Пятна на солнце

«Мы вошли в деревню тремя колоннами. Я шел рядом с Демидовым, который был вооружен немецким ручным пулеметом. Мы быстро согнали жителей в большой сарай, в котором до войны было зернохранилище. Народ был сильно напуган и практически не оказывал нам никакого сопротивления. Оберштурмфюрер СС Крисман предложил им добровольно выдать семьи, чьи родственники ушли в партизанский отряд. Люди молчали: то ли чего-то боялись, а может, и действительно не знали этого. Тогда Крисман решил расстрелять десять человек. Он приказал Демидову привести в исполнение его решение. Тот установил пулемет и одной длинной очередью скосил их всех. Затем, достав из кобуры «Люггер», стал добивать раненых выстрелами в голову. Ему нравился пистолет этой системы, и он практически никогда не расставался с ним».

««Люггер» здесь, и «Люггер» там. А может, это случайное совпадение? – снова подумал он. – Но эти контрольные выстрелы? Похоже на привычку человека все доводить до логического конца. А привычка – это вторая натура. Человек это делает непроизвольно, машинально, даже не задумываясь над этим. Значит, тот Демидов и этот – одно и тоже лицо. Нужно его брать!»

Он сложил документы в сейф и позвонил дежурному по отделу.

– Собери личный состав завтра к шести часам утра, – произнес Сорокин.

– Есть, товарищ майор, – выпалил тот и положил трубку.

* * *

Александр накинул плащ-палатку и вышел из здания на улицу. Дождь, который шел весь день, прекратился. Сильный северный ветер срывал с деревьев капли дождя и с силой швырял в него. Он перешел дорогу и, не торопясь, направился к себе домой. Эту ночь он решил провести не на холодном кожаном диване, а в кровати. Он взглянул на часы и ускорил шаг: до закрытия дежурного магазина оставалось тридцать минут.

– Александр Михайлович! – услышал он женский голос, обращенный к нему.

Он остановился и, повернувшись, увидел Маргариту Семеновну, работницу исполкома, которая переходила улицу.

– Здравствуйте, – поздоровался он с женщиной.

– Здравствуйте, товарищ Сорокин, – ответила она на его приветствие. – Домой собрались?

– Отгадали, Маргарита Семеновна, вот тороплюсь, хочу успеть зайти в дежурный магазин. Дома бываю нечасто, и сейчас вспомнил, что у меня там нет даже куска хлеба.

– Это не проблема, майор. Зайдемте ко мне, я вас чаем напою. Мне сестра из Москвы прислала чай, настоящий, так что пойдемте ко мне.

Александр остановился и посмотрел на женщину. Он часто в мыслях приглашал ее к себе в гости, и вот теперь, когда она пригласила его, он почему-то растерялся.

– Ну что вы молчите, Александр Михайлович? Может, боитесь меня? Орденоносец, офицер СМЕРШа и вдруг такая не решительность?

– Нет, я не боюсь вас, – произнес он не совсем уверенно. – Просто я размышляю, насколько это удобно для вас.

– А вы меньше думайте об этом. За свою репутацию я отвечу сама.

Она взглянула на него и рассмеялась. Схватив под руку, она повела его в сторону своего дома.

– Скажите, Саша, я могу вас так называть? – спросила она его и, получив утвердительный ответ, продолжила. – Давайте перейдем на «ты». А ты всегда такой нерешительный или только со мной?

Он усмехнулся.

– Не знаю, что тебе ответить Рита. У меня просто нет опыта общения с женщинами. Я после окончания училища был влюблен в одну девушку. Это была моя первая любовь, а она, как правило, бывает безответной.

– И что? Ты хочешь сказать, что больше никогда и никого не любил?

– Нет. Началась война, и как-то стало не до любви.

Она еще крепче сжала его локоть. Он почувствовал запах ее светлых волос, ее дыхание… Он остановился, хорошо осознавая возможные последствия этой встречи.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Маргарита у него.

Несмотря на свои двадцать семь лет, он в какой-то момент испугался предстоящий близости с ней. А о том, что это произойдет сегодня, он уже не сомневался.

– Рита! Может, не стоит мне заходить к тебе? Давай, я просто провожу тебя?

Она жила одна. Муж ее погиб под Москвой в декабре 1941 года. Сорокин нравился ей, и она своим женским чутьем ощущала, что она тоже ему небезразлична, хотя они мало общались между собой: не ходили в кино и театр, не гуляли по вечерним улицам этого полуразрушенного подмосковного городка. Это был важный для них обоих момент, который мог соединить воедино их одинокие души или снова развести их в разные стороны.

– Я не стану настаивать на посещении моей квартиры, если ты против. Но мне показалось, что ты этого очень хотел.

Теперь, как говорят в народе, шар оказался на его стороне, и ему дано право решать, как быть дальше.

– Я подумал и решил все же зайти, – произнес Сорокин. – Пойдем быстрее, мне ужасно хочется твоего прекрасного чая.

Он взял ее за руку, и они снова вместе зашагали по темной осенней улице.

* * *

Сорокин, Козырев и Мигунов прошли весь двор и остановились около подъезда.

– Демидов живет на втором этаже, – произнес Александр, обращаясь к Козыреву. – Мигунов, останешься здесь, и будешь страховать окна, а мы с ним попытаемся войти к нему в квартиру. Проверьте оружие: Демидов вооружен и очень опасен.

Стараясь не шуметь, они быстро поднялись на второй этаж и постучались в дверь. К двери долго никто не подходил. Сорокин приложил ухо к двери и отчетливо услышал какой-то разговор, который происходил за дверью.

– Кто там? Я никого не жду, – наконец раздался из-за двери испуганный женский голос.

– Извините за беспокойство, гражданочка, это из районного военкомата. Нужно уточнить, почему ваш жилец до сих пор не встал на воинский учет. Откройте, пожалуйста, дверь. Ваш жилец дома?

– Его нет, – ответила женщина, – он еще вчера уехал в Москву и обещал вернуться лишь к вечеру. Я женщина одинокая и поэтому вам не открою. Приходите с нашим участковым уполномоченным.

– Я вам еще раз говорю русским языком, откройте дверь. Вам что, нужны неприятности?

Он моментально пожалел о том, как произнес эти слова: работник районного военкомата не мог так требовательно говорить. В это время, пока Даша стояла в прихожей и разговаривала с мнимым работником военкомата, Демидов торопливо одевался. Рана еще сильно болела, и эта боль тормозила его сборы. Наконец, он оделся и вышел в прихожую, держа в руках пистолет. Даша помогла ему надеть обувь и накинуть дождевик.

– Прощай, Даша. Спасибо тебе за все, – тихо произнес он и выстрелил ей в голову, а затем два раза в дверь.

За дверью кто-то громко выругался. Похоже, его выстрел достиг цели. Пуля попала Козыреву в живот, и он, упав на пол, громко закричал от боли. Услышав выстрелы и шум на лестничной площадке, из квартиры вышла соседка, жена Петрова.

– Что здесь происходит? – возмутилась она.

Однако, увидев окровавленного человека, катающегося по полу, она испуганно завизжала и вместо того, чтобы оказать какую-то помощь, быстро скрылась за дверью. Тем временем Сорокин сильным ударом ноги выбил дверь квартиры Демидова и заскочил в прихожую. Там на полу лежала хозяйка квартиры. Из головы медленными пульсирующими толчками струилась кровь, образуя большую лужу. В этот момент в квартиру с пистолетом в руке вбежал Мигунов. При виде крови ему вдруг стало плохо: он схватился за стенку и, словно мешок с картошкой, повалился на пол.

Сорокин осторожно прошел на кухню и увидел открытую дверь черного хода. Держа пистолет наизготовку, он медленно спустился по крутой винтовой лестнице и оказался во дворе, который был пуст. Александр громко выругался и, сунув пистолет в карман пальто, направился обратно в квартиру.

Поднявшись по лестнице, он увидел жену Петрова, которая наблюдала за ними в дверную щель. Заметив, что майор посмотрел в ее сторону, она быстро захлопнула дверь.

– Ты зачем оставил пост? – спросил он Мигунова. – Почему нарушил мой приказ?

– Извините, товарищ майор. Когда я услышал выстрелы, то решил помочь вам. Вас же было всего двое.

Сорокин промолчал. Ему сейчас было уже не до Мигунова. Он быстро связался по телефону с госпиталем и попросил их как можно быстрее госпитализировать Козырева, который, потеряв сознание, по-прежнему лежал на лестничной площадке. После этого он позвонил в милицию и вызвал опергруппу.