Душман. Последний выстрел

Он уже не видел, как группа из пяти разведчиков перебежками приближается к его огневой позиции. Заметив разведчиков, один из боевиков дал очередь в их сторону, но не попал. Забыв о Лаврове, боевики переключились на российских разведчиков и начали стрелять в них. Снайпер разведчиков выстрелил один раз, пуля вошла прямо в лоб боевику, вырвала, создав эффект вакуума, из затылка целый шлейф крови. Он, молча, взмахнул руками и повалился на землю. Пули свистели над головой, но разведчики этого не замечали. Они были в ярости. Не всякий знает даже из тех, кто воевал, каких глубин и какой мощи достигает человеческая ярость. Они сошлись с боевиками в рукопашной. Никто из них не проронил ни слова, никто даже не выругался матом. Они молотили друг друга прикладами автоматов, резали тела ножами, грызли врагов зубами.

Павел увидел, как по опустевшей дороге к нему бегут разведчики. Последнее, что увидел он, было голубое, до страшной синевы, небо. Его сердце быстро затихало и стало останавливаться, так как перекачивать по венам было уже практически нечего. Павла захлестнул какой-то жар, пробежавший напоследок по всему телу, и он окончательно потерял сознание.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Лавров вышел из здания военного госпиталя и неторопливым шагом направился к остановке общественного транспорта.

– Женщина! Я доеду на вашем автобусе до железнодорожного вокзала? – спросил он у кондуктора.

– Да, – коротко ответила она и отошла в сторону, пропуская его внутрь автобуса.

Одежда Павла не вызывала ни у кого удивления. Сейчас многие мужчины носили камуфлированную военную форму. Сев на сиденье, он закрыл глаза. Солнечный луч, словно озорной мальчишка, пронизывал зеленые кроны деревьев и бил ему прямо в глаза.

– Мужчина! Вы спрашивали про вокзал? Выходите.

Лавров вышел из автобуса и направился в сторону здания вокзала. Пошарив в карманах куртки, он вытащил деньги и купил себе билет до Москвы. Он посмотрел на часы и направился в привокзальное кафе. Купив еду, он сел за стол и начал обедать. К музыкальному аппарату подошел молодой мужчина и, опустив в щель монету, нажал на нужную ему кнопку. До Павла донеслись звуки гитары, и мужской с хрипотцой голос запел:

Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,

Офицерам наскучил солдатский жаргон,

И кресты вышивает нам поздняя осень,

По истертому золоту наших погон…

Сердце у него от этих слов забилось сильнее, а горло сжала какая-то неведомая сила, и ему стало не хватать воздуха. Однако, это продолжалось лишь какую-то долю секунды. Он отодвинул от себя тарелку с борщом и, надев головной убор, вышел из кафе. Купив пачку сигарет, Павел направился на перрон. Сев в поезд, он лег на полку и закрыл глаза. Вчера вечером он разговаривал с Тамарой. Разговор не получился, и сейчас он жалел, что позвонил ей.

«Что ты обижаешься на Тамару? – молча, начал он разговор с самим собой. – Почему ты считаешь, что она должна ждать тебя? Да, пообещала, ну и что из этого? Ты же сам вынудил ее, чтобы она произнесла эти слова. Ты же обещал, что вернешься из командировки быстро, а сам застрял на три месяца, да еще сообщил ей, что сразу приехать не сможешь, так как у тебя остались кое-какие дела».

Его размышления прервала молодая симпатичная женщина, которая вошла в купе в сопровождении мальчика лет пяти и мужчины. Заметив Павла, мужчина стал строгим и подозрительным. Он помог женщине уложить вещи под сиденье и посмотрел, на лежавшего Лаврова.

– Как приедешь, сразу же позвони мне. Мы будем скучать без тебя, – произнес мужчина.

– Хорошо, позвоню, – ответила женщина.

Мужчина с мальчиком вышли из купе. Павел посмотрел в окно поезда. Женщина обнимала и целовала мальчика.

«У меня тоже мог быть мальчик приблизительно этого возраста, – с болью в сердце подумал он. – Две пули и нет двух людей, Надежды и не родившегося ребенка».

