Прошлое в настоящем

Где-то за лесом уже несколько минут не слышались выстрелы. Наступила тишина и, вдруг она была прервана звуками быстрых шагов и частого дыхания двух человек. Федор дернулся, приподнял голову и повернулся в ту сторону, откуда послышалось движение. Справа от него, метрах в двадцати, появились фигуры бегущих. Политрук мгновенно оценил обстановку, вскочил на ноги и, рывком выпрыгнул из своего укрытия:

– А ну стой, кто идет! – громко крикнул он, направляя «Наган» в сторону тут же остановившихся людей. – Брось оружие. Кто такие? Документы. Быстро!

Фигуры повернулись в сторону Кольцова. Один и них положил на землю винтовку и медленно поднял руки вверх. Другой был без оружия, присел на одно колено и обернулся в сторону, откуда бежал и тоже поднял вверх руки.

– Да свои мы, товарищ политрук, – сказал первый, – я из второй роты. Я вас знаю. Вы с нашим политруком товарищем Тимаковым дружите. На той неделе к нам в роту приходили, вместе политзанятие вели, «Красную звезду» нам зачитывали. Помните?

Федор сузил глаза, внимательно разглядывая стоящего перед ним с поднятыми руками солдата, перевел взгляд на второго:

– Документы, я сказал! – почти взревел о, заставляя их быть расторопнее.

Две пары глаз испуганно смотрели на политрука. Первый боец быстрыми движениями рук вскрыл нагрудный карман гимнастерки, достал из него красноармейскую книжку и комсомольский билет, сложенные вместе. Глядя на реакцию Кольцова, он начал протягивать их ему.

– Положите на землю, пять шагов назад, – Федор смотрел на второго.

Если первый выглядел как обычный пехотинец, полностью укомплектованный всем солдатским скарбом, имел при себе винтовку со штыком, а на голове стальная каска, на поясе подсумки, зачехленная малая саперная лопатка, то второй был ни чем не вооружен и, даже ничего не имел при себе. Одет он был в грязный замасленный и закопченный комбинезон танкиста и шлем на голове. Ни вещмешка, ни скатки, ни подсумков, ни фляжки с водой. Только ремень на поясе с воткнутой под него суконной рукавицей, вероятно носимой для выполнения каких-либо работ при обслуживании танка.

– Танкист, у вас документы есть? – строго спросил Кольцов, подумав про себя о возможной контузии бойца и, как следствие, отсутствии реакции на вопрос.

– Да, сейчас. – тот быстро достал из кармана, скрытой замасленным комбинезоном, гимнастерки целлофановый сверток и извлек из него красноармейскую книжку, бросил ее в сторону политрука и сделал несколько шагов назад, чтобы встать рядом с пехотинцем.

Оба бойца сели на корточки и одновременно посмотрели в направлении, откуда двигались минуту назад.

Федор не сводя взгляд с танкиста, разглядывая его, потянулся к лежащим на земле документам. Только сейчас он заметил на петлицах у того скрещенные пушки, а не танки. Этот факт вызвал у него вопрос:

– Из какой части?

– Да он из артполка нашей дивизии, товарищ политрук, наш он! – первый боец ответил за второго, быстро перебегая испуганными глазами от Федора к танкисту и обратно.

Представьтесь, – злобно произнес Кольцов, недовольный встреванием пехотинца.

– Красноармеец Свиридов! – бойко ответил тот, встал и вытянулся по стойке смирно и тут же снова присел.

– Младший сержант Климов, – вполголоса сказал ни то танкист, ни то артиллерист и, наконец, повернул взгляд в сторону старшего по званию. Увидев на лице Кольцова вопросительное выражение и сосредоточенное разглядывание своей внешности, тут же начал, – я водитель с «Комсомольца», у меня в сцепку с передком было прямое попадание, ленивцы вырвало, гусеницы слетели, передок опрокинуло и меня чуть не перевернуло. Я из люка выскочил, а там масло хлещет, – Климов замахал руками. Подбородок иго затрясся, из глаз хлынули слезы.

