Душман. Последний выстрел

Павел повернулся на бок и закрыл глаза. Последнее, что он запомнил, был запах каких-то цветов. Этот запах был таким нежным и приятным, что моментально напомнил ему запах волос Тамары. Именно так пахли ее роскошные волосы.

***

Лавров проснулся от пронизывающего холода. Выпавшая под утро роса сделала его одежду влажной и холодной. Он вскочил на ноги и стал делать приседания и махать руками, стараясь согреться. Зубы от холода выбивали противную дрожь. Он посмотрел на спящего, на земле Харламова и толкнул его рукой.

– Борис, поднимайся, а то заболеешь. Что я тогда буду делать с тобой?

Тот нехотя поднялся на ноги и с нескрываемым интересом стал смотреть на Лаврова, который все еще продолжал махать руками и приседать.

– Павел! Ты что скачешь? Замерз? А я вот даже и не почувствовал холода.

– Тогда готовь завтрак. Позавтракаем и в дорогу.

Минут через сорок они двинулись вверх. Павел все также поддерживал Бориса, так как тот, похоже, без посторонней помощи уже двигаться не мог. Где-то сзади вдалеке раздался взрыв. Эхо взрыва долго гуляло по вершинам, пока не затихло среди гор.

– Что это? – спросил Харламов Лаврова. – По-моему, взрыв.

– Это боевики нашли брошенную нами машину. Я оставил в машине растяжку, вот кто-то из них и взорвался, – спокойно ответил ему Павел.

Чем выше они поднимались, тем труднее было двигаться. Вскоре, окончательно выдохшись, они повалились на камни. Только сейчас, Павел почувствовал сильную боль в ногах. Он снял обувь и, стащив носки, стал рассматривать ступни. От большой нагрузки раны на них стали кровоточить.

«Этого еще не хватало, – подумал он. – Нужно что-то предпринимать, а то можно потерять не только ступни ног, но и жизнь».

Пошарив в мешке, он достал из него йод и бинт. Обработав раны, он умело наложил повязку и надел обувь. За всем этим наблюдал Харламов.

– Я смотрю, у тебя тоже открылись раны, – тихо произнес он. – Если бы ты не тащил меня практически на себе, все было бы в порядке.

– Не переживай, Борис. Все будет нормально. Нужно просто чаще отдыхать.

– Слушай,»Душман». Посмотри направо. По-моему, там, среди деревьев, что-то лежит. То ли самолет сбитый, то ли «вертушка».

Лавров повернул голову в ту сторону, куда ему посоветовал посмотреть Борис. Действительно среди зелени он увидел смятый от удара о землю фюзеляж не то самолета, не то вертолета. Он поднялся на ноги и, хромая, направился к месту падения летательного аппарата. Раздвинув кусты, он увидел обломки вертолета МИ-8. Около кабины лежали полусгнившие тела двух летчиков. Рядом с ними у кустов лежал третий труп. На поляне стоял стойкий запах разлагающихся человеческих тел. Судя по дырам в корпусе вертолета, Павел сразу же догадался, что вертолет был обстрелян с земли и вынужден был совершить аварийную посадку. От сильного удара о камни машина развалилась на три части. Павел пересилил себя и направился к вертолету. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что смерть летчиков наступила не в результате удара о землю, а от выстрелов в затылок.

«Интересно, кто же их застрелил, – подумал он, – ведь они даже не успели вытащить свои пистолеты из кобуры? Выходит, в них стрелял тот, кому они доверяли».

Он сделал еще несколько шагов и увидел знакомый ему металлический дипломат. Он был раскрыт, и в нем было пусто.

«Осторожно, не вздумай его случайно открыть, там внутри находится взрывное устройство. В лучшем случае оторвет руку, а в худшем убьет», – вспомнил он слова Артура.

Выходит, этот дипломат открыл он, так как знал номер шифра. Он моментально догадался, что третий труп, лежащий в стороне, это Артур. Чтобы подтвердить свою догадку, он подошел трупу. Сомнений не было, это был он. В стороне лежал его коричневый дипломат.

«Значит, Морозов вызвал «вертушку», а затем застрелил и сбросил к нам под ноги радиста и сопровождающего его бойца. Они сели в вертолет, но их машину сбили боевики. Когда машина упала, он решил один самостоятельно пробиваться на базу. А, может, вовсе и не на базу. Зачем ему все это, когда у него в руках оказались такие богатства. Он заставил Артура открыть металлический дипломат, и, когда тот сделал это, он его убил. Ай да, Морозов, ай да сукин сын! – подумал Лавров. – Полковник Пышный был в курсе того, что Морозов вызвал «вертушку», наверняка, тот заставил летчиков сообщить на базу об обстреле вертолета. Сейчас Пышный и генерал Медведев считают, что боевикам удалось подбить машину, а, следовательно, захватить и дипломат. В том, что все они погибли, и захваченные боевиками документы уничтожены, они не сомневаются. Постой, Лавров! А почему ты решил, что все это так? А, может, все это инсценировка? Может, Морозов был именно тем человеком, который должен был зачистить всех их, и сейчас они с генералом сидят в Москве и делят деньги?».

