Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3

Недогаров позвонил по телефону Ледкову: «Сереж, шеф сказал, чтобы ты засылал своих под Белгород, а, вообще, зайди снова, он сам тебе «ЦУ» даст».

Радиоразведчики научились по изменениям в радиосвязи противника делать оперативные выводы, подчас весьма серьезные. Обнаружение этой дивизии под Харьковом стало неожиданностью для нашего командования, так как она числилась в резерве и базировалась под Ржевом. Но Риту я поощрил благодарностью с занесением в личное дело приказом за умелый анализ выявленного события.

В конце мая Василевский докладывал Сталину: «Товарищ Сталин, в намеченный Ставкой план летнего наступления, предусматривавший нанесение главного удара на Юго-Западном направлении, Генштабом были внесены существенные поправки. Данные изменения связаны с несовпадением сроков гитлеровского наступления, которые нам раньше предоставляли разведгруппы, а главное, в связи с вскрытием советской военной разведкой подготовки гитлеровской армии к крупному наступлению на Курской дуге. Также радиодивизиону Воронежского фронта под командованием майора Костина (в будущем генерал-майора) удалось в условиях строжайшего радиомолчания, введенного немцами в сухопутных войсках, установить создание на Орловском выступе ударной группировки за счет переброски туда целой полевой армии. Такой вывод, товарищ Сталин, радиоразведка сделала в результате наблюдения за деятельностью немецкой разведывательной авиации в УКВ-диапазоне».

– Поясните, товарищ Василевский.

– У немцев каждую полевую армию обеспечивает одна разведывательная авиационная группа, самолеты которой регулярно облетают весь передний край армии, докладывая с борта обо всех изменениях, которые они обнаруживали в расположении или деятельности наших войск. На Орловском выступе оборону держит 2-я полевая армия немцев, однако в апреле на этом направлении появилась новая разведывательная авиационная группа, самолеты которой ведут разведку в узкой полосе южнее Орла. Был выявлен еще ряд признаков по работе дополнительных радиостанций, позволивших утверждать, что южнее Орла сосредоточена новая полевая армия, нацеленная для удара на Курск с севера. Было установлено количество корпусов и дивизий первого эшелона этой армии, определены разграничительные линии между ними. Данные радиоразведки подтверждаются воздушной и войсковой разведками.

– Хорошо, товарищ Василевский, мы обсудим новый план и дадим свое заключение. Запросите дополнительно «Оракула» о дате начала немецкого наступления.

– Запросим, товарищ Сталин.

Несколько раз с мая по июль в добытые разведчиками сроки немцы удара не наносили.

«Мой фюрер, наша разведка сообщает, что русские снова привели войска в повышенную боевую готовность, в точности перед доведенной в войска датой начала наступления. Рекомендую провести еще пару раз аналогичную дезинформацию, приучая русских к тому, что мы не готовы к наступлению, готовя настоящий удар в начале июля», – докладывал в мае генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге в Ставку Гитлера.

Вообще, с Рокоссовским у меня, после предсказания его встречи с Талановой, сложились, если не приятельские, то дружеские отношения, да и чувствовал он во мне человека не 28 лет, а своего ровесника. В этот день Рокоссовский разговаривал со мной у себя в кабинете: «Александр, немцы в очередной раз перенесли дату своего наступления. Перебежчики, твои разведчики, армейская разведка сообщают о сроках, которые не сбываются. Ватутин у нас, а Хрущев, как член Военного совета в Москве докладывают товарищу Сталину о необходимости начала нашего наступления, что скажешь?»

– Константин, Константинович, Хрущев это стратег, которого на пушечный выстрел нельзя подпускать к руководству армией. К докладам своих разведчиков я всегда прилагаю свой комментарий, настаивая на дате начала наступления – раннее утро 5 июля. Да вы сами вспомните начало войны, немцы используют ту же уловку, что была в мае-июне 1941 года, усыпляя наше внимание. Я вполне допускаю, что они умышленно вбрасывают дезинформацию в свои войска и проверяют нашу готовность, наблюдая, отреагировали мы или нет на их информацию. Они же знают, что разведчики обязательно возьмут «языков» и нам все станет известно. Стойте с Жуковым и Василевским на своем – надо сидеть в обороне до немецкого наступления. Немцы жахнут так, что мало не покажется – силы у них еще много. А вот после Курской битвы уже мы будем доминировать на полях сражений, захватив стратегическую инициативу, как это было у немцев в 1941-м».

– Возможно, очень возможно и очень похоже на действия в 41-м.

– Вот и доложите товарищу Сталину.

– Так, Александр, давай еще раз пройдем по карте, покажешь свое видение Курского сражения.

