Конец Пиона

Когда все отдышались, Хейг построил курсантов и повел их в казарму. Около здания он отозвал Тарасова в сторону.

– Следуйте за мной, – приказал он и направился к учебному корпусу. Они вошли в аудиторию и сели за стол.

– Татарин! Я внимательно наблюдаю за вашей успеваемостью, – произнес лейтенант глуховатым голосом. – У вас очень хорошие показатели по всем предметам, и я могу сказать, что вы являетесь одним из самых перспективных наших курсантов. Вчера вечером я получил приказ полковника Шенгарта о направлении нашей группы в тыл советских войск. Возглавлять группу, в которую, помимо вас, войдут еще три наших курсанта, буду я. Нашей группе необходимо будет взорвать железнодорожный мост и вернуться обратно. Задача довольно сложная, так как тот хорошо охраняется. Лейтенант разложил на столе карту и, склонившись над ней, стал показывать местонахождение этого моста.

–Господин лейтенант, можно один вопрос? Почему вы рассказываете мне о задании группы?

– Почему? Да потому что вы назначаетесь мои заместителем. Вылет завтра утром. На аэродроме мы получим все необходимые документы, снаряжение и вооружение. Вопросы есть?

– Есть, господин капитан. Кто эти люди, с которыми я должен выполнить задание? Я хотел бы познакомиться с ними. Поверьте, там нет дураков, и малейшая наша неточность может сорвать задание.

Лейтенант медленно достал из пачки сигарету и прикурил.

– Татарин! На все ваши вопросы могу сказать лишь одно: наше задание не предусматривает ведение разведки, только – диверсию. Нам необходимо взорвать мост и вернуться обратно. А это значит, что у вас не должно быть никаких контактов с армейскими частями русских. Может, я плохо говорю по-русски, и вы меня не понимаете? Во-вторых, кроме вас, никто не знает поставленную перед группой задачу, то есть, как говорят русские, все остальные идут «втемную». Теперь вам ясно?

– Да, господин лейтенант, – отчеканил Александр.

– Тогда свободны. Отдыхайте, у нас завтра тяжелый день.

Тарасов вышел из кабинета и направился в жилой корпус. Александр лег на койку и закрыл глаза. Где-то раздавались незнакомые голоса, слышались зычные немецкие команды. Он не заметил, как уснул.

***

Вечер прошел в штатном порядке. В двадцать два часа был объявлен отбой, и Александр с наслаждением вытянул уставшие за день ноги. Все началось около двух часов ночи. Его разбудил дежурный и приказал быстро одеться и выйти в коридор. Там его ждал лейтенант Хейг, около которого стояли два однокурсника Тарасова. Все, молча, вышли из здания и сели в автомобиль. Путь до аэродрома занял несколько минут. Они прошли в небольшое помещение и стали переодеваться в форму работников НКВД. Александру досталась форма капитана. Он посмотрел на себя в зеркало и остался доволен своим внешним видом.

– Кто пятый? – спросил Тарасов лейтенанта. – Вы мне вчера сказали, что нас будет пятеро.

– Пятого не будет. Руководство решило, что для выполнения этого задания достаточно четырех человек. Еще вопросы есть?

Александр промолчал. Ему не понравилось, что в самый последний момент план почему-то поменялся.

Надев на себя белые овчинные полушубки и валенки, и взяв парашюты, они по команде лейтенанта погрузились в кузов автомашины, которая направилась к стоявшему на взлетном поле «Юнкерсу».

Перед посадкой в самолет немец построил их и тщательно проверил экипировку: оружие, грузовой мешок с взрывчаткой. После этого он разрешил посадку в самолет, дюралевое тело которого через минуту-другую вздрогнуло и медленно тронулось с места. Вырулив на полосу, «Юнкерс» взревел моторами, начал разбег и плавно оторвался от земли.

Тарасов сидел напротив двери самолета, и ему было видно всех своих попутчиков: двое курсантов заметно волновались, а лейтенант был абсолютно спокоен и, похоже, даже дремал.

«Интересно, почему лейтенант включил в группу Токаря и Цветного, которые были неуспевающими на курсе? – подумал Александр, продолжая наблюдать за ними. – Задание важное, а исполнители – так себе».

Токарь и Цветной были из одной с ним группы и не особо выделялись умственными способностями. Как они прошли отбор в курсанты, для многих оставалось загадкой. Они явно не тянули на роль диверсантов, способных решить поставленную задачу. Насколько он знал, они были из одной деревни, служили в одном подразделении, и оба добровольно сдались немцам еще в начале октября сорок первого года.

Александр закрыл глаза и стал вспоминать правила, которые нужно соблюдать при ночных прыжках с парашютом. Ровный рокот двигателя за бортом самолета успокаивал его.

