На службе империи 2

Мы нашли довольно свежий кораблик, выставленный на продажу. Цена было очень большой, поэтому шхуна никем не покупалась. Я приобрёл её, зато не было нужды в ремонте. Мы назвали судно «Клондайк». Половина бывалой команды вместе с половиной новичков перешли на «Клондайк», капитаном которой стал Олли. Нэд стал чифом у него, а Сит на «Аляске». Вернувшись в Ситку, я передал в полицию привезённые для них карабины и револьверы с боеприпасом, выполнив своё обещание. Совместного бизнеса с жандармом и полицейским не получилось, они держались на расстоянии, а мне он вообще не нужен был.

Объединение Павла и Коры в одну семью было практически решённым вопросом, тем более, они уже жили вместе. В Ново-Архангельске в конце августа Кора крестилась, стал православной Екатериной, а через пару недель в той же церкви обвенчалась с Павлом. Мы отпраздновали свадьбу в доме у Богатыревых. Вскоре у Кати появился «лишний» животик. Глядя на них, я тоже задумался о продолжении рода, так что мы с Дженни целенаправленно приступили к этому делу. Я предложил женщинам пожить зиму и весну у Ольги, пока она будет на Клондайке, но услышал ответ: «Мик, куда ты, туда и мы».

– Увы, пока идёт наладка нашего предприятия, спокойной жизни у меня не будет.

Через несколько дней после свадьбы «Аляска» и «Клондайк» увозили из Ново-Архангельска в Эльдорадо ребят из нашего отряда. Кроме нас, на прииск отправились все семейства Богатыревых: Ольга, Елена, супруга Ивана, Арина, супруга Игоря, а так же Светлана и Глафира. Естественно, что с собой были взяты все дети. Молодёжи было от 12 до 18 лет, так что тайны хранить умели. Тряхнуть стариной решили тётушка Надя с мужем Ерофеем, тем более ему очень хотелось вспомнить молодость и поохотиться на зверушек из нового карабина, который я подарил ему. А лучше всего сделать это было в нетронутых цивилизацией лесах. Смотреть за домами и готовить вместе с Каланом новые караваны по очереди оставались Митрий и Евгений.

Путешествие по морю для большинства Богатыревых было в диковинку. По пути мы видели тюленей, дельфинов и даже китов с касатками. Под вечер, войдя в устье Юкона, решили повидать наших знакомых в Александровском остроге. Причалив к берегу, вся толпа, кроме вахтенных, направилась к крепости, а пятеро эскимосов отправились в свой посёлок. Эскимосы последовали моему совету и переехали поближе к острогу, спрятав стойбище за холмами у реки.

За ужином беседовали со старостой острога.

– Как идут дела, Нил Нилыч?

– Коптим небо помаленьку. Ты, смотрю, новых ребяток набрал – ладные все, цепкие. А женский караван-сарай куда везёшь?

– Тренируемся, учимся плавать. С профи не сравнимся, но от нашего посёлка на Юконе до Ново-Александровска доплывём.

– Ты, Ламбертыч, поосторожнее в море. У хозяев кораблика знакомцы были, а нет, так ныне пираты лютуют. Окромя нормальных промысловиков много шушеры плавает.

– Спасибо, Нилыч, «будем поглядеть». Ты мне вот что скажи. Все эти рыболовы-любители в наших водах охотятся и зверя бьют, поди, беспошлинно?

– Конечно, беспошлинно. Мало нас тут живёт, чтобы охрану организовать, да налоги брать. Да оружие у нас, сам знаешь какое. Одни браконьеры шкуры и жир в Ново-Архангельск везут, своим компаниям сдают, а кто-то добычу сразу в Англию или Штаты тащит. Там ещё больше зарабатывают. Так что грабят здесь всё «под чистую».

– Ничего, прорвёмся. Как и обещал, привёз вам десяток карабинов Шарпса. Принимай товар, а я покажу, как им правильно управляться, да чистить после стрельбы.

