Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3

"Аверков, пора тебе поработать, готовь аппаратуру и выходи на связь с центром, шифруй и передавай вот эту радиограмму", – обратился Алексеев к своему радисту.

Дмитрий зашифровал и передал следующий текст радиограммы: "Группа «Белый 1», наблюдаем днем советские самолеты-разведчики над станцией Белгород грузовая. В это время осуществляется ускоренная погрузка немецких частей и техники на эшелоны с убытием их по направлению к Курску. Как только самолет улетает, погрузка приостанавливается. Установлено круглосуточное наблюдение за станцией. Ночью на станцию прибыло 4 эшелона: два убывшие ранее с номерами П091-30, П077-61, из которых выгрузились пехота и произведена разгрузка танков, а также два новых танковых. По данным взятого в плен штурмфюрера СС Галлера два эшелона принадлежат танковой дивизии "Викинг", которая прибывает в полном составе в количестве 15000 солдат и 300 танков". Предполагаю проведение немцами открытой дезинформации о переброске войск из-под Белгорода".

Эти сведения срочно были переданы в отдел разведки фронта и далее попали к Рокоссовскому.

– Хм, немцы "дезу" летчикам подкидывают, значит. Ну, что же, у немцев тоже грамотные люди операции прорабатывают, просто все учесть нельзя, в том числе и проведенный анализ ситуации нашими разведчиками. Хорошо поработала разведка, молодцы!

В нашем полку было много, как централизовано поставленных, американских, так и взятых трофеями у немцев, переносных радиостанций. Ими укомплектовывались созданные маневренные группы тактической разведки из состава рот Лаврикова, Микулова и приданных этим группам радистов Орлова. Выдвинутые на передний край, находясь в ближнем тылу врага, группы активно передавали свои наблюдения и выбитые из пленных немцев сведения об изменении тактической обстановки, количестве и направлениях передвижения пехоты и танков противника.

Наши подразделения работали в зоне ответственности 27-й общевойсковой и 1-й танковой армий. Приданные штабам радисты – стационарщики с аппаратурой, настроенной на частоты мобильных групп, четко отрабатывали все доклады при взаимодействии с радистами армий. Начальники разведки армии повсеместно отмечали особую ценность работа групп ближней радиоразведки всех армейских частей. В итоговых отчетах Орлов, Чайкин и Размазнов также отмечали четко организованное взаимодействие с армейскими радиоротами.

– «Орел», «Орел», как слышно, у деревни Бутово наблюдаются 20 подошедших танков. Новые какие-то, похоже, «Тигры» с нарисованными черепами. Это же эмблемы дивизии «Мертвая голова».

– Принял «Соловей».

– «Орел»! Внимание! Подошедшие «Тигры» развернулись в линию и атаковали батарею противника, уничтожив ее, а сейчас утюжат окопы фрицев.

– Не понял, «Соловей», повторите!

– «Орел», немецкие танки атаковали свои же позиции!

– Это «Чиж», сейчас на немецкой волне из района деревни Бутово вышел на связь «Язык», повторяю в 20-ти немецких танках наши разведчики, передать всем!

– «Орел», это «Соловей»! Наблюдаю, как «Тигры» разделились и двинулись вдоль немецких окопов. Повторяю…

В разрыв немецкой обороны, образовавшийся в результате неожиданной танковой атаки под командой Языкова, был брошен советский танковый батальон 1-й армии, поддержанный пехотой. В штаб фронта пошел отчет армейцев: «В районе деревень Завидовка – Бутово советскими частям удалось прорвать немецкую оборону на фронте шириной до километра и атаковать тылы врага нашими танковыми частями. Развиваем дальнейшее наступление».

Я, Чайкин, Конышев, Воронов, Клепченко и Недогаров объезжали соседние армии, проверяя и утрясая технические вопросы по согласованию работы наших групп с их радиоцентрами, а 11-го числа убыли к Прохоровке.