Сколько они летели, Тарасов не знал. Из кабины пилота вышел штурман и подошел к лейтенанту. Нагнувшись над ним, он толкнул его рукой в плечо и, когда Хейг открыл глаза, начал ему что-то говорить. Прошло несколько томительных минут, и над кабиной пилотов загорелась лампочка. Стрелок-радист открыл дверь самолета и, словно приглашая всех к прыжку, сделал галантный жест рукой. В салон самолета ворвались холодный воздух и рев моторов.

***

Они прыгали с интервалом в десять секунд. Несмотря на отсутствие сильного ветра, компактного приземления у них не получилось: их разбросало в разные стороны на довольно приличное расстояние. Александр приземлился на небольшую полянку среди высоких вековых елей и сосен. Выбравшись из глубокого сугроба, он быстро погасил купол парашюта и, собрав его, засыпал снегом. Поправив лямки вещевого мешка, он вытащил из кобуры пистолет «ТТ» и, передернув затвор, сунул его в карман полушубка. Осмотревшись по сторонам и сверив свое положение с картой, он направился к точке сбора, которая находилась неподалеку.

Тарасов шел по глубокому рыхлому снегу, который в отдельных местах был ему, чуть ли не по пояс. Снег набился за голенища валенок, от чего портянки стали мокрыми, и через некоторое время он почувствовал, как ноги стали понемногу замерзать.

«Если я не выйду до рассвета на дорогу, то придется весь день отсиживаться в лесу», – подумал он.

Вдруг среди темноты мелькнула узкая полоска света. Он затаился, прижавшись всем телом к дереву. Через минуту он услышал звук двигателя автомашины. В метрах сорока от него промчалась легковушка. Когда звук двигателя поглотила ночь, Александр достал из кармана полушубка небольшой фонарик и сделал несколько условных сигналов. Однако ответа на них не последовало.

«Почему они молчат? Может, их далеко разбросало при приземлении или их уже взяли в плен?»

Наконец кто-то мигнул ему из темноты красным огоньком фонарика. Он радостно вздохнул и направился в ту сторону. Он вышел на дорогу и, отряхнув с одежды снег, стал оглядываться, стараясь определить место, с которого дали условный сигнал. Тарасов был на сто процентов уверен, что сигналили ему со стороны дороги. Он еще несколько раз мигнул своим фонарем и, не получив ответного сигнала, направился по ней. Он прошагал метров сто, когда услышал за спиной хруст снега. Он выхватил пистолет и оглянулся. Перед ним стояли несколько красноармейцев с направленными в его сторону винтовками.

– Стой! – произнес один из них. – Предъяви документы!

– Я капитан НКВД, заместитель начальника особого отдела дивизии. У меня в двух километрах отсюда сломалась автомашина, и я вынужден был пойти пешком. Вы сами, из какой части, бойцы? Где ваш начальник, срочно позовите его сюда.

Неожиданно что-то с силой опустилось на его голову сзади. Дорога, на которой он стоял, вдруг стала кривой, и он, не удержавшись на ней, рухнул лицом в снег.

***

Александр очнулся от сильной боли в затылке. Он попытался потрогать это место рукой, но понял, что не может: его руки были связаны за спиной брючным ремнем. Повернув голову в сторону, он увидел двух своих бывших «попутчиков», которые сидели у стены и о чем-то негромко разговаривали.

– Ну, что? Очнулся? – с ехидцей спросил его Токарь. – Что будем делать дальше?

– Где мы? – тихо поинтересовался он у них. – И почему я связан?

– А ты что, не понял? У русских мы, у русских. Теперь, брат, у нас одна судьба, и ее называют не иначе, как стенка. А связали тебя, Татарин, за то, что ты пытался оказать им сопротивление и чуть не убил их командира.

«Не может этого быть!» – словно искра промелькнуло у Тарасова в голове.

– А где лейтенант Хейг? Что с ним?

– Нет больше твоего лейтенанта. Нам сказали, что он погиб при приземлении: запутался в стропах и замерз.

Тарасов напряг память, стараясь вспомнить, как он оказался в этом подвале. Последнее, что отчетливо запечатлел его мозг, – красноармейцы с винтовками. Затем сильный удар и провал.

– Токарь! Тебя уже допрашивали? – спросил Александр.

– Да, допрашивали, – односложно ответил тот. – А что тут крутить, они все о нас знают. Мне этот майор сразу сказал, какая у нашей группы была задача. Сказал и то, что ты у нас – командир. Интересно, откуда они все это знают?

– Да брось ты, Токарь! – произнес Цветной. – Я же тебе говорил, что нас сдал этот немец. Татарин сдать не мог, он только что очнулся.

– Но, лейтенант, же погиб, как они говорят.

– Да мало ли что они говорят, – возразил ему Цветной. – Говорят, в Москве кур доят. Ты этому веришь?

В подвале повисла тишина.

– Руки мне развяжите, – обратился к ним Тарасов. – Терпенья нет, затекли так, что не чувствую.

– Извини, брат, не мы тебя вязали, и не нам тебя развязывать.