На следующий день мы отметили встречу с местными совместной трапезой, а затем продолжили путь по Юкону.

Глава 3. Жестокий Север

По приезду в Эльдорадо, объединили празднование Катиной свадьбы с бракосочетанием индианок с нашими парнями и вообще всех индейских семей, объединившихся в этом году. Гуляли большим коллективом. После праздника с вождями обходил все дружественные племена, вручая там молодожёнам подарки: мужчинам – оружие, а жёнам предметы быта: металлические сковородки, посуду, ножницы, наборы металлических игл, необходимых для шитья из звериных шкур одежды и мокасин. К этому времени у всех моих юных товарищей, даже у 38-летней Жозефины с Биллом, появилось пополнение в семействе. Так что пришлось мне заводить книгу бракосочетаний и регистрировать семьи и новых жителей нашего анклава.

Я привёз православные иконы и церковные книги, и вместе с Доком забрали себе комнату на складе, где организовали «красный уголок», затем, основываясь на своих знаниях и описании в церковных книгах порядка проведения служб, проводили ритуалы венчания и крещения. Вера у нас была одна, христианская, хотя каждый крестился, как был научен – русские по православному обычаю, а американцы по католическому или протестантскому. Индейских жён окрестили в соответствии с верой мужа, а у кого её не было, тех я сделал православными.

После празднования свадеб начались работы и тренировки. Как говорится, повторенье – мать ученья. Индейские наставники учили нас и свою молодёжь премудростям нахождения в лесу, а я учил тактике партизанской войны с использованием огнестрельного оружия и взрывчатки. Индейцев я отучил бегать в атаку, показав возможности современного оружия. Понимание принципов ведения тайной войны делало их очень опасными противниками в любой обстановке: в лесу, в степях, в горах и даже в городах. Вооружены воины были луками и частично карабинами Шарпса. Это на открытых местностях карабины выигрывали за счёт дальности, а в условиях ограниченной видимости скорость зарядки карабина 3 пули в минуту проигрывала 20 выстрелам из лука или арбалета.

С наступлением холодов на берег были вытащены корабли и каноэ, и коллектив приступил к зимним видам деятельности – строительству посёлка и промыслу пушнины.

Большим коллективом встретили 1853 год. После рождественских и новогодних праздников анклав снова погрузился в дела. Митрий, Павел, Кореец с индейцами, врачи Игорь или Док каждые два месяца ходили на собачьих упряжках к Чилкуту. С той стороны Евгений, Калан, Винт, Болт и Вжик формировали на мои деньги новые караваны, привозя заказанное.

За зиму многое было сделано по строительству посёлка – уже высились деревянные избы, склады и забор вокруг них. Вдоль всего ограждения с внутренней стороны проходил помост, а в самом заборе через определённые расстояния были проделаны бойницы.

А ещё Мод, Жози, Дженни, Гайка, Кора и прибывшие дамы нянчились с полуиндейскими детишками наших американцев, включая первенцев Боба и Пита. Своим жёнам, детям, ближайшим родственникам и боевым товарищам я рассказал о следующем этапе развития нашего золотого предприятия. Этим я собирался заняться, как только отроется вода и можно будет добраться в Ново-Архангельск.

В воскресный мартовский день мужчины закончили выводить стены очередной бревенчатой избы, собравшись на обеденный перерыв. Я поинтересовался у народа, почему за столом нет Мадлен.

– Что-то давно не вижу Мод. Кора, где мама?

– Не знаю, с утра она отправилась смотреть капканы. Получается, что до сих пор не вернулась.

– Плохо дело, слишком долго её нет. Мужики, прошу отложить обед, и всем отправиться на поиски моей супруги.

Парами мы разошлись в разные стороны, где на звериных тропах ставили капканы. Следов было много, одни были старыми, другие были более свежими. Наконец, мы наткнулись на новый след небольших по размеру унт.

