Книга живых

III

С утра пораньше пономарь Прохор, обмахнувшись для порядка несколько раз щепотью, принялся трезвонить в колокола, собирая народ на богослужение. Мелодичный колокольный звон волнами наплывал на окрестности, глох в сосновых рощах, отражался от окон куреней, тонул в темных водах реки.

Звонил он долго. Но народ, видимо, занятый своими земными делами, в храм идти не торопился.

Отец Анатолий, стоявший в ожидании народных масс на паперти в полном облачении, так никого и не дождался.

Спустившийся со звонницы пономарь на это сокрушенно заметил:

– Звони не звони! Кроме матушки Улиты никто не придет!

Видимо, он знал, что говорит. Потому что действительно через какое-то время на дороге показалась одинокая фигура женщины, одетой «по-церковному» – в длинную юбку до пят, кофточку с закрытыми плечами и белый, плотно завязанный у подбородка платок.

Отец Петр тощ и высох, как былинка, а матушка Улита – полная, дебелая женщина с оплывшими, видимо, когда-то в молодости соблазнительными формами.

– Благословите, батюшка! – привычно сказала она отцу Анатолию, посмотрев на него через очки внимательными любопытствующими глазами.

А благословившись, спросила заботливо:

– Как спалось на новом месте?

Отец Анатолий поблагодарил ее за хлеб насущный. И, взойдя в храм, начал литургию.

Службу вел обстоятельно. Все делал как положено. И в результате взмокший от такого рвения пономарь Прохор после окончания богослужения даже спросил его с некоторой долей укоризны и недоумения: что ж, мол, так стараться, напрягаться, когда в храме всего один человек? Можно было бы и сократить службу раза в три.

На что отец Анатолий ему сурово ответствовал:

– А я не для людей служу, а для Бога!

В общем, как говорится, первый блин вышел блином.

После службы, когда летнее солнце уже вошло в свои права и принялось жарить и парить все живое на земле, отец Анатолий переоделся в своем курене и в сопровождении Прохора направился на берег Дона. Захотелось освежиться после трудов праведных.

Прошли мимо нескольких осевших, покосившихся куреней. У забора одного из них он заметил теплую компанию, которая «по древнему обычаю» разливала по стаканам чихирь.

Компания окликнула Прохора. Но тот досадливо отмахнулся и, показав глазами на начальство, прошествовал следом за Казаковым.

На берегу оказался вполне себе приличный песчаный пляжик. На нем, уткнувшись носами в окружающие кусты и притулившись в тенечке, уже стояла пара-тройка машин. Тут же был и вчерашний «джип-широкий», на котором отец Анатолий был доставлен в здешние края. У машины на надувном матрасике лежали его вчерашние попутчики, Роман и Дарья.

Отец Анатолий выбрал местечко подальше от народа. Разделся.

Прохор, который, похоже, купаться не собирался, присел на бережку рядом и восхищенно смотрел на Казакова. Годы, посты и скромное монашеское питание очень-очень сильно подсушили мускулистую фигуру бывшего подполковника спецназа. Так что весь он был похож на свитую из жил и мышц статую.

Когда Казаков с разбегу ринулся в воду, Прохор пробормотал вслед:

– И как его бабы упустили?

А Казаков, быстро-быстро работая руками, поплыл, ощущая всем телом мощь и движение массы воды.

Отплыв подальше от берега, перевернулся на спину и сделал несколько гребков. А потом, чувствуя невероятную радость от этой воды, солнца, легкого ветерка, принялся резвиться.

Он то вспархивал бабочкой-баттерфляем, то носился кролем, то лягушкой вытягивался на волне.

Понежился в воде под ласковыми лучами солнца, а потом нырнул глубоко-глубоко.

Вынырнул он недалеко от песчаного пляжика. Поднялся, пошел к берегу. И только тут заметил, что на берегу ситуация изменилась. Рядом с его вещами стояла новая иномарка. «Лендровер».

Казакова возмутила бесцеремонность водителя, который бросил машину, чуть не наехав на его одежду.

А где же его верный спутник? Прохор Зыков?

Но оказалось, что его пономарь был задействован в другой сцене.

Судя по всему, на пляже шли разборки. Двое вновь приехавших молодых людей – один бритый наголо, второй, наоборот, длинноволосый – вступили в конфликт с его подопечными, Романом и Дарьей.

Четверка выясняла отношения. А Прохор стоял рядом.

Казаков вышел из воды, пошел к своей одежде, прислушиваясь к громкому разговору:

– Я тебе сказал, чтобы ты с ним не гуляла! Не то тебе плохо будет! – орал бритый налысо молодчик с синими наколками на ногах. – А ты не рыпайся! – завопил он на Романа, который попытался что-то возразить. И снова Дарье:

– Иди домой! Там поговорим!

Второй, длинноволосый, «весь в заклепках» (Казаков определил его как «блатного крестьянина») стоял рядом и молчал.

Похоже, это был грандиозный семейный скандал, поэтому, памятуя народную мудрость, что-то вроде «муж и жена – одна сатана» и имея большой жизненный опыт, Казаков подобрал свои вещи и принялся одеваться. Чтобы убраться подобру-поздорову.

Но тут ситуация начала разворачиваться совершенно в другую сторону. В диалог вступила Дарья (женщина всегда находит у мужчины самое слабое место):

– Я уже взрослая! И сама решаю, с кем мне гулять и общаться! – смело и резко заявила она, как настоящая казачка. – А ты здесь, Колька, не выступай! Сам нормальной бабы не можешь найти… Да тебе нормальные и не дадут…

Тут поднялся настоящий дым коромыслом. Лысый мажор Колька покраснел как рак. Схватил ее левой рукой за руку, а правой размахнулся, чтобы дать ей леща.

Но не получилось. Дарья стала вырываться, завопила, зашипела, как кошка. В дело вмешался Роман. Коротким мгновенным тычком в челюсть он свалил мажора на песок.

Но тот лежал недолго. Буквально через мгновение он вскочил, как ванька-встанька, оттолкнул бросившегося на помощь носатого-длинноволосого. И с криком: «Я тебе, сука, покажу!» – ринулся к машине. Хлопнул дверцей. И буквально через секунду подлетел к парочке с большим черным пистолетом в руке:

– Я вас, суки, порешу! Козла твоего прихлопну…

Те с бледными лицами попятились.

Хлопнул выстрел.

Казаков и сам толком не понял, как оказался рядом. Действовал на автомате.

Он подскочил к Кольке. Несколько резких движений – и оружие мажора оказалось у него в руках.

Уже потом, анализируя произошедшее, Казаков понял, что сработал рефлекс. Тысячи раз он повторял это упражнение на тренировках, когда служил в спецназе. Тысячи раз показывал его курсантам казахской «Альфы». Вот и сейчас – получилось. Как говорится, мастерство не пропьешь.