Икарус

Вьеццоли ответил не сразу. Некоторое время он молчал, задумчиво глядя куда-то в сторону.

– Скажите, Орсолини – наконец, тихо произнёс он, всё так же уперев взор куда-то вдаль – Вот вы смотрите на человека, который стоит перед вами. Что вы видите?

Пока я собирался с ответом, мой собеседник продолжил:

– Вы видите, прежде всего, его одежду. Ну, и немного кожного покрова. Если одежду снять, то взору откроется только кожа. Под кожей мы не видим мышц, сухожилий и внутренностей. А под этими органами прячется скелет. Когда вы идёте по городу или сельской местности, вы видите только одежду. Если вглядитесь пристальнее, то сможете рассмотреть кожу. Но вам никогда не увидеть скелета. Скелет всей экономики – это финансовая система. Вы не сможете за внешними проявлениями разглядеть миллионы невидимых нитей, связывающих отдельные звенья в единую цепь. Владеет миром не король и не Папа Римский, а тот, у кого в руках финансовая система.

Теперь, наконец, до меня дошло, что хотел сказать тот странный тип в зале под нарисованным небом. Похоже, это был кто-то из владельцев этой банкирской империи. Непонятно, правда, зачем он спросил, готов ли я служить богу и королю? Хотя, если подумать, что он должен был спросить? Готов ли я служить банкирам? Такая постановка вопроса меня бы, конечно, сильно озадачила. Вообще, никогда раньше не задумывался о роли финансовой системы в экономики Королевства в целом. Во время работы инженером на заводе иногда поражало число связей, которым было, как паутиной, опутано моё предприятие. Поставщики, смежники, клиенты – все они были связаны сотнями невидимых нитей, и каждый прямо или опосредованно зависел от остальных. Иногда возникала мысль, что всей этой системой кто-то должен управлять, иначе, случись чего, наступит полный хаос. А сейчас доктор Вьеццоли говорит, что всем управляют банкиры. Что ж, возможно. Ведь деятельность любого предприятия, так или иначе, сводится к деньгам, а значит, к финансам.

– Вы, наверное, друг мой – обратился ко мне доктор – Хотите спросить о том, чем станете заниматься в самое ближайшее время? Ведь к такому серьёзному заданию нужна соответствующая подготовка.

Признаться, сейчас моя голова была занята несколько другим, но пришлось ответить утвердительно.

– Орсолини, у главы Департамента Безопасности есть свои соображения по этому вопросу, но они меня не касаются. Я свою задачу вижу в том, чтобы по отдельным мелким деталям вы были в состоянии составить общую картину. Это примерно, как смотреть на разрушенное мозаичное панно, от которого остались лишь отдельные небольшие фрагменты, и дорисовывать мысленно всё, что отсутствует. Но для того, чтобы уметь видеть, надо очень много знать. Вчера вы показали неплохое знание физики, но, боюсь, этого будет недостаточно. Надо будет глубже изучить физику, электротехнику, химию и ещё некоторые дисциплины. На подготовку нам осталось два месяца. Этого очень мало, поэтому заниматься придётся интенсивно.

Он замолчал и сделал движение, намереваясь встать. Но я хотел задать ещё один вопрос.

– Дотторе – поспешно спросил я, боясь, что мой собеседник сейчас со мной попрощается – Вот вы сказали, что не верите в то, что у них есть ядерные технологии столетней давности. Но, может, у вас есть какие-нибудь конкретные предположения насчёт того, какой именно технологией они владеют? Ведь, насколько я смог понять, у древних вся ядерная энергетика строилась лишь на одном принципе. Значит, вы думаете, эти вампиры открыли что-то совершенно новое?

Мой собеседник, уже было, привстав, вновь опустился на скамью. Помолчал немного, видимо, обдумывая мой вопрос, затем заговорил:

– Орсолини – тут он бросил на меня странный взгляд, значение которого можно было бы расценить, как смесь уважения и, одновременно, насмешки – Я смотрю, вы прочли достаточно много про Старое Время. Но недостаточно для того, чтобы постичь главное. Даже в библиотеке самого герцога Бонелли вы не найдёте нужных книг, так как в своё время братья неплохо порезвились. Большая часть из того, что Святая Инквизиция считала вредным, было уничтожено. А то, что осталось, находится в библиотеке Ватикана. К сожалению, боюсь, что вам туда попасть не удастся.

– А у вас есть туда доступ?

