Творец бессмертия, или Исповедь гения

Американец, как и предупредил меня Пашка, своим внешним видом, наружностью и умением держать себя уважительно, но с достоинством, мог поразить кого угодно.

Мы прошли в комнату, и присели в глубокие кресла у окна.

– Как я могу к вам обращаться, сэр? – уточнил я.

– Прошу простить! – сделал он поклон головой, не привставая. – Доктор Кеннеди Джон третий!

– Мне очень приятно! – опешил я. – А не имеете ли вы отношение к погибшему Президенту США?

– Вы хорошо осведомлены, мистер Гвоздёв. Я действительно выходец из большого рода Кеннеди! – произнёс гость сдержанно, будто для меня эти сведения ничего не значили.

Однако я воспринял их как гром небесный! Ещё бы! Родственник Президента США у меня в гостях! Сон это, бред или всё, вместе взятое? И о чём он намерен беседовать с водителем хлебовозки?

– Можно короче! Можно, просто доктор Кеннеди! Так вот, если вплотную приблизиться к существу вопроса, то ваш покорный слуга давно занимается проблемами бессмертия! Надеюсь вам, мистер Гвоздёв, известно, что мировая геронтология уже добилась некоторых успехов на пути к своей главной цели, но в последние десятилетия она тяжело буксует, оставаясь в тупике. Так у вас говорят?

Я качнул головой в знак согласия, всё ещё не понимая, я-то здесь причём?

– Кое-что слышал, – подтвердил я скромно. – Но в этой области я не специалист!

– О! Только не скромничайте, мистер Гвоздёв! В университете у вас был прекрасный имидж оригинально мыслящего человека! Вы ведь подавали большие надежды! Это нам известно доподлинно. Надеюсь, что вы и со мной сможете поделиться некоторыми вашими изысканиями в этом направлении! Я очень надеюсь! Иначе моё дальнее путешествие окажется бесполезным. Видите ли, мистер Гвоздёв, при всей любви к вашей стране и ее истории мне сейчас совсем не до банальных туристических экскурсий!

– Мне очень жаль, уважаемый доктор Кеннеди, но вы меня явно переоцениваете! – решил я хоть как-то выпутаться из этой нелепой истории, тем не менее, при такой подаче в мой адрес я не хотел выглядеть и полным ничтожеством, вот и задумал поиграть подвернувшуюся мне роль до полного своего разоблачения. – В настоящее время я не обладаю той информацией, которая может быть интересной не только вам, уважаемый доктор Кеннеди, но и той науке, которую вы представляете.

– Я вас понимаю, мистер Гвоздёв! Возможно, в этом вы и правы! – он помолчал, поглядел вокруг себя, будто с интересом, и продолжил, – но когда вся мировая наука буксует, то сдвинуть ее с мели иногда способно даже дуновение лёгкого ветерка. В таком случае, как вы понимаете, важна не столько сила ветра, сколько его направление. Как знать, может, вы как раз и сможете дунуть в нужную сторону? В пору полного штиля важен любой ветерок, не так ли? Потому сейчас я перед вами и сижу.

– Мне ваши слова, конечно, льстят! И я, уважаемый доктор Кеннеди, обязательно поделюсь с вами всем, что знаю, но пока это будут лишь идеи или концепции, если угодно! Разрабатывать такую тему в одиночку я даже не собирался. Для этого у меня недостаточно сил и средств.

– О! Мистер Гвоздёв! Об этом вам не стоит беспокоиться! Под хорошую идею средства у нас найдутся! И поскольку сегодня мы с вами уже кое-чего достигли, я имею в виду ваше согласие на сотрудничество, то мне самое время узнать ваши условия для начала совместной работы. Я вас внимательно выслушаю и сразу обещаю, что наше устное соглашение обязательно будет оформлено письменно в строго юридическом порядке.

– Ну, что вы, уважаемый доктор Кеннеди! Я смущён, ибо мой вклад окажется значительно меньше ваших ожиданий, не желаю вас разочаровывать, потому я ни на что не претендую. В советское время в таких случаях говорили так: «Если желаете меня отблагодарить, так подарите, что вам не жалко!»

– Мистер Гвоздёв! Я очень ценю ваше решение сотрудничать с нами и, если вы позволите, буду лично представлять ваши интересы при оформлении контракта. Вас это устроит?

– Вполне! – согласился я. – Могу начать немедленно.

– О, да! А я могу включить свой диктофон?

– Всё, что вам угодно, сэр. Насколько мне известно, геронтология пытается решить свою главную задачу, продление жизни человека вплоть до бессмертия, исключительно биологическим путём. Я не специалист в биологии, потому не могу обоснованно судить о перспективах таких исследований, однако длительное отсутствие ощутимых достижений указывает мне на возможную ошибочность выбранного пути. По крайней мере, на современном уровне развития биологии. Возможно, биологическое направление геронтологии – это перспективы будущего, но не сегодняшнего дня. Вы согласны, сэр?