– Вот смотрите, Константин Константинович, удары будут на Курск с Белгородского и Орловского направления. С Белгородского танковый удар будет нанесен через Прохоровку, где произойдет грандиозное встречное танковое сражение, с целью охвата Курска в кольцо. Далее в их планах будет попытка атаковать Курск и Новый Оскол.

– Хорошо, Генштаб снова внес корректировки в план операции с учетом новых разведданных и все больше вырисовывается рисунок операции, который даешь ты.

Про себя я усмехнулся: «Ну, так вы ж его разработали и утвердили в июне 1943 года, еще бы мои прогнозы были бы неверны». Своим бойцам я запретил охотиться на Моделя, Клюге, Манштейна и других высших офицеров армий, а то мало ли, что могло измениться, появись тут другой командующий немецкой группировкой.

Ежедневно полковые разведгруппы, заброшенные во второй эшелон немецкой группировки, выходили на связь, сообщая о новых подошедших частях вермахта. В первом эшелоне работала армейская разведка. Рокоссовский сообщил мне, что в Ставку пришло сообщения от нашего знаменитого разведчика Николая Кузнецова, назвавшего дату наступления немецких войск под Курском.

Наступал час «Х». Станции радиопомех дивизионов вели круглосуточное наблюдение за наиболее значимыми радиосетями противника. При этом выявлялись основные и запасные частоты вражеских радиостанций, их расположение и войсковая принадлежность, графики и режимы работы. Мы, как и 132-й радиодивизион забивали эфир «левыми» шифрограммами, как свежими, так и записанными и смонтированными еще под Сталинградом, используя для наибольшей правдоподобности дезинформирующих радиопередач трофейные немецкие радиостанции. Все это отвлекало немецких радистов на дешифровку этих сообщений, а потом еще и на разбор ситуации, мол «что это за ерунда такая передана». Также шло глушение передатчиков генераторами белого шума. В общем, радисты бывало, что прерывали до сотни передач противника, а бывало, в период затишья, что и десяток за смену на весь центр не набиралось. Все зависело от интенсивности радиопереговоров. Правда, следует отметить, что немцы тоже не спали и отвечали нам такой же монетой.

Но ближе к июлю все ускорилось и увеличилось, радисты работали на износ, как наши, так и немецкие – противодействие шло очень серьезное. Нужно отметить, что радиодивизионы очень активно проявили себя в битве под Курском. Наши радисты постоянно взаимодействовали с соседями, передавая выясненные данные по вражеским частям и радиостанциям, чтобы они учитывали это в своей работе. Точно также до нас доводились выявленные их радиоцентрами сведения по вражеским радиоузлам.

Накануне Курской битвы, буквально, за сутки до начала повысилась активность немецкой радиосвязи. Перехватив очередную радиограмму, Бушин подошел к Размазнову: «Андрей, перехвачена радиограмма, так вот, по набранному нами архиву мы с девочками и Кимом опознали, что это почерк радиста Ставки главнокомандующего противника, а по характеру передачи сделали вывод, что она содержит очень важный приказ. Ее обязательно надо отдавать в отдел Китова на дешифровку».

– Хорошо, Олег, сейчас вызову Александра, будем разбираться.

Вызвав Китова к себе, Андрей и Олег объяснили ему ситуацию и чем вызван такой ажиотаж вокруг этой шифровки.

– Все понял, займемся. Если учесть то, что сегодня 4 июля, а в эту ночь начнется наступление, но первую зацепку лично я вижу в том, что в конце шифра приказа будет стоять подпись кого?

– Точно мыслишь, Саня, будет подпись «Адольф Гитлер»!

– Вот, мужики, и сами можете все дешифровывать, когда припрет, а то все зовете «Саня, помогай»!

Дешифровальщики Китова зная о том, что речь может идти о крупном наступлении и с учетом первых предположений, что в конце документа находится подпись Адольфа Гитлера, взялись за дело. Взяв эти «буквы» в качестве основы, и применив криптографические приемы дешифрования, они практически полностью вскрыли шифрограмму, определив в ней приказ Гитлера о наступлении, а заодно, и частично взломали очередную версию шрифтов германской криптозащиты, обеспечивающуюся машинкой «Лоренц». Эта информация была подтверждена и из других источников, в том числе получена у «языков», взятых фронтовой разведкой, немецких перебежчиков-коммунистов и шифрограммой Николая Кузнецова. За эту работу по вскрытию немецкого шифра, давшего возможность частично читать, а в дальнейшем «вскрыть» его в полном объеме на других шифрограммах, весь отдел был представлен к орденам, а Китов к ордену «Александра Невского».

