Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Красный закат в конце июня

<< 1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 53 >>
На страницу:
24 из 53
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Тот проговорился. Нашёлся доносчик.

И действующий воевода назначил простельге битьё батогами – не возвышайся хотя бы и во сне!

– Сколько батогов получишь, Петро, столько и свечек святому подсказчику Сергию поставь, – не унимались охальники.

Рождённому среди лесов, в добрых семейных пределах, в окружении незлобивого угорского народа, всё разухабистое русское было Никифору вчуже.

По возвращении из плавания, возмущённый битьём человека палками, он ещё глубже укоренился в язычестве.

Даже камней натаскал в Ельник и устроил из них своё игрушечное капище.

Куски хлеба стал жертвовать богу Ен, глиняные игрушки, пойманных рыбёшек…

4

Схлынул потоп. Изба просохла. Пуя понемногу набирала прозрачности. Зацветали в замоинах купальницы. На лужайках облетало золото одуванчиков – оставалось серебро.

К тому времени вспахал и засеял Никифор все полянки.

И теперь с теслом в руке не отходил от осинового кряжа на берегу. Осёдлывал то справа, то слева.

Мотыжил древесину. Выбирал лишнее.

Чтобы промахом не продырявить днище или борт, насверлил снаружи дырок буравчиком. Вставлял в отверстия ольховые тычки вглубь ровно на полвершка.

Лишь откроется изнутри под теслом эта мерка-подсказка, глубже не забирай. Не прозеваешь. Ольховый тычок – он от природы красного цвета. А само осиновое тело лодки – белое.

По днищу словно веснушки разбегались…

Вокруг отца копошились в песке и стружках три мальчика. Старший, Иван, в порточках, младшие Ананий и Ласло, голозадые.

Иван уже «подпоясанный». Считай, мужик, пусть и невелик.

Ананий – саженый на коня. После этого уж титьки мамкиной ему ручонками не загребать.

А у годовалого Ласло сегодня только «пострижины».

Семейный праздник.

5

Дети всполошились и с криками кинулись навстречу своим угорским бабке и деду.

Младший за ними, ревя, ползком.

С горки по глинистой дороге, обожжённой июльским жаром, спускались Кошут с Туттой.

Кошут в сокуе – малице из шкуры забитого в июне оленя, когда сохатый почти без шерсти. На ногах у Кошута – бокари, подвязанные у колен. На Тутте – распашной кафтан из полотна производства славянки Фимки.

В голодуху 1475 года за «отрез» дали Кошуты ей полтуши лося. На голове у Тутты – высокая валяная шапка с вышитой занавеской.

В корзинке несла бабка подарок к празднику: вязаное на спицах козье полотенце в полтора локтя.

В эту вязь обрядово состригут девять локонов мальчика. Туго обовьют крапивными стеблями и сожгут на берегу Пуи в костре!

Станут приговаривать: «Коляда Божич – слава Божичу за доброе начало, за дитё здоровое. Велесу слава за чистую кровь. Слава Ярилу за мужество. Леля, Лада! Слава вам за любовь. Купале за семейный лад. Перуну – за добычливость. Световиду – за мудрость…»

И вперемешку со славянским говором прозвучит: «Еги-кет-ха-ром-киленс»[60 - Раз-два-три-девять…].

Над водой трижды произнесут этот заговор. Ножом на береговом песке очертят девять кругов.

Скажут: «Матушка Пуя, обмываешь ты крутые берега, жёлтые пески, обмой-ка ты и внука моего Ласло. Все хитки и притки, уроки и призеры, скорби и болезни, шёпоты и ломоты, злу худобу. Понеси-ка ты, матушка Пуя, быстрая река, все болести Ласло своей медвяной струёй в чистое поле, земное море за топучие грязи, за зыбучие болота, за сосновый лес, за осиновый тын! Будьте, мои слова, легки и крепки в дозоре и договоре впереди, а не позади. Ключ – в море, болезнь и лихо – на дно, а язык – в рот».

После сожжения волосяных прядок пострижённый заснул под бортом долблёнки, на мягких осиновых стружках. Уморился от праздника. Да и то сказать – разбужен сегодня был слишком рано для младенца – до восхода.

Носили его Никифор с Енькой на гору, показывали на самом подъёме Ярило – Шондаг.

Да потом в тёплой бане купали в настое трав строго одного рода – зверобой, спорыш, сабельник, горчак, – все цветки у них пятилепестковые.

Нечётные.

Мужские…

6

Гордый Кошут впервые после поминок Синца снизошёл до гостьбы в славянском доме. Возымело действие на непреклонного угорца имя младшего внука. Назвали Ласло, как отца Кошута, то есть прадеда. Вот и получай пришлые люди уважение от туземца.

Расселись по лавкам за стол под двумя солнцами – из волокового оконца и дымника.

В прокопчёное жилище через эти отверстия не смели соваться ни слепни, ни оводы. А бабочек дегтярный настой, наоборот, приманивал.

Красно-чёрные крапивницы порхали в серебристой пыли солнечных подпорок.

Садились живыми узорами на полотенце в опасной близости от огонька лампадки в красном углу.

Трепетали их яркие крылышки и на пучке засохших вербочек, и над заменявшим икону крестом, грубо скованным покойным Синцом.

А в застолье той порой уже шла по кругу глиняная чаша с медовухой. Ели щуку в рыбнике. Хлебали овсяный кисель.

От разговоров к песням перенесло их ветром духоподъёмным.

Тетёра на стол прилетела,
Молодушка спать захотела.
Пойдём, пойдём, Иванушка, спати,
Весеннюю ночь вдвоём коротати!..

У бабки Евфимии кровь настолько разгорячилась, что она в пляс пошла.

И до того голову потеряла, что махнула платочком перед Кошутом. И блеском глаз просигналила к отзыву.
<< 1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 53 >>
На страницу:
24 из 53