На службе империи 2

– Не вопрос, мистер Кирк. А что ещё посоветуете?

– Револьвер «Кольт Нэви». Увидите его, сами поймёте, как он отличается от предыдущих моделей.

– Благодарю, сэр, до встречи.

Вызвав четырёх матросов, с трудом докатили эту «балду» в порт и затащили на корабль. Что же, на шхуне «Аляска» появилось первое стационарное вооружение, не считая ружей и пистолетов. В борьбе с пушками военных кораблей от него проку не будет, хотя на близкой дистанции при определённом везении залпом можно попасть во вражеских канониров. Зато при абордаже пиратов ждал бы неприятный сюрприз в виде железа в живот и грудь из первых прообразов пулемётов.

Пока мы её устанавливали, к кораблю подошёл здоровый моряк, обратившийся к Питу.

– Кэп на корабле?

– Да, а чего нужно?

– Потолковать.

– Олли, проводи гостя к кэпу.

Олли кивнул мужику и по сходням тот шустро взбежал на палубу. Подойдя ко мне, он заговорил.

– Меня зовут Ник Тапс, я кэп "Посейдона".

– Мик Кирк, кэп «Аляски».

– Кораблик хорошо подремонтирован, но это же "Морж".

– И что? Я честно приобрёл его у капитана на берегу Берингова моря. Теперь корабль мой и приписан к Ново-Архангельску.

– И куда делся капитан Грог?

– Он и команда сели на корабль напарников с названием "Вельзевул" и отправились в своё последнее плавание. Так он сказал при расставании. С тех пор я их не видел. А в чём дело?

– Это паршиво! Грог должен мне прилично денег. Боюсь, что уже не увижу их.

– Он сильно торопился, и вообще, у него оказались слишком резкие ребята.

– Они тяжёлые люди. Удивляюсь, что вы с ними поладили.

– Мы тоже не подарок, если нас разозлить. Но с Грогом все трения разрешились к обоюдному удовлетворению. Так что я лично помахал рукой обеим командам, когда они ушли в море. А много он должен?

– Семь тысяч долларов.

– Много. А чем занимаешься, капитан Тапс?

– Морского зверя бью. Рассчитывал на эти деньги.

– Кораблик у тебя грязный, в том смысле, что кровь, жир в трюме и на палубе.

– Есть маленько, хотя почище того же "Моржа" будет, а про "Вельзевула" даже не говорю. Думал подлатать кораблик, пока не сезон, да не на что.

– Пару рейсов совершишь на Аляску, отобьёшь семь тысяч.

– А что везти?

– Коров, птицу, зерно, шанцевый инструмент.

– Два рейса за месяц… Что ж, по рукам. Когда уходим?

– В первый рейс пойдёшь за мной в кильватере, а второй с моими парнями совершишь. Расчёт сразу по прибытию в Ситку.

Чтобы при покупке правильно выбрать животину и обихаживать её в пути, на время рейсов были наняты две семейные пары молодых крестьян. Они же обучали парней и индейцев правилам ухода за коровами и птицей. Живность сгружали в поселении племени вождя Алеуты. Тапс получил заработанные 3,5 тысячи долларов.

– Мик, с тобой приятно иметь дело.

– Ник, я буду иметь тебя в виду. Если что, то первый фрахт для тебя.

Капитан не обманул, честно доставив вторым рейсом новую живность, а Боб с ним честно расплатился.

– Бобби, обращайся, когда надо. Я бью котиков у Командорских и Курильских островов. Так что в сезон меня можно найти там, а остальное время ошиваюсь во Фриско.

Больше этим летом Тапса парни не видели, а осенью он ушёл на промысел. Я повёл кораблик с купленными коровами и курами, провизией, инструментом, паровым двигателем для лесопилки и углём морским путём. Калан также сформировал пеший караван на фургонах. Они должны были сгрузить имущество у порогов Белой лошади, поставить небольшой домик, оставить охрану и возвращаться домой. Я же на корабле, если успею до морозов, либо на собаках, должен был подойти к Уайтхорсу и забрать имущество.