– Да, есть в некоторые отделы. Поэтому постараюсь по возможности посвящать вас в то, что мне удалось там узнать.

– А теперь вернёмся к ответу на ваш вопрос – произнёс он после некоторой паузы – То, что ядерная энергетика в Старое Время основывалась, фактически, только на одной технологии, в этом вы правы. Однако в то же самое время разрабатывались ещё несколько направлений. Некоторые были разновидностью стандартного принципа. Но была ещё одна, кардинально отличная от остальных. Если все опирались на деление тяжёлых ядер, то та, другая базировалась на синтезе лёгких. Она обещала дать энергии с каждого килограмма топлива на порядок больше, чем те, которые основаны на делении. Древние учёные больше семидесяти лет пытались воплотить этот принцип, но так ничего не добились.

О том, что сейчас говорил доктор, я имел некоторое представление. Он явно подводил к тому, что вампиры из Империи Тьмы добились успешной реализации принципа синтеза лёгких ядер. Чего лучшие умы Старого Времени сделать так и не смогли, несмотря на всю мощь их науки. И здесь мне виделось явное противоречие. Вьеццоли утверждал, будто не верит в то, что учёные из Империи Тьмы могли повторить уже работавшие в своё время технологии. И в то же время, хочет сказать, что они сумели сделать то, на что была безуспешно потрачена почти сотня лет при несравнимо более высоком уровне развития. Я прямо обратил на это внимание моего собеседника, хотя и ожидал, что это вызовет раздражение. Тот, напротив, улыбнулся.

– Браво, Орсолини. Ваш уровень оказался даже выше, чем я ожидал. Но ваш вывод поспешен, и вот почему. Перелопатив в библиотеке Ватикана гору литературы, в период, начиная лет за шестьдесят до Апокалипсиса и до самого его момента, я обнаружил одну весьма любопытную вещь. Периодически появлялись публикации, где утверждалось, будто при определённых условиях некоторые материалы, насыщенные тяжёлым водородом, показывают признаки наличия реакций ядерного синтеза. Причём, для этого не требовались сверхвысокие температуры. Авторы пытались дать свои объяснения наблюдаемым эффектам, но, честно говоря, звучало всё это не слишком убедительно. И вот лет за тридцать-сорок до Апокалипсиса в одном из самых престижных научных журналов вдруг появляется статья, которая тут же вызывает настоящий фурор в мире науки. Авторы той публикации, один из которых уже имел к тому времени громкое имя в учёных кругах, утверждали, что в их экспериментах при комнатной температуре уверенно наблюдались признаки реакций синтеза ядер гелия из ядер тяжёлого водорода.

Я, разинув рот, слушал доктора. Сейчас он говорил о вещах, про которые мне никогда не приходилось читать. Меж тем, мой собеседник продолжал свой рассказ.

– Первый год после этой статьи проводились международные конференции с триумфальными выступлениями авторов. Публикации появлялись и в главных газетах и журналах многих стран мира. Всем казалось, что наступила новая эра в энергетике. Авторов открытия чествовали, как героев.

Тут Вьеццоли замолчал, будто задумавшись о чём-то.

– А дальше, дальше-то что? – не выдержал я возникшей паузы.

– А дальше – продолжил доктор – В течение следующих нескольких лет десятки исследователей со всего света пытались повторить эти эксперименты. Никто не получил ничего похожего на результаты авторов. Всем стало ясно, что открытия не состоялось. Споры были только о том, сознательно ли авторы пошли на обман, или добросовестно заблуждались. Тот из авторов, который считался маститым учёным, потерял работу и репутацию. Фактически, как учёный он умер. С этого момента и до самого Апокалипсиса я не нашёл ни одной публикации, где бы упоминались ядерные эффекты при обычных условиях.

Мой собеседник на этот раз замолчал надолго. Наверное, сейчас на моём лице было написано разочарование. Такое многообещающее начало и вдруг – как отрезвляющий ледяной душ. Но зачем он это всё мне говорил? Ведь его слова лишь подтвердили моё утверждение. Видимо, это моё разочарование не укрылось от доктора. Он едва заметно улыбнулся и продолжил рассказ.

