Зорька, природным чутьем чувствуя к себе интерес, инстинктивно провела рукой по волосам и вынула сухую травинку, застрявшую в волосах. Поглядела на нее – травника смахивала на маленький узкий кинжал. Уронила.
– Ты со слободки? – спросила Зорька.
– Ага! – сказал Первуша.
– Чем твой отец занимается?
– Он рыбу ловит.
– Значит, ты тоже будешь рыбаком?
– Значит, я тоже буду рыбаком.
– Это интересно?
– Интересно.
– Нет, воином быть лучше!
Первуша пожал плечами:
– Воина могут убить.
Зорька рассмеялась:
– А рыбак может утонуть.
– Ну, это если неумеючи… – заметил Первуша.
– Вот именно, – сказала Зорька и предложила: – Давай дружить? Ты меня научишь рыбу ловить, а я тебя – стрелять из лука. Ты умеешь стрелять из лука?
Из лука все умели стрелять, Первуша тоже, но до искусства, с которым амазонки обращались с луком, слободским было далеко.
– А разве поляницам можно дружить со слободскими? – спросил Первуша.
– Можно, – звякнула веселым колокольчиком Зорька, – нам все можно.
– Тогда давай дружить, – сказал Первуша.
Тем временем на поляну въехали телеги с едой и пивом. Увидев их, Зорька по-хозяйски спросила:
– Ты сладкий крендель хочешь?
– Хочу.
– Ну, тогда вставай, пошли к телеге, – сказала Зорька и вскочила на ноги. Первуша поднялся, и они двинулись в сторону телег.
Глава 12
Когда солнце перевалило зенит и жара немного спала, музыканты заиграли веселую музыку, и на поле начал собираться народ.
Ремесленники, торговцы и землепашцы жили своими слободками, но это не значило, что для их общения существовали какие-то препоны. Жителей в окрестностях Белой Вежи было не так уж много, а потому все знали друг друга.
Весенние полевые работы только что закончились, поэтому на турнир пришли почти все.
Мужчины степенно подходили к бочкам с пивом. Женщины и дети толпились у телег с пирогами, кренделями и другими сладостями.
На поле были устроены различные развлечения – карусели и качели.
Музыканты играли так рьяно, что их щеки надувались, как у лягушек в период весеннего брачного сезона.
На краю поляны, где тополиная пирамида свечой уходила в небо, несколько девок в нарядных сарафанах завели хоровод и запели песни.
Другая часть молодежи устроила игру в догонялки: парни стали гоняться за понравившимися ими девушками – наградой служил поцелуй. И хоровод сразу распался – девки поспешили примкнуть к игре.
Полыня пришел на праздник с женой Радмилой и дочкой Цветаной.
Девочке было всего два года, и Полыня гордо нес ее на руках. Это был их первый ребенок. Обычно мужчины мечтают о сыновьях, но Полыня не сердился на жену – дочка была ласковая, забавная, милая, чем походила на мать. Может, поэтому она сразу прикипела к сердцу Полыни.
На поле Полыня сразу приметил Дубыню.
Кузнец Дубыня и горшечник Полыня были друзьями.
Они были разными: горшечник Полыня был невысок, но коренаст, а кузнец Дубыня был великаном. Кулаки у него были как двухпудовые гири.
В отличие от своего приятеля Дубыня пока был холост.
Сейчас он с большой, чуть ли не ведерной, кружкой пива в одной руке и парой калачей в другой, стоял в стороне от толпы. Он с завистью наблюдал, как парни гоняются за девчатами. Он с удовольствием принял бы участие в этом развлечении, но его сдерживало смущение – ему казалось стыдным бегать по полю, словно мальчишка.
Полыня с семейством подошел к задумавшемуся приятелю и хлопнул его по плечу:
– Здорово, Дубыня!
Дубыня покосился на смельчака, осмелившегося так бесцеремонно обращаться с ним.
Узнав Полыню, заулыбался:
– А это ты, Полыня! А я-то думаю, кто это такой смелый треплет меня за плечо.
– Э-э-э! Так тебе дубиной по башке влупи, все равно не заметишь, – рассмеялся Полыня.
– Дубиной не надо, – добродушно проговорил Дубыня и слегка поклонился Радмиле. – Будь здрава, красавица!
– И тебе добра желаю! – Радмила поклонилась в ответ.
Дубыня отдал калач дочке Полыни. Ухватив калач обеими ручонми, девочка начала его мусолить.
Затем Дубыня протянул кружку Полыне, предлагая: