Пятна на солнце

– Цыган, отвези его обратно на квартиру. И найдите ему какое-нибудь другое жилье.

– Есть у меня на примете одна хата. Баба там ничего, давно без мужика живет, но главное – это по соседству с первым секретарем горкома Петровым. Лучшего места просто не придумаешь.

Он громко засмеялся: белые жемчужные зубы блеснули на смуглом лице бандита.

– Что ж, место неплохое. Думаю, что это лучший вариант для нашего гостя.

Так Демидов и оказался в соседях у секретаря горкома партии.

* * *

Сорокин возбужденно ходил по кабинету. Мигунов и Козырев не спускали с него глаз, ожидая его распоряжений. Он, то останавливался, то снова начинал мерить кабинет шагами. Взглянув на притихших подчиненных, он разрешил им покинуть кабинет. Час назад ему позвонил генерал Каримов и поинтересовался результатами розыска предателя и карателя Демидова.

– Работаем, – уклончиво ответил Александр, – пока копаем.

– Что значит «копаем», Сорокин? Ты думаешь, что я здесь не знаю, чем ты там занимаешься?

– В каком смысле, товарищ генерал?

– В самом прямом смысле, Сорокин. Мне вчера позвонили люди из ЦК и выразили свое недоумение твоими методами работы. Ты, вместо того чтобы разыскивать преступника, стал копать под окружение первого секретаря горкома партии Петрова. Ты знаешь, что он земляк Никиты Сергеевича Хрущева, члена Военного Совета. Он уже сто раз проверен и перепроверен нашими органами.

– Вы ошибаетесь, товарищ генерал, я и не думал касаться личности первого секретаря горкома партии. Просто одним из его друзей является человек по фамилии Демидов.

– Что ты говоришь, Сорокин? Насколько я знаю, у него в друзьях ходит и начальник городского отдела милиции Антонов. Ты и его подозреваешь в предательстве?

Александр стоял и молча слушал нелестные высказывания генерала Каримова в свой адрес. Они были такими емкими, что позволили ему узнать многое о себе, о своей службе в Центральном аппарате НКВД в 1941 году, а самое главное – о своей службе в армии генерала Власова.

– Ты сам служил во 2-ой ударной армии Власова, – продолжал развивать эту тему генерал, – но ведь руководство наркомата почему-то не навесило на тебя ярлык предателя, а ты готов навесить его на честного человека только из-за того, что у товарища Петрова есть друг Демидов?

– Товарищ генерал, позвольте мне приехать и показать вам материалы розыска, может, вы тогда измените свое отношение ко мне?

– Если сочту нужным, вызову, а пока у вас там и так много работы. В городе уже давно действует бандитская бригада, а ты, Сорокин, и милиция смотрите на их проделки сквозь пальцы. Если ты не найдешь Демидова, это полбеды, а вот если ты не ликвидируешь преступников, терроризирующих советских граждан, мы поговорим с тобой отдельно. Думаю, что одним выговором не отделаешься. Понял?

– Так точно, товарищ генерал. Понял.

– Если все понятно, Сорокин, тогда работай, а не копай.

Разговор с генералом оставил неприятный осадок у него на душе. Особенно задела фраза об армии генерала Власова. Хотелось ответить ему, а что бы делал он, оказавшись в подобной ситуации? Разве можно винить тех, кто дрался и погибал в этих непроходимых болотах, в предательстве? Он подошел к телефону. Рука его потянулась к трубке, но в это время телефон надрывно и противно зазвонил. Он поднял трубку и поднес ее к уху.

– Товарищ майор, у нас ЧП, – выпалил дежурный по отделу милиции. – Бандиты напали на почтовое отделение, имеются убитые.

– Что за почтовое отделение и где оно находится? – спросил его Сорокин.

– На Кузьминках, товарищ майор.

Надев шинель, Александр направился к двери. При подъезде к почтовому отделению его машину остановил сотрудник милиции, но, увидев, что за рулем сидит начальник городского отдела госбезопасности, козырнул ему и пропустил ее. Заметив стоявшего у почтового отделения Алексея, Сорокин махнул ему рукой. Тот подошел и быстро доложил о происшествии.

«Наверное, генерал прав, – подумал майор. – Гоняюсь за призраком, а здесь убивают каждый день».

Выслушав доклад, он направился внутрь почтового отделения.

* * *

Они подъехали к складу ночью. Охранник спал в сторожке, ружье системы «Бердан» лежало рядом с ним на полу. Демидов застрелил его. Они быстро загрузили коробки с тушенкой и яичным порошком в грузовик, но вдруг около распахнутых дверей склада выросла фигура милиционера, который держал в руках «Наган». Он не спешил входить в склад, боясь нападения. Наконец, он пересилил страх и вошел внутрь помещения.

– Кто здесь? – громко крикнул он. – Выходи!

Цыган и Демидов прижались к стене. Они не решались пошевелиться и тем самым привлечь своим шумом внимание милиционера. Держа «Наган» на взводе, сотрудник милиции медленно двинулся вдоль стеллажей, на которых стояли ящики. Видя, как дрожит ствол, Демидов понял, что страж порядка изрядно напуган и готов стрелять во все, что заметит. Сотрудник остановился, не решаясь двигаться дальше.

– Я кому говорю, выходи! – крикнул он срывающимся от волнения голосом. – Выходи, а то стрельну!

За спиной милиционера что-то звякнуло. Он резко повернулся на звук: по полу катилась консервная банка с тушенкой. Сотрудник милиции облегченно вздохнул и натянуто улыбнулся, глядя на металлическую емкость. В этот момент Демидов выстрелил ему в затылок. Милиционер, словно тюк, повалился на цементный пол склада. Оттащив труп в угол, Цыган и Демидов дружно бросились к машине. Машина затряслась, зачихала, но не завелась. Лоб Цыгана покрылся потом.

– Давай, давай, ласточка, – прошептал он. – Заводись!

Полуторка снова затряслась, но двигатель упорно не хотел заводиться.

– Если ты сейчас ее не заведешь, убью! – произнес с угрозой в голосе Демидов. – Ты проверял машину перед налетом?

– Проверял! Я не виноват, что эта колымага не хочет заводиться, – заикаясь от волнения, ответил Цыган. – Погоди секунду, сейчас заведется.

Он снова повернул ключ, двигатель пару раз чихнул и завелся. Они осторожно выехали с территории базы и, не включая фар, помчались по ночному городу.

– Цыган! Кто такой Прохор? – спросил Демидов. – Я вижу, что он не вор, а вы все ходите под ним?

– А черт его знает, какой он масти. Знаю, что не из блатных, а кто он на самом деле, никогда не интересовался. Как-то слышал от одного кореша, пусть земля будет ему пухом, что он был старостой в одной деревне при немцах, насколько это правда, не знаю. А что это тебя так волнует, Демидов? Боишься его?

– Нет, Цыган. Я сейчас боюсь лишь себя. Просто интересно, вот и спросил.

– Я смотрю, Женя, ты весь в крови и стреляешь слишком профессионально, будто состоял в расстрельной команде.

Демидов, словно не понимая, о чем тот говорит, посмотрел на свой пиджак, который был абсолютно чистым.

– Я не про одежду говорю, я про твои руки и душу, – продолжил Цыган. – Убиенные ночью тебе не снятся?

– А ты в мою душу не лезь своими грязными сапогами. Что у меня в ней, это мое. Ты не батюшка, чтобы меня исповедовать.

Цыган сразу понял, что сказал лишнее. Он передернул плечами, словно почувствовал ствол пистолета у своей головы. В последнее время он стал бояться этого человека, которому ничего не стоило кого-то застрелить. Он замолчал, так как они подъехали к сараю, в который, по распоряжению Прохора, должны были разгрузить автомашину.

– Чего расселись! – крикнул Цыган двум парням, которые сидели в кузове. – Давайте, разгружайте машину.

Парни выпрыгнули из кузова и, открыв дверь сарая, стали быстро таскать туда ящики с продуктами. Когда они закончили перегрузку, Цыган развез всех по домам и поехал к себе на работу. По пути он смыл водой государственные номера с бортов машины, которые перед налетом он нарисовали гуашью, и лишь после этого заехал в гараж.

* * *

Сорокин прошел по помещению почтового отделения, внимательно рассматривая лежащие на полу тела трех женщин, над которыми еще колдовал судебный медик.

«Почему они убили всех женщин? – спрашивал он себя. – Ведь можно было их закрыть в другой комнате: напуганные женщины не стали бы кричать».