– Вот и я, первое, о чём подумал, что это – тупиковое направление. Но две вещи не давали покоя. Первая – зачем авторам этого несостоявшегося открытия понадобилось это делать? Начну с того, что очень слабо верится в версию ошибки. Они утверждали, что занимались данными исследованиями несколько лет, и за это время провели сотни экспериментов. Дальше: с самого начала они поступили, скорее, не как исследователи, а как рекламные агенты. Ещё до публикации созвали пресс-конференцию, давали многочисленные интервью журналистам. То есть, сделали всё для того, чтобы шумиха поднялась на весь мир. А вторая вещь – это пропажа статей по ядерным эффектам в материалах, насыщенных тяжёлым водородом. Хотя до того они в научной печати появлялись регулярно.

В рассказе моего собеседника появился отчётливый запах какого-то детектива. Не терпелось скорее добраться до развязки. Но он, как назло, вновь замолчал, глядя куда-то мимо меня, а затем встал со скамьи и принялся неспешно прохаживаться туда-сюда, сложив руки за спиной. Я даже испугался, что доктор сейчас со мной попрощается, так и не дойдя до конца истории. Но, судя по всему, ему просто захотелось немного размять ноги. Прогулявшись так с полминуты, он снова сел на своё место и заговорил.

– Чем больше я узнавал подробности, тем сильнее становилось ощущение, что тут дело нечисто. Всё это очень смахивало на искусственную провокацию. Ведь, если вдуматься – на что могли рассчитывать эти горе-учёные? Неужели они сомневались в том, что, после того, как раструбили на весь мир о своём открытии, тут же в десятках лабораторий сотни исследователей не примутся повторять их эксперименты? Очень маловероятно. Они должны были прекрасно осознавать, что в героях им ходить не больше пары лет. А дальше – всё, конец научной карьере. И, тем не менее, пошли на этот шаг. У меня есть только одно объяснение: их кто-то заставил так поступить. Кто? Видимо, тот, кому это было выгодно. К тому моменту исследования по ядерному синтезу при сверхвысоких температурах без особых успехов продолжались уже почти сорок лет. Во всём мире создавались всё более громадные и дорогие установки, на которых работали тысячи учёных. Образовывались целые научные школы во главе с академиками. Короче, это научное направление потихоньку стало превращаться в обычный бизнес. Правительства выделяют огромные средства, которыми кормится куча народа – начиная от строителей, заканчивая производителями комплектующих. А учёные каждый год дают всё новые обещания: мол, вот мы сейчас построим новую установку в десять раз дороже прежней, и тогда уж точно всё получится. Новая установка вступает в строй, но успехов опять почти нет. А дальше новые обещания и новые ещё более дорогие установки. В принципе, от этой ситуации выигрывали все, кроме населения, которое своими налогами содержало эту кормушку. Чтобы вы могли представить себе порядок цифр, могу сказать, что на деньги, потраченные на последнюю установку, которую создавали сразу несколько крупных стран, можно было бы построить несколько мостов через Мессинский пролив. Кстати, эту махину, величиной с многоэтажный дом, так до Апокалипсиса толком и не успели запустить. И тут представим себе такую ситуацию.

На этом моменте доктор вновь остановился, глядя на меня с каким-то хитрым прищуром. Я понял, что таким способом он закручивает интригу, драматизируя ситуацию.

– Вдруг кто-то из заинтересованных лиц, к примеру, учёный, участвующий в исследованиях на такой установке, читает научные журналы и натыкается в них на статьи, где указывается на эффекты, свидетельствующие о прохождении реакций синтеза ядер в условиях, не требующих гигантских температур. Как он воспримет подобные публикации? Правильно – как потенциальную угрозу своей деятельности. А что он станет делать в данной ситуации? Наиболее вероятно, что расскажет ещё более заинтересованному лицу – своему научному руководителю. Который уже лично принимает участие в дележе финансового пирога. Тот, в свою очередь, должен собрать наиболее крупных поставщиков и подрядчиков и доходчиво объяснить, сколько те потеряют, если вдруг кто-то и вправду добьётся серьёзного успеха в одном из таких альтернативных направлений. Что могут сделать эти уже по-настоящему серьёзные люди, чтобы не лишиться хорошего дохода? Самое эффективное – дискредитировать подобные исследования так, чтобы само понятие низкотемпературного ядерного синтеза стало чем-то вроде ереси, о которую никто не захотел бы запачкать свою репутацию. Лучше всего это сделать, раструбив на весь мир о величайшем прорыве, а затем с треском опровергнув. Что, собственно, мы и наблюдаем на примере той пары учёных, о которых я рассказывал. Я не знаю, каким образом на них смогли повлиять – заплатили им кучу денег, угрожали или как-то ещё, но факт остаётся фактом. Все альтернативные исследования моментально были свёрнуты.