В самый кульминационный момент Курской битвы радиодивизион Воронежского фронта, которым командовал Костин, добыл важные данные об изменении направления главного танкового удара немцев с городка Обояни на Прохоровку. Поворот немецких дивизий на Прохоровку обнаружила также наша воздушная разведка. «Надо же, все происходит так, как и предсказал «Оракул» – немцы повернули и движутся на Прохоровку! – проговорил вслух Ватутин. – А я уж, грешным делом подумал о том, что и оракулы ошибаются, и Константин вместе с ним.

Командующий Воронежским фронтом Ватутин, убедившись в достоверности этих данных, успел отменить свой приказ о переброске 5-й гвардейской танковой армии на Обоянское направление. Эта армия и встретила противника под Прохоровой. Впоследствии, в том числе и за эту битву, 131-й радиодивизион ОСНАЗ, которым командовал П.Т.Костин, был награжден орденами Красного Знамени и Богдана Хмельницкого за отличную работу.

12 июля, прибыв в расположение командного пункта 5-й танковой армии, где присутствовали также прибывшие сюда Рокоссовский и Ватутин, нам довелось быть свидетелями поистине титанического поединка на Курской дуге двух стальных армад, в котором сошлись до 1200 танков и самоходных орудий. Вначале на полях были видны коробочки танков и САУ, движущихся и стреляющих вперед. Где-то вдалеке виднелись другие коробочки, стреляющие в ответ. А вскоре ничего толком не стало видно – пыль от взрывов, дым сгоревшей солярки, дым пожарищ, когда горела земля и танки – все смешалось и потерялось на этом поле. Танки шли на таран, проскакивали мимо друг друга, паля из пушек, а прорывавшиеся через поле немецкие танки встречались нашей артиллерией, как и наши – немецкой, останавливались подбитыми или, маневрируя, проскакивали дальше, уничтожая выстрелами или давя гусеницами сами пушки и их расчеты.

В целом вражеское наступление закончилось к 13 июля. Понеся огромные потери и продвинувшись до 12 километров на северном фасе Курской дуги и до 35 километров на южном, противник был вынужден прекратить наступление, а затем начать отвод своих войск. Окружить наши войска, как это предусматривалось планом операции «Цитадель», фашистам не удалось – наша оборона оказалась сильнее. Вот тогда были созданы необходимые предпосылки для перехода в запланированное контрнаступление РККА.

Второй этап Курской битвы начался 13 июля и длился до 23 августа. Докладывая о результатах первой части битвы на совещании Генштаба, Рокоссовский говорил: «Товарищи, главным итогом оборонительного сражения следует считать поражение танковых соединений врага, в результате чего возникло особо благоприятное для нас соотношение сил по этому важному роду войск. В значительной степени способствовал тому выигрыш нами крупного встречного танкового сражения южнее Прохоровки в 30 километрах от Белгорода. Товарищ Сталин, мы готовы к контрнаступлению!» В этих боях сражались не только танки, но и пехотные и авиаармии.

Первыми перешли в контрнаступление против Орловской группировки врага Брянский и Западный фронты, а 15 июля включился и наш Центральный фронт. В итоге совместной операции трех фронтов, носившей наименование «Кутузов», Орловский плацдарм противника к 18 августа был ликвидирован, а действовавшие там силы фашистов разгромлены. Но в нем мы не участвовали. Вместе с армиями наш полк был брошен на белгородско-харьковское направление, которое началось 3 августа, и закончилась  полным разгромом врага и освобождением Харькова.

23 августа Москва салютовала освободителям Харькова, но потребовалась ещё неделя, чтобы окончательно разгромить немцев и освободить город. А вот в освобождении Харькова нам пришлось работать в полной мере на зачистке города.