Лавров обернулся назад. За его спиной стоял Харламов и с ужасом смотрел на трупы летчиков и Артура.

– И кто же их, товарищ капитан? – спросил он Павла.

– Отгадай с трех раз.

– Неужели Морозов? Вот, гадюка. И что будем делать дальше?

– Нужно похоронить их. Это не по-русски бросать тела своих боевых товарищей на съедение диким зверям.

Найдя внутри вертолета что-то похожее на лопату, Лавров начал рыть могилу.

***

Переход дался им нелегко. Павел оглянулся и не увидел, идущего за ним Харламова. Забыв о боли в ногах, он развернулся и направился назад, стараясь отыскать среди высокой травы, своего товарища. Наконец он увидел Бориса, тот лежал на земле и тяжело дышал.

– Ты что, Борис, не окликнул меня?

– Я больше не могу, товарищ капитан, связывать вас по рукам и ногам. Похоже, я свое уже отходил.

– Что за глупости ты говоришь, Борис. Осталось совсем немного до наших позиций. Потерпи и все будет нормально. Врачи в госпитале быстро поставят тебя на ноги.

Харламов улыбнулся. Улыбка у него получилась какая-то неестественная, кривая и вымученная.

– «Душман»! Ты иди один. Я больше идти не могу.

Лавров присел рядом с ним и, стянув с его ног обувь, стал разматывать бинты. Ран на ногах было не видно, их закрывала желто-зеленая корка гноя.

– Сейчас я обработаю ступни, и тебе станет намного легче. Потерпи немного.

Он достал из мешка бинты, которые забрал из упавшего вертолета, йод и шприц-тюбик с обезболивающим препаратом. Сняв колпачок с тюбика, он воткнул иглу в бедро Харламова. Глаза Бориса закатились, тело расслабло. Воспользовавшись этим, Павел начал обрабатывать раны.

«Да, с такими ногами далеко не уйдешь, – подумал он. – Ему необходима квалифицированная медицинская помощь, а иначе он просто потеряет ноги. Эх, Харламов, Харламов, и зачем ты за мной увязался?».

Перевязав его ноги, Лавров начал обрабатывать и свои ступни.

«А ты чем лучше его? У тебя тоже не все в порядке, – подумал он. – Как же ты его теперь на себе потащишь?».

Закончив возиться с ногами, Павел положил перед собой автомат и, разобрав, начал протирать его использованными бинтами.

«Что мы имеем на двоих? – задал он себе вопрос. – Два автомата, с десяток магазинов, шесть гранат, пистолет Макарова с двумя магазинами и два ножа. Это на десять-пятнадцать минут хорошего боя. А что дальше? Нет, вступать в открытый бой с чеченцами было равносильно самоубийству. Нужно каким-то образом раздобыть автотранспорт. Однако, где взять автомашину? Выходит, нужно менять маршрут и снова выходить на дорогу, другого варианта нет?».

Он посмотрел в сторону заснувшего Харламова.

«И зачем я ему соврал, что до наших всего пятьдесят километров. Если бы я это не сказал, может быть, он бы и вернулся тогда обратно к деду Хасану».

Он лег рядом с ним. Через одежду Харламова он почувствовал, что у того поднялась температура. Лавров прошел Афганистан, видел много в своей жизни убитых и раненых и поэтому сразу же догадался, что у Бориса, по всей вероятности, началось заражение крови. Если он не ошибся в своем диагнозе, то дни Бориса практически сочтены, если ему не оказать квалифицированную медицинскую помощь. Измотавшись за день, он не заметил, как задремал.

***

Павел проснулся от шума моторов. Над их головами с характерным шумом прошла пара штурмовиков. Где-то вдали загремели взрывы бомб и треск авиационных пушек.

«Похоже, бомбят аэродром, – решил Лавров, вспоминая карту Чеченской республики. – Значит, мы недалеко от дороги».

Он посмотрел в лицо Харламова. Глаза его были закрыты, губы потрескались. Он приложил ко лбу свою кисть. Так и есть, у него был сильный жар. Встав с земли, он пошел вглубь леса. Выбрав два крепких деревца, он начал их срезать ножом. Освободив их от веток, он направился на поляну, где лежал его товарищ. Павел еще потратил время на то, чтобы из этих стволов смастерить что-то наподобие волокуши.