Признаться, я не совсем понял, как рассказ моего собеседника относится к его предположению о том, что в Империи Тьмы сумели добиться успеха в ядерном синтезе. Решил осторожно спросить об этом.

– Я думаю – произнёс доктор Вьеццоли – Что такой сильный удар был нанесён неспроста. Очень вероятно, что эти самые заинтересованные лица всё-таки провели кое-какие исследования по альтернативным направлениям. И увидели, что там действительно можно добиться успеха. Возможно, что даже существуют какие-то публикации по данной теме, которые мне не удалось отыскать. Но которые могли попасть в руки учёных из Империи Тьмы.

Наконец, до меня дошёл весь смысл истории. Признаться, звучало очень логично, но всё равно оценить верность выводов моего собеседника я бы не взялся. Слишком мало мне было известно про Старое Время. Про то, каков был тогда порядок финансирования науки, про взаимоотношения в научной среде. Но я, скорее, был склонен согласиться с выводами доктора.

На этом беседа с Вьеццоли закончилась. Он встал и, улыбнувшись, попрощался. Когда вернулся в свою камеру, первое, что бросилось в глаза – листок бумаги, лежащий посреди стола. Это был мой распорядок дня. Пробежав список, я невольно улыбнулся, вновь почувствовав себя новобранцем лейтенантских курсов.

Потянулись дни, похожие друг на друга, как вороны на телеграфных проводах. В шесть подъём, пробежка по парку во внутреннем дворе, затем гимнастика в спортивном зале. Завтрак, всегда стоявший на столе к моменту моего возвращения. В восемь – начало занятий, которые проходили прямо в моей камере. С утра занятия чаще всего проводил доктор Вьеццоли. Он приносил пожелтевшие от времени учебники из Старого Времени, которые я должен был конспектировать. Обычно наши уроки проходили так: сначала доктор читал лекцию по той теме, которую я конспектировал на предыдущем занятии, а затем задавал вопросы. Если мне что-то было непонятно, то популярно объяснял.

Меня постоянно подмывало спросить моего учителя, чем он вообще занимается при Доме Варбургов. В момент первой нашей встречи доктор произвёл на меня впечатление, скорее, преподавателя какого-нибудь университета или технической школы. Но после более длительного общения я решил, что этот первый вывод, судя по всему, ошибочен. Также он не походил на учёного, как я себе представлял эту категорию людей. Учёные в Королевстве занимались тем, что изучали древние книги, а затем пытались повторить то, что в них написано. Обычно они хорошо разбирались только в какой-то одной узкой области. Доктор же демонстрировал потрясающие знания очень широкого спектра.

Занятия с Вьеццоли чаще всего длились четыре часа. Затем следовал двухчасовой перерыв на обед и отдых. Это время я мог использовать по своему усмотрению, но чаще всего прогуливался по внутреннему двору в неизменной компании своего офицера-охранника. Первое время меня удивляло то, что ни разу не удалось встретить ни одной живой души, что в парке внутреннего двора, что в спортзале. Лишь в коридорах иногда встречались люди, которые при виде нашей компании тут же ускоряли шаг, словно боясь с нами столкнуться. Но, поразмыслив, решил, что, непосредственно перед тем, как я должен посетить какое-либо помещение, его просто очищают от посторонних. Собственно, и постоянное присутствие офицера, как я понял, было призвано предотвратить мое общение с кем либо.

После обеда начинались занятия по линии Голдини. Их вёл сеньор Канини – высокий худой человек с длинным аскетичным лицом и большими выпуклыми тёмными глазами. В его лице и в самом деле было что-то неуловимо собачье, так что фамилия в данном случае вполне оправдывалась. Вечно мрачный вид Канини абсолютно не вызывал никакого желания задавать вопросы о роде его деятельности, но я бы не удивился, если бы узнал, что в прошлом он служил братом Святой Инквизиции.

