Конец Пиона

– Я тоже на это надеюсь. Эти правила я читаю, чтобы вы не подорвались при установке мин. Мне это самому не нужно, так как я все хорошо знаю. Если я еще раз замечу, что вы не слушаете меня, поедете обратно в лагерь. Вы поняли, Татарин?

– Так точно, господин инструктор, – ответил Александр.

– Садитесь, – скомандовал Михаил Сергеевич и продолжил читать инструкцию.

«Не расслабляйся, Тарасов, а то действительно можешь вернуться в лагерь», – подумал Александр.

Несмотря на то, что он все это проходил в советской разведшколе, он стал внимательно прислушиваться к глуховатому голосу инструктора. Наконец, тот закончил читать и отложил в сторону брошюру.

– А сейчас я хочу проверить, как вы усвоили то, о чем я говорил вам две минуты назад.

Он обвел курсантов взглядом и остановил его на Александре.

– Татарин, – скомандовал он.

Александр вскочил со стула. Инструктор улыбнулся. Он явно рассчитывал, что этот курсант, внешне напоминающий ему могучего медведя, едва ли ответит на его вопрос. Каково же было его удивление, когда тот без запинки выпалил ответ.

– Похвально, Татарин. Скажите, откуда вы так хорошо знаете эту инструкцию?

– У меня отличная память, господин инструктор.

– Хорошо, Татарин. Я доволен вашим ответом, однако это не дает вам права не слушать инструктора. Вы меня поняли?

– Так точно, господин инструктор.

– Тогда садитесь.

Тарасов сел на место и посмотрел на Проскурина, на лице которого промелькнула едва заметная ехидная улыбка.

***

За массивными дверьми кабинета полковника Шенгарта шло совещание. Полковник только что вернулся из Берлина, где встречался с адмиралом Канарисом. Сказать, что эта встреча сняла какую-то напряженность во взаимоотношениях двух старых друзей, было нельзя.

– Перед нами по-прежнему стоят задачи: наладить снабжение высшего политического и военного руководства информацией, которая позволила бы разгадать замыслы советского командования. Фюрер поставил перед разведкой дополнительную задачу, связанную с глубоким изучением перемен в инфраструктуре противника на большую глубину советского тыла. Нам необходимы сведения о мобилизационных и стратегических возможностях противника, о его моральном состоянии, о дисциплине и выучке.

Шенгарт сделал глоток воды из хрустального стакана и посмотрел на офицеров, которые не спускали с него глаз.

– Второе, о чем мы никогда не говорили ранее, это о взаимодействии с СД. В настоящее время эта служба обладает не меньшими возможностями, чем мы. Фюрер напомнил мне и Гиммлеру, что мы не должны забывать и о диверсиях на крупных промышленных объектах, транспорте с целью разрушения коммуникаций, транспортных узлов, вывода из строя шахт, электростанций, оборонных заводов, хранилищ горюче-смазочных материалов и продовольственных складов.

Полковник сделал паузу и вытер вспотевшее от напряжения лицо большим носовым платком.

– Господа офицеры! Адмирал мне снова напомнил о крупном нашем провале – уничтожении Казанского порохового завода, который снабжает всю армию противника порохом. Несмотря на то, что мне было неприятно слушать все это, но он прав. Завод до сих пор работает. Я несколько дней назад беседовал с одним из наших курсантов, который родом из Казани и имеет там множество знакомых. Скажу вам честно, он заинтересовал меня. Если с ним хорошо поработать, то из него выйдет неплохой агент-диверсант. Поэтому прошу вас, господа, внимательно приглядывайтесь к курсантам, которых вы обучаете в нашей школе. Тех, кто не способен мыслить, направляйте в диверсионные группы. Их потеря не столь ощутима, как гибель хорошего разведчика.

Полковник встал из-за стола, давая понять всем присутствующим, что совещание закончилось. Когда офицеры стали покидать кабинет начальника школы, полковник остановил одного из них.

– Лейтенант Хейг! Прошу вас задержаться.

Молодой офицер остановился и направился к полковнику.

– Я хочу поговорить с вами о курсанте Татарине, – произнес полковник и снова сел в кресло. – Это же ваш курсант?

***

Прошло около двух месяцев с того момента, как Тарасов попал в разведшколу. За все это время ему ни разу не удалось встретиться с Проценко с глазу на глаз. Тот словно специально избегал каких-либо контактов. Однажды вечером, когда Александр находился в учебном кабинете, в помещение вошел Иван. Он остановился в нерешительности в дверях, а затем, оглянувшись, вошел в класс.

– Будь осторожен. Прощай. Возможно, мы больше с тобой никогда не увидимся.

Александр не успел поблагодарить его: Проценко буквально исчез из помещения. Посидев, еще пять минут, он вышел из аудитории и направился в курилку.

« Интересно, о какой провокации говорил Иван? – с тревогой подумал Тарасов. – Наверняка немцы что-то придумали, а иначе бы он не стал меня об этом предупреждать».

Всю ночь он не спал. За окном завывал ветер, который гнал по земле поземку. От этих звуков становилось не по себе. Александр встал с койки и подошел к окну. Неожиданно для себя он почему-то подумал о доме, о жене и ребенке.

– Что не спишь? – услышал он за спиной чей-то голос.

Он резко обернулся и увидел стоявшего в дверях дежурного по группе.

– Не знаю, Бес. Что-то не спится. Вот, стою и думаю о семье. Как они там без меня?

– А ты о них не думай, так будет проще и для тебя, и для них. Кто ты для жены и родственников? Предатель. Это хорошо, что они не знают, что ты жив, а то чекисты их давно бы на Север отправили.

– Может, ты и прав. Пусть лучше думают, что я погиб. Так лучше для всех.

– Ты сам-то, откуда? – спросил дежурный.

– Неважно. Мы все – оттуда, – произнес Тарасов и махнул рукой в сторону востока.

Он снова лег на койку. Вскоре сон сморил его. Он спал беспокойно, скрипел зубами, словно старался перегрызть кому-то горло. Его разбудил голос дежурного, который поднял группу на утреннюю пробежку.

***

Александр бежал по извилистой лесной тропинке, стараясь не отставать от инструктора. Пот заливал глаза, и он иногда смахивал его рукавом нательной рубахи. С каждым минутой бежать становилось все труднее и труднее. В какой-то момент он понял, что вдоволь «наелся» воздуха, однако команды прекратить бег по-прежнему не было. Впереди Тарасова легкой трусцой бежал лейтенант Хейг. Глядя на него, можно было подумать, что он только начал забег.

–Все! – наконец выкрикнул лейтенант. – Финиш!

Курсанты, кто еще смог держаться за ним, словно снопы соломы, повалились на землю. От их тел шел пар, как от разгоряченных бегом лошадей.

Последние три дня Хейг плотно занялся физической подготовкой Александра. За этот небольшой период времени Тарасов успел совершить несколько прыжков с парашютом. Приходилось прыгать в разное время суток – утром, днем, вечером и ночью.

– Ну, как, Татарин? Ты готов еще бежать километра три?

– Как скажете, господин лейтенант. Прикажете – побегу.

Хейг громко засмеялся. Он видел неважное состояние Александра, и эта бравада невольно вызвала у него смех.

– Тяжело в ученье, легко в бою, по-моему, так говорил ваш полководец Суворов.

– Да, вы правы, господин лейтенант, хотя я плохо знаю, кто он.