В Москве в Ставке о результатах боев докладывали Жуков, Рокоссовский, Ватутин и Конев, основной мыслью выступлений которых, было подведение итогов сражения: «Одно ясно, товарищи, мы не только выиграли великую битву, но и выросли в ней, как командиры. Мы научились лучше разгадывать намерения врага и управлять войсками на всех уровнях. У нас хватило воли, выдержки и нервов не начать преждевременно боевые действия. Наше полководческое искусство, товарищи, продемонстрировало наше превосходство над воинским мастерством фашистского командования!»

В городах и на фронте слушали сообщения о состоянии дел на фронтах: «Говорит Москва! В результате Курской битвы РККА нанесла врагу сокрушительное поражение. В ходе оборонительно-наступательных боев были разгромлены 30 фашистско-германских дивизий, потери немецких сухопутных войск составили более 500 тысяч человек, 1500 танков, 3000 орудий и свыше 3700 боевых самолетов. Крупное поражение на Курской дуге явилось для немецкой армии началом смертельного кризиса. Москва, Сталинград и Курск стали тремя важнейшими этапами в борьбе с врагом, тремя историческими рубежами на пути к победе над фашистской Германией! Ура, товарищи!»

В Ставке Гитлера царило уныние и апатия. Потерпеть такое поражение, когда сам фюрер вел их к победе, как такое стало возможным, где те победы, которые вермахт одерживал в 1941 году. Боевые генералы с горечью обсуждали былые успехи и те результаты, которые имелись на конец августа 1943 года. В сложившихся условиях, немецкий Генштаб и сам Гитлер из-за понесенных потерь были вынуждены объявить о переходе к стратегической обороне на всем советско-германском фронте.

Инициатива действий на советско-германском фронте была прочно закреплена в руках Красной Армии. Последующие операции велись уже в условиях нашего безраздельного владения этой инициативой и превосходстве в материально-технических ресурсах, что явилось важным фактором в достижении новых крупных военных побед над врагом. Наши военные и другие заводы выиграли у заводов половины Европы!

После этих боев снова много работы стало у медиков и механиков. На улице лето было в полном разгаре, а значит, букетом расцвели брюшные болезни, жестокие сражения привели в лазареты тысячи раненых, которых надо было обихаживать и поднимать на ноги. Наши девочки под командой мужчин медиков валились с ног, выстаивая боевые дежурства, но, как и все врачи госпиталей, боролись за жизни людей не щадя себя.

После боев поля были усеяны подбитой и брошенной техникой. Механики какую-то технику ремонтировали непосредственно на месте, а какую-то приходилось тащить на базу, где ее разбирали на запчасти или восстанавливали. Наши немцы уже вполне сносно разговаривали по-русски. Обучение происходило непосредственно в процессе службы, так и на языковом курсе в нашем учебном центре. Занятия по изучению основ румынского, итальянского и немецкого языка вела начальник курса Дана Ионеску, а русского и немецкого командир взвода переводчиков полка капитан Елена Павлова, бывшая до войны заведующей кафедрой иностранных языков в институте Кривого Рога.

В середине августа возвратились бойцы центра № 1 из-под Новороссийска. Ребята прибыли в отличном настроении. Коллектив отработал очень хорошо, показав приличные результаты в мероприятиях РЭБ, радиоподавлении и разведывательно-диверсионной деятельности. Клепченко, Микулов, Бурят и Киричев были награждены орденами «Александра Невского», командиры ряда подразделений получили ордена «Кутузова» 3-й степени, также орденами и медалями были награждены отличившиеся бойцы. За поимку диверсионной группы «Бранденбурга» и содействие в дальнейшем раскрытии вражеской сети Микулов, Шаламов, бойцы патруля и я были награждены орденом «Красного Знамени». С юга бойцы центра привезли горы фруктов и овощей, несколько ящиков вина.