Основное время мой мрачный учитель уделял развитию моей зрительной памяти и внимания. Поначалу он раскладывал на столе различные предметы и давал мне полминуты времени запомнить. Затем я отворачивался, а он забирал один из предметов. Моей задачей было определить, какой именно был изъят. После того, как я научился безошибочно определять отсутствующую вещь из двадцати позиций, занятия усложнились. Теперь он, пока я не видел, производил кое-какие незначительные изменения в моей гостиной, а я должен был их назвать. Судя по тому, как на его мрачной физиономии время от времени появлялось нечто, что можно было бы назвать улыбкой, он был доволен моими успехами. В перерывах между занятиями мы играли в карты. Поначалу это меня удивляло, но затем я понял, что это тоже было частью подготовки. Правила игры были просты, а основной смысл заключался в том, чтобы противник, не догадываясь об истинном наборе карт, спешил сбросить свои. Бывало, что я набирал очень неплохую карту, но сбрасывал, по невозмутимому лицу своего соперника полагая, что его набор лучше. Однако часто бывало, что у Канини оказывалась полная шваль. Через какое-то время я уже научился достаточно хорошо владеть собой, чтобы обыгрывать своего учителя. Ещё мой инструктор частенько проводил тренировки по запоминанию лиц. Он показывал фотографию, на которой была изображена оживлённая улица какого-то города с несколькими пешеходами. Мне давалось с десяток секунд на их запоминание, а затем демонстрировалась другое фото. И я должен был сказать, есть ли там кто-нибудь из предыдущего. По мере того, как я набирался опыта, число людей на фотографиях перевалило за два десятка.

Где-то спустя месяц с начала моего пребывания в резиденции Дома Варбургов произошло событие, довольно сильно испортившее мне настроение. Когда я отдыхал после обеда, ожидая начала занятий с Канини, вместо моего вечно угрюмого инструктора в камеру зашёл офицер сопровождения. Он сказал, что меня срочно вызывает сеньор Голдини. Чертыхнувшись про себя, я последовал за ним.

Директор Департамента Безопасности принял меня как-то уж чересчур радушно. Даже привстал из-за стола, слегка растопырив свои пухлые ручки.

– Здравствуй, Орсолини – произнёс он, видимо, самым приветливым тоном, на какой был способен – Заходи, заходи, дорогой!

Это было настолько непохоже на вечно строгого и даже неприветливого Голдини, что я тут же заподозрил неладное.

Он указал мне на стул напротив себя и принялся расспрашивать об успехах на поприще обучения нелёгкому шпионскому ремеслу.

– Знаю, знаю – радостно сказал он, когда я закончил перечисление своих успехов – Канини мне докладывал. Я могу сказать только, что ты молодец. Канини говорит, что лучшего ученика у него ещё не было.

Мне, разумеется, его слова грели душу, однако были некоторые сомнения в искренности. Я, в принципе, никогда не жаловался на память, однако прекрасно осознавал, что в этом плане никаких феноменальных способностей у меня нет. Однако вежливо поблагодарил его за похвалу и добавил, что счастлив оправдать доверие руководства.

– Послушай, Орсолини – тон моего собеседника вдруг резко сделался совершенно серьёзным – Есть одна проблема. Вот этот твой доктор Вьеццоли, ты можешь сказать – чего он хочет?

Вопрос ввёл меня в ступор. Некоторое время я молчал, не зная, что ответить.

– Ну, насколько я понимаю, доктор хочет подготовить меня к заданию.

– Да, я это знаю – несколько раздражённо перебил меня Голдини – Но ты мог бы сказать, какая у него цель? Зачем ему нужно это твоё задание?

Я удивлённо взглянул на своего собеседника. Казалось бы, ему в этом деле всё должно быть предельно ясно. Он же сам при первой нашей встрече говорил, что моё задание – получить информацию о неизвестном источнике энергии в Империи Тьмы. А доктор меня к этому готовит. И тут в моей голове начала складываться мозаика. Доктор, который не подчиняется директору Департамента Безопасности, готовит агента для важного задания. Похоже, сам доктор и является инициатором всего этого дела. Судя по всему, он и предложил владельцам Дома Варбургов эту операцию. А Голдини при этом, вроде, как на вторых ролях, что его бесит. А вот зачем самому доктору Вьеццоли это надо? Тут уж можно много, чего предположить. Может, разбогатеть хочет. Или осчастливить жителей Королевства. Но почему это так волнует Голдини? Уж не подозревает ли он доктора в измене? Надо отвечать предельно осторожно – ведь каждое моё слово может повредить доктору Вьеццоли.

– Сеньор Голдини – начал я – Пока я вижу только одну цель, которую преследует доктор – найти новый источник энергии. Зачем ему это нужно, я не знаю. Могу только предположить, что он хочет на этом заработать кучу денег.