Кара небесная

– Ты что, Вадим? Мы не против того, чтобы стоять и ждать. Если этого требует дело, мы готовы здесь заночевать, лишь бы знать, что он придет сюда. Совсем другое дело стоять без толку.

– Вы думаете, мне все это нравится? Идите, я никого из вас не держу! Сам буду его караулить. Отец столько денег отвалил той бабе, чтобы узнать, где живет этот Прохоров, а вы сразу в кусты.

Игорь хорошо слышал весь разговор. Слова сына коммерсанта невольно задели его самолюбие.

«Продали! Интересно, кто та баба, которая так легко слила меня этим людям?», – подумал он

Немного поразмыслив, Игорь решил, что это сделала, скорее всего, администратор бара, больше предать было некому. Ребята из охраны хорошо его знали, и вряд ли кто-то из них выдал бы его. Значит, остается только Лилька. Она видела его этим вечером в баре с ребятами.

У Прохорова от злости сжались кулаки, и сердце забилось редко и глухо, как это бывало у него перед дракой.

«Интересно, – вновь подумал он, – сколько же ей заплатили за информацию? Сто, двести долларов? Надо будет уточнить у охранников, кто ее притащил в бар и кто за нее конкретно «впрягался» перед ребятами?»

Игорь осторожно выглянул из-за угла. Машина по-прежнему стояла у подъезда.

«Нужно что-то предпринять», – подумал он.

Стоять и мерзнуть на улице явно не входило в его планы. Он осторожно обошел свой дом и, зайдя с тыльной стороны, по пожарной лестнице поднялся к себе на этаж. Открыв окно, он влез в него и оказался в подъезде. Достав из кармана пальто ключи от квартиры, Прохоров открыл дверь и, стараясь не потревожить сон матери, тихонько вошел в прихожую.

– Игорь, это ты? – услышал он ее сонный голос.

– Да, мама, это я.

Пройдя к себе в комнату, он стал раздеваться. Он подошел к окну и, отодвинув штору, посмотрел на улицу. Поджидавшая его машина по-прежнему стояла у подъезда.

«Ну, и сколько вы намерены меня караулить?» – подумал Игорь.

Задвинув штору, он направился к кровати. Машина стояла у подъезда еще около часа. Так и не дождавшись Прохорова, охранники решили, что он сегодня домой уже не придет.

– Ну что, Вадим, погнали? Сейчас около трех часов ночи. Нужно отдохнуть, ведь мы завтра с твоим отцом едем в Москву. Не дай Бог уснуть за рулем.

Вадим сидел на переднем сиденье, не обращая внимания на разговоры охранников. Его душила обида на друзей, которые не вступились за него, испугавшись тех парней.

«Как же так? – размышлял он. – Мне, как лоху, набили лицо, только мне одному, и никому больше!»

Он еще тогда в баре понимал, что зря связался с теми ребятами, но ему было стыдно не поддержать свое реноме в глазах товарищей. Ну, и чего он в результате добился? Да ничего! Никто из них не помог, никто не бросился на врагов с кулаками!

Вадим отчетливо помнил, как потом, когда его занесли в помещение бара, все они стали его жалеть, вытирать кровь с разбитого лица. Все дружно обсуждали драку, осуждали парня, который жестоко избил его. От их разговоров ему становилось еще хуже и обиднее за себя.

Он взглянул на охранников и тихо произнес:

– Поехали домой, мы еще с ним встретимся, никуда он от нас не денется.

Машина, взревев форсированным двигателем, помчалась по безлюдной улице.

***

Утром следующего дня Игорь встретился со своими друзьями в спортзале.

– Как дела, Прохор? – поинтересовался Цаплин. – Что нового с утра?

– Все нормально, ребята. Есть, конечно, интересный момент. Вчера вечером, после того как мы разошлись, меня у дома караулил тот парень, которому я нос разбил, причем был он с охраной. Похоже, меня им кто-то «слил».

– Как это, слил? – удивленно спросил его Бондаренко. – Ребята же все свои были.

– Значит, не все. Судя по разговору охранников и парня, меня сдали за бабки. Им сообщили мой адрес, и мне кажется, если бы они меня вчера перехватили у дома, то наверняка бы «закопали».

Цаплин и Бондаренко переглянулись, оценивая важность этой информации, и снова с нескрываемым интересом посмотрели на Прохорова.

– Не знаю, как вы, но я думаю, мужики, что за такие вещи необходимо наказывать.

– Погоди, Прохор, там же вся охрана из людей Маврина. Среди них нет случайных ребят.

– Это ни о чем не говорит, – ответил Прохоров. – По-моему, вчера администратором бара была Лилька. Эта гадина, вероятно и сдала меня. Насколько я знаю, она тоже человек Маврина. Это он ее притащил в бар, заверяя, что она баба надежная.

– Ты, Прохор, только лишнего не дергайся, не нарывайся на скандал с Мавриным, – предостерег его Цаплин. – Я после тренировки слетаю к пацанам на «Адельку» и все о ней узнаю. Если что-то не так, то ее надо просто «глушануть» для начала. А если за нее впишется Маврин, значит, нужно ему аргументировано все это предъявить.

Прохоров переоделся и прошел в спортивный зал. Они позанимались еще с часок, а затем, приняв душ, стали расходиться по домам. На выходе Цаплина остановила директор:

– Володя! Сколько можно говорить тебе и твоим друзьям, чтобы вы больше не появлялись здесь? Я не хочу превращать спортзал в место сбора шпаны.

– Не понял? – грозно произнес Цаплин. – А, как же этот лозунг?

Он показал на стену, где крупными буквами было написано: «Спорт – в массы».

Директор, подавив в себе страх и неуверенность.

– Все, ребята, с завтрашнего дня для вас спортзал закрыт. Я не намерена мириться с тем, что вы занимаетесь в самое востребованное гражданами время. Я не хочу постоянно следить за расписанием занятий, перекраивать его из-за вас.

– Вы что, милая Галина Петровна, – произнес улыбаясь, Цаплин, – две жизни собираетесь жить или хотите умереть на своем рабочем месте от несчастного случая? Если вас устраивает последний вариант, то я полностью к вашим услугам: я удавлю вас так ласково и нежно, что вы даже не почувствуете.

Галина Петровна испуганно взглянула на Цаплина. Она не ожидала услышать подобное, так как всегда считала его воспитанным мальчиком.

– Тебе все ясно, старая калоша, или еще раз повторить?! – прикрикнул Цаплин и, отодвинув ее в сторону от двери, прошел мимо.

Галина Петровна потеряла дар речи. Ее побелевшие от страха губы что-то беззвучно шептали, и в эту минуту она была больше похожа на выброшенную волной на берег рыбу, чем на грозного директора спортивного заведения.

***

Друзья встретились в четыре часа дня у дома Цаплина. Посовещавшись, они поехали в центр города. Побродив немного по улице Баумана и, заглянув в несколько магазинов, они поднялись по улице Чернышевского и вошли в бар. Там чуть слышно звучала музыка, было тепло и уютно, и парни направились к раздевалке.

– Ребята, вы куда? Ваш входной билетик? – обратилась к ним гардеробщица. – Без билетов никого раздевать не буду.

– Ты что, старая, своих не узнаешь? – произнес Цаплин, подавая ей куртку.

Гардеробщица отвела его руку в сторону и снова громко сказала, что будет принимать вещи только при наличии входного билета.

К ребятам подошел охранник. Он поздоровался с ними и разрешил гардеробщице принять у них верхнюю одежду.