– Не могу критиковать коллег до тех пор, пока они сами меня к этому не призовут! – дипломатично закруглил мой гость.

– Я тоже, уважаемый доктор Кеннеди, их не критикую. Я лишь обобщаю свои наблюдения. Мне ближе иной подход к достижению бессмертия.

– Очень интересно! Я весь внимание! – сказал и замер гость.

«Боже мой, куда меня понесло?! Как бы моё кривляние на заданную тему не обернулось большими проблемами! Мне только этого и не хватало! Не в свои сани не садись!»

– Представьте себе, – всё же начал я, – что нам удалось создать компьютер, который с нашей помощью зафиксировал бы в своей памяти абсолютно все сведения о некотором субъекте. О том субъекте, которому мы собираемся обеспечить бессмертие. Понимаете? Абсолютно все сведения! То есть, его подробную биографию, образование, наклонности, предпочтения, любые знания, умения, его индивидуальное понимание мира, оценочные суждения об окружающих его людях, странах, предметах, его вкусы, привычки, включая и плохие… Извините! Я излагаю слишком сбивчиво, но вы, надеюсь, понимаете. Любой штришок, хоть как-то связанный с субъектом, должен оказаться в памяти компьютера без малейших искажений. Разумеется, в цифровом виде. И он должен существовать в памяти сам по себе, но в системе, то есть, связанный самым точным способом со всеми остальными штришками! Как это и происходит в сознании любого разумного человека!

– Очень хорошо, мистер Гвоздёв! Я вас хорошо понимаю! Но ведь перед нами стоит задача продлить жизнь конкретного человека! А в лучшем случае, сделать его бессмертным. Так? И всё это касается только человека, а не компьютера! Но у вас человек всё равно умрёт, а компьютер, воспроизводящий всё о нём, продолжит существование, возможно, ещё очень долго! Но разве нам важно продление жизни компьютера? Или я вас, сэр, не понимаю?

– Уважаемый доктор Кеннеди! Вы просто забегаете вперёд! Для начала я хочу, чтобы вы представили себе только такой компьютер! И то, что нам, несмотря ни на какие трудности, удалось создать в нём цифровую модель субъекта, которая по факту может считаться точной копией сознания интересного нам субъекта. Представили?

– Уже представил! Итак, я правильно вас понял, что мы в компьютере создали точную копию сознания интересующего нас субъекта? Правильно?

– Именно так, уважаемый доктор Кеннеди! Именно так! Пока лишь цифровую модель сознания объекта. И для нас очень важно, чтобы она полностью и без искажений отражала сознание конкретного субъекта! Чтобы она на всё реагировала точно так же, как реагирует сам субъект. Если мы это получили, то, считайте, сделали первый полный шаг к своей цели. Поздравляю вас, доктор Кеннеди!

Мой гость, кажется, всё понял и засмеялся. Значит, понял и я, мне можно идти дальше.

– Итак, мы имеем точную цифровую копию сознания субъекта. Если она действительно точна, то это цифровое сознание станет ощущать себя не копией, а оригиналом. Согласны? То есть, сознание, заложенное в машину, будет чувствовать себя человеком! Оно будет на всё откликаться точно так, как и сам оригинал-субъект.

– О, да! Я вас понимаю! Такое можно представить! И модель действительно сможет вести себя точно так же в разных ситуациях, как и сам оригинал, то есть, как живой человек, называемый нами субъектом. И что же дальше? – заинтересованно следил за ходом моей мысли гость.

– А дальше я вас спрашиваю, чем же наша модель отличается от настоящего субъекта, то есть, он живого человека? Мне видны два существенных отличия. Первое. Мы пока не связали цифровую модель с текущими условиями обитания субъекта, с раздражителями, его окружающими. Иначе говоря, модель обязательно должна быть погружена в реальную жизнь субъекта, должна получать самую новую информацию, соответствующую реальному времени, которую получает или мог бы получать субъект, оставаясь в живых. Так? И если вы согласны, то изложу второе. Наша цифровая модель до сих пор лишена хоть какого-то живого человеческого тела. Так?

– Мысль бесспорная, – ответил доктор Кеннеди, – Но я пока не понимаю, куда она нас заведёт?

– В нашем распоряжении есть несколько вариантов действий, – успокоил я его. – Чтобы не углубляться в детали, давайте договоримся, что мы как-то уже сумели «подключить» цифровую модель ко всей информации, ко всем раздражителям внешней окружающей среды. Будем считать эту сложнейшую задачу решённой. То есть, будем считать совершенным второй шаг! Вы согласны?

– Пусть будет по-вашему!