Тапс плыл вдоль Курильской гряды. Ещё хотелось осмотреть пару островов и можно возвращаться в Штаты, чтобы сдать товар. Рядом стоял рулевой и его помощники Дойч Дегтар и Поул Пронк. Погода портилась, ожидался шторм, который мог испортить планы капитана, поэтому требовалось решить, что делать дальше – уходить к берегу и отсидеться в бухте, или встретить шторм в открытом море. Предпочтение отдавалось первому варианту. Моросил дождь, когда из тумана показался корабль с порванными парусами, которого волны несли в океан.

Дойч поднял трубу, приставив окуляр к глазу, и прохрипел.

– Ник, разрази меня гром, но это же "Вельзевул"! Ник, возьми трубу, ты должен это видеть.

Ник приложил трубу к глазу и прошептал: «Бог мой! Вот, значит, в какое последнее плавание ты отправился, капитан Грог!»

Он передал трубу Пронку, и перед глазами третьего моряка появился заброшенный корабль. У его бортов и на мостике стояли привязанными, а на реях болтались целые и разломанные скелеты.

– «Летучий голландец»! Кэп, это плохой знак, он отрезает нам путь в море!

– Дойч, поворачивай к острову, уйдём на подветренную сторону и переждём шторм за ним.

В голове капитана до мельчайших подробностей вспомнился разговор с Миком Кирком, который сказал, что помахал рукой Грогу, когда тот отправился в последний путь.

Быт северного поселения налаживался. Несмотря на то, что вместе с индейцами из девяти племён нас стало почти три тысячи человек, правда, живущих отдельным стойбищами, окромя добычи золота мне пришлось организовывать совместное хозяйство. Старики, женщины, подростки и даже дети были разбиты по бригадам: крестьяне, золотодобытчики, охотники, воины из охраны и строители. По необходимости, все могли быть привлечены к другим работам.

С мая по октябрь население хутора Эльдорадо и союзных племён занималось сельским хозяйством с заготовкой продуктов на зиму: солили красную икру, рыбу и грибы, наладили коптильню для приготовления копчёных мяса и рыбы, сушили ягоды и полезные травы, собрали урожай картофеля и пшеницы, на зиму заготавливали сено для коров и коз, делали самогон двойной перегонки, который шёл на целебные нужды. Бывало, соберёмся после трудового дня и, лечась, толпой всю дневную перегонку выпьем. Нет, пили мы мало и по праздникам, а самогон оставался на зиму для согрева и как дезинфицирующее средство.

Была собрана водяная лесопилка, на которой заготовленные зимой стволы сосен распиливались на доски и брус. Зимой основное время уделялось строительству, заготовке брёвен и досок. Из них делался форт, способный выдержать кавалерийский наскок: возводились склады, в промёрзшей земле были вырублены погреба-холодильники для хранения продуктов, а также хранилище для золота и мехов. Собаки ладили с двумя домашними медведями, которые обосновались в берлогах неподалёку от хутора.

Но главное, индейские воины посменно проходили боевую подготовку, корабелы осваивали кораблик, а бригады старателей добывали серебро и намывали золото. У каждого племени была своя зона добычи. Так что за каждый сезон собирали три тонны золота.

Зимой охотники уходили на промысел пушного зверя. Ферма пушного зверя, которая создалась из пойманных маленьких зверят, чьи родители были убиты охотниками или другими зверьми, набирала обороты. В душе я был противником всех этих ферм, где хорошеньких животных выращивали, а затем убивали. Однако все мужчины отряда, а тем более, индейцы, никакими сомнениями не терзались – зверь создан для пропитания человека или выделки одежды. Вот и приходилось прятать своё зверолюбие.

Корабль стал играть важную роль в цепочке снабжения поселения продуктами питания и быта. Набрав местных индейцев на вторую команду, я собрался отправиться во Фриско, чтобы купить ещё один корабль. Первым рейсом в Ново-Архангельск прибыли Мадлен, Кора и Дженни, остановившись у Богатыревой. Затем они присоединились ко мне в плаванье в Сан-Франциско. Там барышни спокойно жили в лучшем отеле, купались в океане, прокатились в Сакраменто и Сан-Хосе, занимаясь покупкой модных платьев, костюмов, шуб и прочих полезных вещей. Я же с помощниками решал вопросы с поиском и приобретением второй шхуны.