В купе вошли две пожилые женщины.

– Молодой человек, вы не поможете нам уложить вещи? – обратилась одна из них к Павлу.

Он соскочил с полки и помог им. Раздалась тревожная трель, поезд дернулся и, лязгая буферами, стал медленно двигаться вперед. В окне поплыли привокзальные постройки, частные дома. Дверь открылась и в купе вошла женщина. Лавров снял с себя куртку и снова взгромоздился на свою полку.

– Судя по вашим шрамам, вы, военный? – спросила одна из женщин, представившись ему Валентиной Георгиевной. – Вы не удивляйтесь, я бывший военный хирург. Да, досталось вам молодой человек.

Лавров промолчал, да и что он мог сказать в ответ, если его тело было все в отметках от пуль и осколков. Пожелав всем доброй ночи, он отвернулся к стене и моментально заснул.

***

Поезд подходил к Москве. Сердце Павла забилось чаще обычного.

«Интересно, что мне скажет генерал Медведев или полковник Пышный, когда увидят меня живого?», – подумал он.

Он представил себе, как побелеет лицо генерала, как затрясутся от страха руки полковника. Лавров вышел из купе и направился в тамбур. Достав сигарету, он закурил. Поезд стал притормаживать.

«Вот и Москва, что меня там ждет?», – подумал он и стал в голове перебирать знакомые ему телефонные номера.

Дождавшись остановки поезда, Павел вышел из вагона и направился в здание вокзала. Отыскав телефон-автомат, он набрал номер. К телефону долго никто не подходил, и он уже хотел повесить трубку, как ее подняли.

– Да, слушаю, – услышал он знакомый голос, – ну, что вы молчите?

– Здравствуйте, Николай Лукич. Вас беспокоит бывший ваш квартирант Лавров Павел. Вы меня еще помните?

– Павлуша! – радостно вскрикнул Николай Лукич. – Ты откуда звонишь? Ты случайно не в Москве?

– В Москве, Николай Лукич, в Москве. Вы скажите, у вас комната не свободна?

– Свободна. Приезжай, Павел, порадуй старика.

Лавров повесил трубку и, выйдя из здания вокзала, направился к метро. Доехав до станции «Сокол», он вышел из метро и направился к дому, в котором месяца четыре назад снимал небольшую комнату. Дом Лукича был построен в 1954 году пленными немцами и поэтому был многим жителям хорошо известным. Павлу очень нравился этот дом с большими и широкими лестничными маршами. Комнаты в доме были просторными, а потолки превышали три с половиной метра. Он остановился около двери и нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги, металлический лязг открываемого замка. Дверь открылась, на пороге стоял старичок, возраст которого было трудно определить по его внешнему виду.

– Ну, наконец-то, – произнес он и обнял Павла. – Не стой в дверях, давай проходи.

Лавров прошел в прихожую, где привычно пахло нафталином и пищей.

– Есть будешь? Я картошки нажарил.

– С удовольствием, Николай Лукич. Давно я вашей картошки не ел.

Они прошли на кухню и сели за стол. Хозяин дома достал из холодильника бутылку водки. Разлив водку, он поднял рюмку.

– За встречу, Павел! Похудел, глаза впали. Наверное, хлебнул горя?

– Да, Николай Лукич, вы правы. Я только что из госпиталя.

– Никак, был в Чечне?

Павел, молча, кивнул и опрокинул в себя содержимое рюмки. Водка обожгла горло. Он запил ее водой и, улыбнувшись, посмотрел на старика.

– Вы-то как? – поинтересовался он у хозяина квартиры. – Как ваше здоровье? Как сердце?

– Скрипим, Павлуша! Что нам остается делать старикам. Вот скоро будет восемьдесят пять. Считай, что и жизнь прошла. Кстати, твой чемодан до сих пор у меня. Хочешь, принесу?

– Потом. Давай, Николай Лукич, посидим, поговорим.

Лавров снова разлил водку по рюмкам, они чокнулись и выпили.