Федор стал рассматривать красноармейские книжки бойцов, но сумел увидеть содержимое только документа пехотинца. Он не мог сосредоточиться, то и дело привставал, вытягивал шею и оглядывался. В итоге ему ни чего не оставалось, как только сделать вид об ознакомлении с содержащимися текстами. Кольцов подошел к Свиридову и протянул обе книжки и комсомольский билет. Климов коротко взглянул на политрука, продолжая всхлипывать он вытер лицо грязным рукавом комбинезона, размазав сажу, пот и слезы по щекам и лбу.

– За мной бегом марш! – Федор не громко отдал команду бойцам и побежал в глубь леса, сделав это резко, не дав прийти в себя остановленным им бойцам.

Те двинусь за ним, не успев опомниться и спрятать в карманы красноармейские книжки.

Через несколько минут интенсивного бега Кольцов начал сбавлять темп, перешел на шаг и совсем остановился. Он наклонился, уперев руки в колени, и посмотрел по сторонам. Заметив, справа, неглубокий лесной овражек, в каком сам пребывал некоторое время назад, шагнул в него и продвинулся вперед, прячась от возможного своего обнаружения и давая себе и бойцам возможность восстановить силы и дыхание

Его остановил взгляд на лежащее на дне оврага скрученное тело в военной форме. Политрук подошел, наклонился над телом, разглядывая его:

– Боец, – произнес Федор, адресуя фразу лежащему, но тут же убедился, что разговаривать было уже не с кем – солдат был мертв!

Побелевшее лицо с плотно сжатыми искривленными губами и немигающие открытые глаза. Руки были согнуты и плотно прижаты к бедрам и к груди. Рукава и весь перед гимнастерки в черно-красном кровавом пятне. Такое Кольцову уже не раз приходилось видеть на фронте у людей, получавших тяжелые ранения в живот.

С другой стороны в овражек спрыгнул младший сержант Климов и сразу подошел к убитому солдату:

– Это старшина Васильев из первой батареи, – произнес Климов присев рядом на корточки.

Не раздумывая, Федор машинально стал извлекать из нагрудного кармана мертвого старшины его документы, как делал это уже не раз, забирая красноармейские книжки, партийные и комсомольские билеты, неотправленные письма родным у павших в боях солдат. Затем он выдернул из-под его ног кожаную командирскую сумку, вскрыл ее и осмотрел содержимое. Еще раз наклонился над телом и сказал Климову:

– Товарищ младший сержант, возьмите из кобуры старшины оружие, оно теперь ваше. Патроны не забудьте.

– Похоронить бы его, товарищ политрук, – негромко ответил тот.

– Надо бы, да некогда, – Кольцов прыжком покинул овраг, – за мной! – не оборачиваясь, он скомандовал солдатам, вынуждая их действовать быстрее и, не раздумывая выполнять его приказы.

Они бежали по лесу, периодически останавливались по знаку политрука, осматривались и прислушивались, потом снова бежали, снова останавливались, снова внимательно осматривались и опять бежали. Через некоторое время вся группа вышла на покрытую сухим песком опушку леса. Двигавшийся впереди политрук споткнулся, носком сапога зацепив что-то наполовину торчащее из грунта. Он наклонился и стволом «Нагана» ковырнул этот предмет, потом рукой вынул из песка солдатский ботинок. Свиридов и Климов внимательно наблюдали за действиями своего нового командира. Кольцов то и дело подпинывал что-то в песке, а потом выдергивал оттуда предметы солдатского гардероба. Это были чьи-то брюки, гимнастерка со споротыми петлицами, пилотка без звездочки и ботинки с грязными обмотками.

– Какая то сволочь решила дезертировать! – злобно зарычал политрук, разглядывая лежащие перед ним на земле вещи. – Поймаю, застрелю гада!

