«Древоходец». Деревенский колдун.

Когда он протянул руку для рукопожатия, был заметен сильный триммер.

Парик на голове девочки явно прикрывал последствия химиотерапии и объяснял причины длительного стресса у отца.

Константин Сергеевич, воспользовавшись внутренним коридорчиком, прошёл в свой смотровой кабинет, где оставил плащ и шляпу и, накинув белый врачебный халат, вернулся к посетителям. Затем, подойдя к девочке, для создания как бы доверительных отношений, улыбнулся и спросил:

– Тебе нравятся книги о Гарри Поттере?

– Мне не десять лет, и сейчас для меня Гарри – дно, – ответила Алиса. После небольшой паузы, посмотрев на Константина Сергеевича, продолжила: – Но вот вы совсем непохожи на человека, который читал книги о Гарри Поттере.

– А какие книги, по-твоему, я должен читать?

– НУ, не знаю. Вы же колдун? Наверное, какие-нибудь большие чёрные фолианты с серебрёнными пряжками. – Слово «фолианты» для Алисы было явно непривычно, и она произнесла его с запинкой.

– Не обязательно мои книги должны быть в чёрном переплёте, – заметил колдун и пояснил: – Переплёт для колдовских книг, сами понимаете, делается из человеческой кожи. Вот с чёрным переплётом – это из чернокожих, из африканцев. А желтоватый – значит сырьё взяли с европейца, —по-прежнему, с мягкой улыбкой произнёс Константин Сергеевич, и дальше поинтересовался: – А какие же книги ты сейчас любишь читать?

– Пап! – обратилась Алиса к отцу. – Сегодня меня разбудили в четыре утра, обкололи обезболивающим, и ещё три часа я тряслась в машине. Ты говорил, что колдун стервозный и упёртый – ни к кому в Москву не едет – придётся потерпеть. А на самом деле, видишь – очень милый человек. Вот о книгах со мной хочет поговорить. Так мы для этого сюда притащились в эту страшную, похожую на склеп из ужастика больницу?

– Хорошо! К делу, так к делу, – согласился Константин Сергеевич. – Тогда давайте результаты обследований, все какие есть.

Отец достал из висящей на спинке стула сумки пакет с документами и несколько компакт-дисков.

– У меня компьютер в смежном кабинете, – объяснил Константин Сергеевич, и, оставив отца с дочерью одних, сам прошёл в смотровой кабинет.

Вставив первый диск в дисковод, буквально минуту смотрел на результаты МРТ, после чего, без всякого интереса, неспешно просмотрел остальные диски.

– Девочке осталось жить месяца три, максимум пять, – подумал Константин Сергеевич. – Сейчас проведу осмотр, для их успокоения, а дальше тяжёлый разговор с отцом. Как-то день с утра не задался: погода дождливая, а первый пациент – очаровательная молоденькая девушка с неоперабельной онкологией.

С этими мыслями он побросал диски обратно в пакет и вернулся в массажный кабинет.

Там всё было без изменения – ссутулившийся на стуле отец перед лежащей на каталке дочерью.

– Я хотел бы осмотреть Алису, – произнёс Константин Сергеевич, возвращая пакет с дисками.

– Вам нужна помощь? Помочь переложить, или что-то ещё? – спросил отец, вставая со стула.

– Да, наверное, ничего не надо, – ответил Константин Сергеевич, аккуратно снимая тонкое одеяло, которым была укрыта девочка.

Алиса лежала в светленьком халатике с вышитыми на нём тёмно-рыжими белочками, держащими в лапках золотой орех. Внизу, из-под халатика был виден край памперсов. Сложный, с блесками маникюр на ногтях рук, совпадал по дизайну и расцветке с маникюром на ногах.

Заметив, что Константин Сергеевич смотрит на её руки, она их подняла и помахала кистями, от чего по стенам кабинета забегали цветные искорки – зайчики. Алиса, довольная произведённым эффектом засмеялась, а затем спросила:

– Как вам мой маникюр? Специально для вас делала. Как узнала, что у меня будет выезд в свет, и знакомство с настоящим колдуном, попросила стилиста, и мы выбрали вот такой – с искорками. Жалко, пальцами на ногах шевелить уже не могу, а то, вообще, было бы классно.

Затемнённые очки, которые практически постоянно носил Константин Сергеевич, оказались сейчас крайне полезны. Не надо строить сострадательный, или, наоборот, ободряющий взгляд. За годы работы он достаточно очерствел, и мог впрямую, спокойным голосом, объявить пациенту самый тяжёлый, или даже смертельный диагноз. Но не сейчас: молодость, обаятельная внешность и милая непосредственность Алисы, легко пробивала наработанную годами профессиональную закостенелость.

