– А можно покурить? – раздался робкий голос откуда-то сзади.
Полковник на полуслове прервал свою пламенную речь, задумался
на секунду и выпалил:
– Можно Машку за ляжку! А у нас – РАЗ-РЕ-ШИ-ТЕ! – выделил
он. И уже спокойно продолжил, – это хорошо, что меня услышали даже
на галёрке. Покурить – разрешаю! И опять очень громко скомандовал,
– но только далеко от автобуса никто не отходит!
– А в тенёк зайти можно, жарко возле автобуса, – задорно поинтересовался кто-то из корреспондентов.
– Никаких «теньков»! – нахмурил брови полковник. – Сказал, возле
автобуса, значит, стоять тут! А я пойду, оружие получу. Минут через
пятнадцать грузимся в вертолёт – удаляясь, прокричал он.
– Что за хрень такая? – начали возмущаться репортеры, выходя
поочередно из автобуса. – Мы ему что, солдатня какая-нибудь? С таким
отношением к журналистам он много не навоюет. – Подкуривая свои
сигареты, принялись обсуждать происходящие с ними метаморфозы
журналисты.
Илья не курил, но тоже вышел из автобуса, не стал жариться
на солнце с остальными коллегами, а отошел подальше, где ложилась
тень от невысокого здания. Впрочем, его одиночество длилось недолго, курильщики тут же составили ему компанию.
Ущемлённые в правах коллеги даже по сигарете не успели выкурить, как из здания с автоматом наперевес выбежал встревоженный
полковник. – Какого абзаца вы здесь курите? – орал он, быстро семеня
своими короткими ножками, направляясь в сторону автобуса, – я так
понимаю, здесь до кого-то не доходят приказы командира? Бегом все
в автобус! – ещё громче скомандовал он, остановившись у дверей
в салон. Новоиспеченные подчинённые немедленно побросали свои
недокуренные сигареты и с виноватыми лицами поспешили выполнять
приказ раскрасневшегося от напряжения пузатого офицера. Он ещё
долго выкрикивал какие-то ругательства в адрес своих вольнодумных
подопечных, пока автобус медленно двигался по взлётно-посадочной
полосе, но Илья его не слушал. Он смотрел на один из вертолётов
с вращающимися винтами и думал о предстоящем полёте. В этот
18
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
момент он почему-то пытался вспомнить, когда последний раз летал
на вертолёте.
– Точно, чуть больше года назад, – пробубнил он, улыбаясь от этой
догадке, – на крейсере «Москва», в Средиземном море. Мы тогда российско-китайские учения освещали. Правда, тогда это был палубный
Ка-27, а этот Ми-8. Да…прикольно было!
Автобус остановился метрах в пятидесяти от работающей «вертушки», и в этот момент полковник уже спокойным голосом произнёс:
– Берём вещи, выходим и грузимся на борт. Но вертолет по какой-то
причине не стал ждать журналистов, а медленно поехал прочь. Полковник от изумления не только изменился в лице, но вытянулся и даже
попытался втянуть живот. Он поднял правую руку, словно провожая
ускользающий борт, но так и не смог вымолвить слова. И только странный рык, переходящий в подобие храпа, вырвались из уст. Он посмотрел
на сирийца-водителя, потом опять на медленно удаляющийся вертолёт, затем на Илью и развёл руками. Репортёр в ответ лишь сделал изумлён-ное лицо и покачал головой, мол, не в курсе происходящего. Офицер, молча, вышел из автобуса и направился в сторону другого вертолёта, стоявшего на «взлётке». А первый Ми-восьмой благополучно докатился
до отметки взлёт и оторвался от земли. Пока полковник что-то выяснял
у подошедших лётчиков, взлетевший вертолёт мастерски наклонился
на нос и быстро ушёл вперёд.
– Чего сидим? Кого ждём? – вновь закричал в дверной проём красный, как рак, полковник. – Это не наш борт, наш двести двенадцатый.
Туда грузимся!
Возмущаясь и тихо ругая бестолкового офицера, репортеры неторопливо выбрались из автобуса. Полковник уже стоял возле вертолёта, на хвосте которого красовались большие цифры 2 1 2. Он несколько раз