Кольцов шагнул в сторону ближайшего кустарника, зашел за него и пинком сапога выбил на поляну тощий солдатский вещмешок, потом уже рукой поднял из кустов часть амуниции и то же бросил ее на песок. Отойдя в сторону, наклонился и взял лежавшую в траве винтовку. Осмотрев ее, политрук обратился к Климову:

– Это вам, вооружайтесь.

– А чье все это? – часто вздыхая от интенсивного бега, спросил Свиридов.

– Кто-то снял с себя форму, бросил оружие, что бы не сойти за военного. Очень жить захотел, а воевать не захотел, – пояснил Кольцов, – тут и документы где-нибудь закопаны, вы пошарьте штыком в песке, может, найдутся.

Красноармеец перевернул свою винтовку штыком вниз и начал им водить по песку. Федор, в это время, двинулся, осматриваясь, в сторону просвета в деревьях, прошел вдоль поляны и повернулся в сторону. Тут же он рывком побежал назад к опушке и, жестом увлекая за собой солдат, скрылся в кустарнике. Те быстро двинулись за ним. По его команде все залегли.

– Немцы? – спросил Свиридов, испуганно посмотрев на политрука.

– Да, там дорога есть, по ней идут. Не высовывайтесь. Оружие к бою! Без команды не стрелять! – Кольцов посмотрел на бойцов.

– А что, мы сейчас стрелять будем? – трясущимися губами произнес перепуганный Свиридов.

– Во дает! – хмыкнул, лежащий с другой стороны от политрука младший сержант.

– Если надо – будем! Ты что, не воевал еще? Первый бой? – Федор взглянул на красноармейца.

– Нет. Ну, как нет. Мы в эшелоне на фронт ехали. Стали сгружаться, а тут авианалет. Бомбили страшно. Я потом в госпитале очнулся. Долго лежал. Чуть ногу не отхватили! – задыхаясь от волнения, рассказывал Свиридов. – Потом в наш полк отправили. Сначала в военное училище хотели, но у меня только семилетка. Да и хромал я немного после ранения.

– Когда ж тебя ранило? – негромко спросил Климов.

– Да в конце лета еще. Месяц как призвали.

– Разговорчики, – политрук резко осек бойцов, – и не высовывайтесь, – он смотрел меж кустов на дорогу и медленно извлекал из кобуры свой «Наган».

Поднимая дорожную пыль кованными сапогами шла немецкая пехота. Группа из восьми-девяти солдат, один из которых нес на плечах пулемет, еще один держал станок к нему, следовала вдоль леса по той самой дороге, на которую парой минут назад вышел Кольцов и его бойцы. После некоторого интервала появился немецкий офицер и еще несколько растянутых маршевой цепью солдат. Двое из них остановились и, держа на перевес свои карабины, осмотрели опушку. Не найдя ни чего подозрительного они двинулись дальше. Потом появились еще с десяток немцем, один из них так же с пулеметом. Пехотинцы громко разговаривали, смеялись. Кто-то снял каску, вытирая пот со лба, другой пил на ходу из фляги. Замыкал группу немецкой пехоты низенький худой солдат с трофейным «ППШ-41» в руках. Свой карабин он нес за спиной, разглядывал добытое оружие и, повернувшись назад, что-то крикнул на своем языке.

За маленьким немцем, прихрамывая ковылял пленный красноармеец, за ним еще один, потом еще целая группа военнопленных, многие из которых были ранены. Один помогал идти другому, поддерживая того за плечо. За ними следовал боец без гимнастерки, в одной нательной рубахе, потом танкист с забинтованной кистью правой руки.

Кольцов насчитал около шестидесяти пленных, группу которых замыкал плененный командир, которого политрук определил по наличию хромовых сапог и диагоналевых галифе. Все остальные бойцы были одеты в простую солдатскую форму и ботинки с обмотками. Звания того командира Федор не смог рассмотреть. Идущего в спину сильно ткнул, подгоняя стволом карабина, высокий немец.