– Мне скинуть халат? Могу сама, – сказала девочка, и потом добавила, обращаясь к отцу: – Папа выйди!

– Не надо, не стоит- ваш халат мне не помешает, – ответил Константин Сергеевич. Затем снял и убрал свои затемнённые очки.

Алиса постаралась поймать его взгляд, но он этого уже не видел – перейдя на внутреннее «колдовское» зрение.

Закончив осмотр, быстро нацепил очки.

– Ну и что вы интересного увидели? – спросила Алиса.

–Много, много чего. Например, ты пару лет назад сломала копчик.

– Да-да! Такое было! – засмеялась Алиса. – Я тогда занималась танцами. В репетиционном зале потекла крыша. Перевели в другой. Пол там был ужасный и открытые батареи. Я навернулась и задом впечаталась в батарею. Месяц потом ходила, как семидесятилетняя старуха.

– Из-за того перелома и сейчас так получилось, – вмешался отец. – Она снова упала на тренировке. Ходила молчала, терпела. Думала – опять копчик. И боль поначалу, как она говорила, была не сильная иногда на несколько дней, вообще исчезала, а затем возвращалась. Мне пожаловалась только через два месяца.

Отвезли в больницу, а там… Потом клиники в Швейцарии, Германии – всё в пустую, всё бесполезно. Всех задействовали … Вот, знающие люди вас посоветовали, сказали…

Неожиданно закончив говорить как будто обо что-то споткнувшись, отец продолжил стоять молча, смотря на Константина Сергеевича.

– Пройдёмте в другой кабинет, там поговорим, – прервал паузу Константин Сергеевич.

Затем, уже обращаясь к Алисе спросил: – Накрыть одеялом?

– Прикройте ноги, а то памперсы торчат, – ответила Алиса. – И, пап, дай мобильный с наушниками.

Оставив Алису, они с отцом через коридорчик прошли в смежный кабинет. При переходе Константин Сергеевич закрывал все двери.

– Зря вы обе двери закрыли, – заметил отец. – Она в наушниках – ничего не услышит. А так случись что – не докричится.

Константин Сергеевич кивнул, и молча приоткрыл дверь из кабинета в коридорчик. Затем прошёл к своему рабочему месту, жестом предложив посетителю сесть на стул для посетителей.

Опустившись в кресло сам, положил руки на стол и посмотрел в глаза отца Алисы. Тот пристроился на самом краешке стула, плотно скрестив пальцы рук в замок.

– Когда мне приходиться сообщать родителям такие диагнозы и прогнозы для их детей, то обычно ставлю им стакан коньяка, – начал разговор Константин Сергеевич. – Как понимаю, вам наливать не надо? Вы в курсе и полного диагноза, и в курсе прогнозов?

– Коньяка наливать не надо, но мне очень информированные люди сказали, что вы можете помочь. – Уводя взгляд куда-то поверх головы собеседника, ответил отец Алисы.

– Ваши информированные люди, информированы недостаточно. Да, возможно, я мог бы помочь, но на два, или три месяца раньше. Возможно, смогли бы вытащить и при первых метастазах… Но сейчас – сейчас я бессилен. О чём, поверьте, искренне сожалею, – закончил фразу Константин Сергеевич и откинулся на спинку кресла.

– Всё те же люди, – продолжил размеренно говорить отец Алисы, как бы и не слыша отказа, – меня проинформировали, что в очень похожих ситуациях, вы успешно вылечили, по крайней мере двух детей. У меня записаны имена.

Он достал из сумки блокнот и вслух прочитал – Ольга Сапрыкина и Ольга Белова.

Константин Сергеевич на несколько минут замолчал, обдумывая услышанное.

Любые сведения, о спасённых им когда-то безнадёжно больных девочках – старались держать в строгом секрете. Их излечение, по всем меркам, и тогда, да и сейчас – было абсолютным чудом.

Его убедили, что все письменные материалы по этим случаям уничтожены.

Круг посвящённых и изначально составлял от силы десяток человек, и с каждым годом, по понятным причинам, уменьшался – ведь прошло столько лет. Но «утечки» всё же могли быть, и естественно, было интересно, через кого она произошла сейчас.

– Да, ваши люди оказывается действительно много знают. Может познакомите? – поинтересовался Константин Сергеевич.