Прибыли парни почти вовремя, поэтому вместе с остальным полком успели поучаствовать в Харьковской операции. Здесь наш полк столкнулся с венграми, народом, чьи этнические корни происходят из угорских народностей восточного Урала. В отличие от своих ближайших языковых родственников – хантов и манси, оставшихся в тайге, венгры ушли в степи и стали вести кочевой образ жизни. То есть прародина современных венгров – Сибирь. Поразительно, по каким причинам этот народ проявлял такую жестокость к мирным жителям и военнопленным своей прародины. А в 21 веке правительство Венгрии на государственном уровне объявило героями военнослужащих своего государства, воевавших во Второй мировой на стороне фашистов. В соответствии с докладным сообщением руководителя Политуправления Воронежского фронта генерал-лейтенанта Шатилова, в Воронежской области венгерские солдаты в 1942 году прославились нечеловеческой жестокостью по отношению к гражданскому населению и попавшим в плен солдатам Красной Армии. Когда наши войска освобождали села и видели, что творили венгры, генерал армии Ватутин отдал приказ войскам фронта «в плен венгров не брать». Вот и бойцы полка под Харьковом добивали остатки венгерской армии.

– Бурят, окружай деревню, пусть твои снайпера берут на прицел все, что движется в ней в военной форме!

Выступив с речью на немецком языке с предложением сдаться, в ответ услышал грубые выкрики. Я давал последние наставления штурмовой группе: «Окружаете дом, сарай, погреб, не подставляясь, кричите на русском, чтобы выяснить о наличии в них советских граждан. Если отзывов нет, то действуем по принципу – видишь погреб, брось гранату».

– А если там наши?

– Если молчат, значит, нет там наших, а мне ваши жизни важнее. Приказ ясен? Тогда вперед на зачистку, псы войны!

Дом окружался, ребята кричали, предупреждая о том, что если в доме есть советские жители, то чтобы они откликнулись, иначе, дом будет взорван.

В случае ответной тишины в дом летели гранаты, двери, кона и стены расстреливались из пулеметов и только тогда парни в аналогах бронежилетов будущего входили в дома. Крышки погребов аккуратно приоткрывались и снова бойцы кричали, предупреждая наших жителей. Если в доме в ответ снова была тишина, то в подполье или комнату кидалась граната, после взрыва которой, частенько раздавались крики боли. Тогда помещение закидывалось новыми «лимонками», после чего внутрь лезли бойцы, расстреливая контрольными выстрелами лежащих раненых и мертвых венгров.

Иногда в ответ слышались крики женщин или детей. Тогда у дома оставались наблюдали, которые выясняли обстановку в доме и действовали по оперативной обстановке. Венгры отчаянно сопротивлялись, отстреливаясь из оружия и кидаясь в рукопашную.

– Там венгры окопались, прикрываются мирными жителями.

– Не мне вас учить, как выбивать всех этих уродов, берущих заложников. Разговор с ними короткий, выстрел в руку с оружием или сразу в голову, смотрите сами по ситуации.

– Приказ понятен, командир.

Таких вот умников отстреливали снайпера, либо раня, либо укладывая наповал выстрелом с тыла или в лоб. Раненых, которые из-за ранения отпускали своих жертв, озверевшие от крови и таких «фокусов» наши бойцы добивали ножами или долго и медленно расстреливали из автоматов, рисуя пулями узоры. Я не лез в это дело и никого не одергивал – «долг платежом красен». Часто к этим экзекуциям присоединялись и освобожденные местные жители, кидаясь на них с лопатами или вилами или прося у нас автоматы и расстреливая захваченных врагов. Помогали они нам выявить места, где окопались все эти фашисты.

Очередная деревня была зачищена от венгров, немцев, румын или полицаев всех национальностей и штурмовые подразделения полка двигались выполнять эту грязную работу к следующей деревне.