По следам мы с Корой проходили мимо небольшого обрыва, когда увидели на снегу след, который бывает, если человек съехал по нему. Я осторожно подошёл к краю, ухватился за ветки растущего рядом дерева и заглянул вниз. В снегу возле валуна лежала женщина.

– Кора, вот она! Зови народ, я поищу, как можно спуститься вниз.

Метрах в двадцати был пологий склон, по которому я сбежал вниз. Добежав к Мадлен, пощупал пульс – бьётся. Я попытался взять её на руки, но Мод открыла глаза.

– Не надо, Мик, мне больно. Я поскользнулась и упала спиной на этот камень. Я дождалась тебя. Дай же посмотрю в последний раз.

– Что болит?

– Грудь, и я не чувствую ничего от живота и ниже.

– Перебит позвоночник…

– Наверное.

Прибежал народ. Мы смотрели на близкого человека и ничем не могли ей помочь. Я не любил её, но совместно прожитые годы и испытания очень нас сблизили. Она собралась с силами и произнесла: «Дженни, я ухожу, а ты остаёшься. Ты молода. Сейчас Мик силён и здоров, но годы бегут. Заботься о нем, когда он станет старым, не бросай его в поисках более юных мужчин. Останься с ним, как он остался со мной и детьми, когда встретил тебя. Обещай мне это».

– Обещаю, Мод…

– А сейчас отойдите все, я хочу поговорить с детьми.

Мы отошли, а мама стала разговаривать с Бобом, Питом и Корой.

– Роберт и Питер, вы стали взрослыми, сильными и образованными юношами – настоящими мужчинами и главами семейств. Кора, а ты из милого бутона расцвела в настоящую розу – красивая, образованная, умеешь писать картины, нашла свою любовь и скоро станешь матерью. Все вы станете очень богатыми – я верю Мику, а он всегда знает, что говорит и делает. Прежде, чем я умру, хочу открыть вам одну тайну, которую храню уже несколько лет. Вы тоже должны хранить её до тех пор, пока Мик сам не расскажет вам о ней, как когда-то рассказал мне. Вы – мои дети, поэтому я должна вам её открыть.

– Мама, ты исцелишься, папа сможет тебе помочь.

– Нет. Наверное, это судьба. Когда человек стоит перед чем-то новым, она всегда освобождает его от того, что тянет назад. Так и я ухожу, потому что Мик должен идти вперёд. Слушайте и не перебивайте, мне тяжело говорить. Ваш отец, Михель Кирк, умер на боксёрском ринге в тот день, когда его ударил Бизон Тайгерт. В этот момент в его тело вселилась душа совершенно другого человека по имени Александр Королев, русского из 1970 года. Он прожил много жизней, во время которых был пиратом, золотодобытчиком, бизнесменом и даже правителем, воевал в войнах, которые по своей кровожадности нам даже не снились. Именно поэтому он столько знает и умеет.

– Понятно, почему папа так сильно изменился с того дня. Но разве такое бывает?

– Кора, теперь ты знаешь, что такое бывает. Этот человек старается сделать из вас людей, в отличие от того, настоящего. Никому не говорите о том, что я сказала. Помните, в своё время Мик сам скажет вам об этом, и даст советы о будущем. Он сказал мне об этом. А сейчас позовите всех, я хочу проститься с ними.

Мы подошли, я взял руку Мадлен в свою, она пожала её, осмотрела всех нас, прошептала: «Прощайте!» – и умерла.

Все мы сняли шапки, на глазах были слёзы, женщины ревели, а мужики всхлипывали. Проглотив комок в горле, я проговорил

– Всё закономерно. Мы забираем у земли золото, а она у нас наши жизни.

Я перенёс Мадлен на руках в нашу избу, там её раздели, после чего я, Игорь и Мартин осмотрели тело. Вердикт был суров.

– Перелом позвоночника и сломаны ребра. Возможно, пробито лёгкое. Это не лечится, Мик.

– Сейчас это не лечится…