В Ставке состоялось последнее совещание перед началом немецкого наступления с командующими трех фронтов. На него в Москву Рокоссовский взял и меня.

Докладывал Антонов: «Товарищ Сталин, товарищи командиры, тщательный анализ обстановки и предвидение развития событий позволили сделать правильный вывод: главные усилия надо сосредоточить к северу и югу от Курска, обескровить здесь противника в оборонительном сражении, а затем, перейти в контрнаступление и осуществить его разгром. Генштабом и штабами фронтов разработан план на летне-осеннюю кампанию Красной армии. В нем Курская битва является центральной частью общего стратегического плана кампании. Разбив здесь немцев, далее мы нанесем главный удар в направлении на Харьков, Полтаву и Киев.

Командующими фронтов развернута всесторонняя и тщательная подготовка к предстоящим действиям, с ежедневными докладами, поступающими от разведорганов, о силах и намерениях противника. В результате чего Генштабу стали достаточно точно известны сроки начала вражеского наступления, которое трижды переносилось Гитлером. В качестве одной из рабочих гипотез принято, что перенос сроков является тактической уловкой немецкого командования, проводимой аналогично действиям перед началом войны в 1941 году. Хотя мы не снимаем и гипотезу о неготовности немцев к более раннему наступлению.

В результате, товарищ Сталин, разработанный ГКО, Ставкой, Генеральным штабом и фронтами стратегический План включает в себя следующие направления:

– создание многополосной обороны на курском направлении общей глубиной в 250–300 км; выдвижение в район восточнее Курска мощного стратегического резерва Ставки – Степного фронта;

– осуществление крупнейшего за все время войны сосредоточения у Курска материальных средств и войск;

– организацию специальных воздушных операций по нарушению вражеских коммуникаций и завоеванию господства в воздухе;

– активизация действий партизан с целью осуществления массовых диверсий в тылу врага, прерывающих подвоз резервов к фронту, и получения важнейших разведывательных данных. У меня всё!»

– Спасибо товарищ Антонов, что еще Генштаб может добавить?

Встал Василевский: «Товарищ Сталин, необходимо указать, что Генштабом также предусмотрен План № 2 на случай, если в ближайшее время гитлеровское командование не предпримет наступления под Курском, когда мы сами начнем наступление».

Все совещание я просидел в приемной вместе с несколькими генералами. В голове были разные мысли: думал о полке – сроднился я с ним, вспоминал, как все начиналось, когда отступали и ходили в разведку, как среди обычных, текущих выходов за линию фронта были очень удачные рейды, принесшие гордость за себя – могу ведь, когда надо, и товарищей, за достигнутый нами результат, отмеченный орденами. Это сейчас немецких генералов уже берут в плен пачками, а в далеком 41 году взятие в плен генерала вермахта или уничтожение штаба полка, дивизии было действительно редким событием. Вот и сейчас я сижу в Кремле, а там за дверьми делается история, и я тоже, в какой-то мере, участвую в этом деле, прикасаясь к великой истории СССР.

«Товарищ гвардии полковник, очнитесь!» – меня теребил адъютант.

– Простите, товарищ майор, задумался, что такое?

– Вас вызывают.

Я поднялся и направился в зал Ставки Верховного Главнокомандующего, все-таки и до меня дошла очередь.

Зайдя вместе адъютантом в зал, я четко представился и замер по стойке «смирно».

– Проходите, товарищ Кольцов, не смущайтесь. Мне бы хотелось бы услышать ваше мнение о предстоящей битве.

– Товарищ Сталин, в марте этого года я докладывал товарищам Жукову, Василевскому и Рокоссовскому о том, что ГКО, Генштаб, штабы и командующие фронтов разработаете и, главное, сумете воплотить в жизнь стратегический план нашей победы. Курская битва начнется рано утром 5 июля, а Рокоссовский с Ватутиным уже проведут предусмотренную планом артиллерийско-авиационную контрподготовку именно в ночь на 5 июля по изготовившимся к атаке частям вермахта, что хорошо дезорганизует наступающие порядки немцев.

– Вы что, товарищи, решили провести артподготовку именно ночью 5-го июля?

"Да, товарищ Сталин, есть такая задумка", – ответил Рокоссовский и вместе с Ватутиным разом посмотрели на меня.

– Действуйте, товарищи, все свободны!

Сталин остался в зале с Жуковым, Василевским и Берией.

«Поразительно, товарищ Сталин, мы не знаем, а он знает, что задумали Рокоссовский и Ватутин, это непонятно, а все непонятное является опасным. Такое предвидение просто феноменально», – задумчиво проговорил Берия.