Под старыми клёнами

– Они разные! И тихие такие! – продолжала удивляться Настя.

– Розовые – это самцы, а дымчатые – самочки, – негромко пояснял Сергей Иванович, – степенные. Это тебе не сорока-болтушка.

– Самчики, как матрёшки, румяные, – определила Настя.

Не успела она так сказать, как в морозном синем воздухе еле уловимо зазвучал мягкий и нежный напев. Пели и розовые, и дымчатые птахи. И стало так нежно на душе.

– Откуда они такие прилетают? – зашептал Алёшка. – И когда? Летом их не было.

– Снегири – северяне, – отвечал Андрей Иванович. – Прилетают к нам, я заметил, либо вот-вот перед самым снегом, либо с первой порошей. Кормятся рябиной, серёжками ясеня. Сейчас, гляди, перебирают берёзовые серёжки. Их вон сколько! Не пропадут, кругом сорная трава с семечками.

А у Насти своё на уме, об этом и сказала:

– Лето красное жаворонки приносят, а зиму, получается, – снегири. Они красные, значит и зима красная?!

– Ага, – откликнулась баба Вера, – красная! Как твои щёки. Я когда за свечками ходила в магазин, снегири на дороге кучкой сидели, в двух-трёх шагах. В другой раз пойдёшь со мной, налюбуешься. А сейчас: марш в избу!

До птиц было совсем недалеко. Видны были их пышное оперение, толстые коротенькие ножки. Чёрный хвост у снегирей длинный, а крылья – небольшие и тоже чёрные.

Когда птицы враз поднялись и улетели, Насте стало скучно. Денис предложил вместо птиц развесить на берёзе гирлянды с большими красными шарами. Стало повеселее.

Вечером мы дружно собрались все вместе и под огромным куполом бархатного иссиня-чёрного завораживающего неба начали зажигать наши самодельные бумажные фонарики. И тут удивил нас Альберт Львович. Он тайно нарядился Дедом Морозом и неожиданно лихо спустился к нам с самой верхотуры заледенелой горки, прямо к разнаряженной сосенке.

Настя стала у нас Снегурочкой. Дед Мороз положил большой мешок на снег и объявил начало праздника. Забавно было видеть Деда Мороза в больших валенках и красном халате, надетом поверх полушубка. Белая ватная борода у него сбивалась постоянно набок, но он успевал поправлять её рукой. Альберт Львович устроил такую викторину, что мы много смеялись. И много узнали!

Оказывается, стихи про ёлочку, которые начинаются словами «В лесу родилась ёлочка», написала школьная учительницы Раиса Кудашова ещё в 1903 году, более ста лет назад, когда нас никого не было. А агроном Леонид Бекман потом написал мелодию песни.

И ещё мы узнали, что есть самая-самая высокая ель в мире. Она растёт в горах, недалеко от иранского города Абаде. Этому дереву-гиганту будто более четырёх тысяч лет. Услышав такое, мы начали сомневаться. Но учёный дед Дениса и Ромки стал нас убеждать. Мы поверили.

Когда водили хоровод, пришёл Петя со своим неразлучным Жулькой. Петя зовёт так своего четвероногого друга за его привычку всё, что понравится, тащить к себе в конуру. Чёрным лохматым комочком мелькая на снегу, пёс начал весело и неугомонно лаять. А потом проявил свой характер: сорвал с ветки висевшую на длинной нитке пачку печенья в цветной упаковке и убежал с ней. Рассмешил нас.

В половине двенадцатого по московскому времени мы были все в доме Чураевых за праздничным столом. Взрослые ждали новогоднее поздравление Президента, а дети – пирог с яблоками. С теми самыми дикушками, которые так давно хотела попробовать Настя.

…Настя после чая с пирогами уснула на диване. Я перенёс её туда, где она обычно спит, в маленькую спальню за голландкой.

Проснулась она уже в новом году.

Звёздочка родилась

– Отец, кажется, Жданка нас вот-вот обрадует! – сказала Вера Михайловна, вернувшись со двора в избу.

– А по моим подсчётам, ей ещё дней десять ходить, – Сергей Иванович сказал так и пошёл уточнять свои заметки в записной книжке. Она лежит у него в старенькой тумбочке в спальне.

В этой книжке чего только нет! Не только все наши дни рождения записаны, но и дни рождения коровы Жданки, козы Мариши и Ариши. Я видел в ней запись о смерти его любимой собаки Цыгана.

А рядом даты рождения писателя Даниэля Дефо, написавшего о Робинзоне Крузо, и Алексея Толстого, который рассказал о детстве Никиты. Забавная записная книжка.

– Ну, вот, – говорит он, вернувшись на кухню, – сегодня только 279-й день. Ещё, наверное, недельку подождём.

– Недельку? Сходи-ка в хлев, посмотри на неё. Не прозевать бы с твоей бухгалтерией!

Сергей Иванович, не спеша надев полушубок, выходит на морозный воздух.

Алёшка продолжает вслух читать книжку про Робинзона Крузо. Мы с Настей слушаем:

«…Наступил декабрь, когда должны были взойти ячмень и рис. Возделанный мною участок был невелик…»

– Ничего себе: в декабре растут ячмень и рис? – недоумевает Настя.

– Робинзон живёт недалеко от Гвинеи, почти на экваторе. Там всегда тепло! – поясняет Алёша.

– И там никогда не бывает снега? – спрашивает Настя.

– Конечно.

– Как скучно, – заключает она, – не повезло ему.

Дверь открылась и крепко дохнуло холодом. Снимая большие рукавицы, Сергей Иванович сообщил:

– Жданка обнюхивает постель и мычит. Похоже, сегодня ночью отелится. Будет всем новогодний подарок. Хорошо год начинается! Надо дежурить теперь.

Мы дружно заявили о своей готовности нести ночную вахту.

– Да куда вам? Ложитесь спать. Мы сами с дедом управимся, – успокаивает Вера Михайловна.

* * *

Как можно спать, когда вот-вот должно случиться такое!

– Бабушка, – спрашивает внук, – вы хотели поменять Жданку на молоденькую корову? Не получилось?

– Уж больно привыкла я к ней. И деда уговорила не менять. Да и не очень Жданка старая. Ей девять лет. Вон, у Гришаевых, Зорьке двенадцатый исполнился, а она такого крепенького бычка принесла. Правда, телилась с трудом…

– Пойду посмотрю ещё. Неспокойно что-то, – сказав так, Сергей Иванович вышел.

* * *

Настя, не выдержав, уснула в полночь. И хорошо. Ибо мы с Алёшкой дочитали до того места, где на остров приплывают дикари. Робинзон приходит в ужас от того, что людоеды съели у костра своих пленников.

До двух часов ночи мы с Алёшкой ещё держались. Потом и он заснул. Я потихоньку вызволил из-под него книжку и пошел одеваться. Решил посмотреть, что творится в хлеву.

* * *

Самое главное случилось утром, когда Алёшка и Настя были уже на ногах. Вера Михайловна широко распахнула входную дверь и из сеней с новорождённым на руках в избу шагнул Сергей Иванович. Лицо его по-детски сияло. Он бережно опустил на пол около печки мокрого телёнка. Не убирая из-под него мешковину, отошёл к вешалке. Телёнок был ещё слабенький. Он даже не пытался встать на ноги.

– Как ты, мать, желала, так и случилось, тёлочка родилась, – раздеваясь, объявил хозяин.

– Вы тут посмотрите, а мне к Жданке надо, – отозвалась Вера Михайловна, – корову подоить надо. А то вымя огрубеет и Жданка не будет давать молоко.