При таком подходе, когда вначале летела граната, а за ней шел наш боец, а не наоборот, потерь в батальонах практически не было. Нам гранат и патронов было не жалко, а вот боевых товарищей парни терять не хотели, поэтому уничтожали все, что шевелится и не отзывается по-русски. Зато наверх шли рапорты и сводки об освобожденных населенных пунктах и отсутствии потерь в полку. Нужно отметить, что все бойцы Красной армии не церемонились с врагом, буквально выполняя приказ «Пленных не брать».

После Харьковской операции армия Венгрии перестала существовать на восточном фронте. В ходе боев было уничтожено около 200 000 венгерских солдат и офицеров.

В сентябре прошли награждения во всех частях Красной армии за Курско-Белгородскую и Харьковскую операцию. В нашем полку я и Недогаров получили орден «Суворова II степени», Горяев, Ледков, Кирилов, Семаков, Свистунов, Донов, Евсеев, Чайкин, Орлов, Алексеев и Китов ордена «Александра Невского» или «Кутузова» III степени. Языкова за танковый прорыв наградили медалью «Героя СССР». Как обычно, награжденные были во всех подразделениях нашего полка. Получил награду и сын полка Иван Шалимов – за проявленную доблесть он был награжден медалью «За отвагу».

Немецкий батальон также не был обижен медалями и плановым повышением в званиях его солдат.

Росло и денежное благосостояние воентехников и военных инженеров, служащих в ремонтных батальонах, исправно получающих премиальные за отремонтированные орудия, танки, машины и БТРы. В нашем полку у каждого ПНШ, начальника службы и командира батальона был закрепленный за ним личный легковой автомобиль, причем было уже три автомобиля представительского класса «Хорьх» и мой «Мерседес» Разведчики захватывали тягачи, грузовики, а также пару мобильных ремонтных баз, сопровождающих немецкие танковые группы, за которые были представлены и получили ордена «Красного Знамени», а командиры подразделений ордена «Суворова» III степени. На нас косо поглядывали отдельные командиры полков и даже дивизий, но наезды на совещаниях в штабе фронта я отбивал. Рокоссовский меня поддерживал в вопросе моторизации полка.

Выяснилось, что в советских танках даже если и есть радиостанции, то слушать их невозможно из-за слабой системы подавления шумов. Наши радиоинженера и радиолюбители выработали схему улучшения качества радиоприема. На башню танка выносилась антенна, реактивное сопротивление соединительного кабеля согласовывалось с сопротивлением входных контуров приемника, добавились селективные емкостно-индуктивные цепочки входных фильтров. В сам тракт радиостанции, устроенной по принципу прямого усиления, была введена автоматическая регулировка усиления, в усилитель были введены отрицательные обратные связи по току, спаянные на резисторе и конденсаторах. В общем, примитивные танковые радиостанции серьезно дорабатывались, доводя выходной сигнал до приемлемого уровня восприятия. Танкисты из-за сплошной трескотни, а если сказать технически грамотно, то радио- и электромагнитных помех в эфире, с периодически прорывающимися через этот шум отрывками голоса командира танковой роты, раньше просто отключали свои радиостанции, чтобы не болела голова. Поэтому, опробовав наше ноу-хау, выразили большое одобрение данным доработкам. Я подал на всю группу разработчиков в лице Чайкина, Орлова, Размазнова, Бушина, Наумова, Олега Трофимова и нескольких радистов представление на ордена «Красного Знамени», документы на рацпредложение и выписал премию в размере пяти размеров денежного содержания. По этому образцу были доработаны все танковые радиостанции на восстановленных нами советских танках. На немецких же танках радиостанции были очень приличными. Лишними танковыми радиостанциями стали снабжать наши полковые командные БТРы.

Красноармейцы ходили или бегали по своим делам, что-то там делали полезное, а я сидел на пне дерева, наслаждаясь последними теплыми деньками, вдыхая аромат осени и думая о вечном, то есть о перспективных планах действий нашей части, когда эту идиллию прервал Чебанян.

– Палыч, слушай, надо что-то делать.