– Тогда следите за моей мыслью. Цифровая модель, считающая себя настоящим субъектом, опираясь на переработку сигналов от раздражителей окружающей среды в реальном времени, фактически будет развиваться во времени как полноценный живой человек, то есть, по-нашему будет нормально жить! На самом деле это лишь сама машина будет день ото дня полагать, будто она живой человек! Так? Значит, модель сознания субъекта, заключенная в машине, будет считать, что она проживает человеческую жизнь. То есть, живет долго или почти вечно, если вечно будет работать компьютер. Здесь, конечно, в вопросе вечности присутствует некоторая условность, но мы ее с вами понимаем, да?

– Замечательно! Всё именно так! – восхитился гость.

– Тогда, – стал напирать я, – остаётся важнейшая проблема наделения компьютера человеческим телом. Без него машина будет считать, что она живая, даже будет отвечать на вопросы, будет реагировать на всё точно так, как сам субъект, а вот окружающие, не видя перед собой знакомого лица, не поверят, будто субъект жив. Так? – старался я следить за гостем, всё ли он понимает?

– Понятно, что так! Компьютеру обязательно нужно какое-то человеческое тело. Тело, которое он бы считал своим собственным! Тело, которым он бы управлял, с которым бы жил среди людей! И с которым люди воспринимали бы его как полноценный живой субъект, как известного им человека.

– Именно так! – обрадовался я тому, что всё так складно у меня выходит. – Например, мы могли бы сделать цифровую модель вашего родственника, президента США, а все граждане страны, если бы не знали, что он давно убит, воспринимали бы его как живого президента. И он бы их не подвёл! Он действительно выступал бы по телевидению, принимал любые решения, на всё реагировал бы как самый настоящий живой президент Джон Кеннеди. Но кое-что я от вас скрыл, упрощая очень сложную задачу, а вы, кажется, этого не заметили!

– И что же именно? – усмехнулся, но и насторожился гость.

– Компьютер придётся втиснуть в очень тесную черепную коробку. Это раз! И подключить его ко всем мышцам, системам и органам тела, чтобы оно продолжало работать как полноценный биологический организм, даже есть, пить, и так далее. Подключить к компьютеру все органы чувств, то есть, глаза, уши, нос, даже кожу. Через них компьютер будет, как живой человек самостоятельно получать информацию о среде обитания. Это два! И ещё надо будет решить многие технические проблемы обеспечения работы самого компьютера в черепной коробке. Ну, например, питание его электрической энергией, смазку, самоочистку, настройки, тепловой обмен. Это три!

– Ну и ну! – только и сказал гость, оценив масштаб и трудности последних задач.

– Я понимаю ваше беспокойство, вызванное пониманием трудностей реализации проекта, но мне кажется, что вы и теперь не все из них разглядели, уважаемый доктор Кеннеди.

– И что же я не разглядел, по-вашему? – улыбнулся гость.

– От вас ничего скрывать не хочу! Большая проблема связана с тем, что тело со временем стареет. Затормозить старение у нас не получится, ведь это отдельная задача, которая пока никем не решена. Тогда тело нам периодически придётся менять, заметая следы замены. То есть, делать наши манипуляции незаметными для посторонних людей. В общем-то, теоретически это не столь уж сложно. Придётся лишь подбирать двойников и приближать их к настоящей действительности, то есть, дорабатывать.

– Что ж, это не только оригинально, но и вполне возможно, хотя и невероятно трудно! – согласился гость. – Надеюсь, остальные проблемы мне удалось разглядеть? – он широко улыбнулся. – Если так, то поставленную задачу можно считать принципиально разрешимой. То есть, вполне возможно, что приложив очень большие силы, средства и таланты, мы сможем обеспечить солидное долголетие или почти вечную жизнь некоторым субъектам, как вы их назвали. Я вас правильно понял, мистер Гвоздёв? Не так ли? Это принципиально возможно?

– Именно так я это и понимаю, уважаемый доктор Кеннеди! Но нельзя недооценивать сложность множества препятствий на этом пути! Они более чем существенные! На их преодоление может уйти та самая вечность, к которой кое-кто стремится уже сегодня. Возможно, именно с этих позиций кто-то мою идею категорически не приемлет. И не дай бог, как говорится, чтобы ими стали люди очень влиятельные.

– Похоже, вы начинаете меня отговаривать от своей же идеи! – засмеялся гость, но было заметно, что он не мог скрыть радость от знакомства с моей идеей. Она явно пришлась ему по душе, и я, не зная, что за этим последует, решил схитрить. – Время обеденное, уважаемый доктор Кеннеди! В своей квартирке, пока нет моей Светланы, могу предложить лишь чай с печеньем. Минутку подождите, я только поставлю чайник. Надеюсь, вы согласны?