Любить Бога и любить человека. Домашние беседы

А вот другая очень интересная картина: пастух, который делит овец и коз для стрижки, потому что козы на Востоке – в Греции, Палестине – обычно черные (у нас белые, у них черные), а овцы белые. И когда пастухи перед стрижкой начинают их делить, то зрелище такое: идет смешанное стадо, и пастух отбирает: сюда бегут черные – туда беленькие, черные – беленькие. И вот эту сценку Христос использует для религиозной притчи, для притчи очень трагической, может быть, самой страшной в Евангелии, – о разделении, которое проходит между теми, кто следует по пути Евангелия и кто не следует, – овцы и козлища, идущие направо и налево. Одни на осуждение вечное, другие – на вечную славу[7 - См.: Мф 25, 31–46.]… Но надо сказать, как правильно заметил один богослов, что это разделение далеко не всегда проходит между людьми, часто оно проходит внутри каждого человека. В себе мы можем легко найти и черного козлища, и овцу.

Итак, Христос начинает говорить. И начинает говорить странным образом: Он обещает что-то людям, и это обещание оказалось выполненным. Замечательно, что в этом тоже сказывается движение Евангелия вперед в будущее, потому что обещание – это взгляд в будущее.

Впервые, когда создается Ветхозаветная Церковь, Бог обещает Аврааму, предку Ветхозаветной Церкви, что он будет отцом великого народа, что он будет иметь свою землю и через него благословятся все племена земли. Таким образом, здесь все – в будущем. Через Авраама приходит Спаситель, то есть Христос, и благословляются все народы, они включаются в спасительную Церковь.

Но когда приходит Христос, Он опять говорит о будущем. Он говорит: вы будете счастливы, «блаженны». Русский эквивалент слову «блаженство» – счастье, высшая степень счастья. Вот первые слова Нагорной проповеди: «Блаженны нищие духом, блаженны плачущие, блаженны гонимые, блаженны алчущие, жаждущие правды»[8 - Ср.: Мф 5, 3–12.]. Здесь интересное обетование, потому что в нем мы находим два мотива.

Мотив первый. Те люди, которые в глазах обычных людей кажутся ущербными, – они счастливы, они могут получить в Царстве Божием полноту.

«Плачущие – вы утешитесь», – говорит Христос. Нищие будут обогащены. Гонимые будут торжествовать и радоваться. Это первая тема. Она показывает, что Царство Божие торжествует над всем; и это не значит, как часто у нас думают, что христианство можно использовать для себя с точки зрения потребления, что его можно взять для себя, вроде йоги или еще какого-нибудь удобного учения. Нет, человек может быть несчастен в земном смысле слова, он может быть одинок, разбит, он может казаться в глазах мира последним, – а он будет впереди. И это делает Христос.

А второй мотив – это подражание Самому Христу. Здесь Он говорит о «чистых сердцем» – они узрят Бога, о кротких, которые наследуют землю. Как понимать «наследуют землю»? «Земля обетованная» – это символ грядущего Божьего спасения. Как для древних израильтян «земля обетованная» была реальным знаком того, что Бог исполняет Свои обещания, так потом это становится символом будущего спасения, синонимом Царства Божия, которое обретут и те, кто ищет правды, справедливости, и те, кто сострадателен к другим. «Блаженны милостивые, ибо те помилованы будут»; «помилованы» – это значит «прощены». Значит, мы тоже должны уметь прощать.

Но главное, что дальше мы находим в Нагорной проповеди, это перемена отношения человека к Богу. «Отче наш» – молитва, которую вы все знаете, мы читаем ее в тексте Евангелия, – это дословная речь Христа. Интересно, что ученые сделали обратный перевод с греческого на арамейский язык, и выяснилось, что Христос эту молитву дал ученикам в стихотворной форме, даже с некоторым размером и с рифмами, так что легко было запомнить наизусть, и это еще раз говорит о том, что перед нами почти подлинные слова Христа.

Молитва «Отче наш» мало похожа на ту молитву, которую обычно мы находим в нашем сердце. Какая у нас молитва? «Дай! дай!», «Да будет воля моя». Как бы наша молитва ни украшалась в душе, мы всегда хотим чего-то для себя: я хочу стать сильным, я хочу избавиться от тяжелых состояний, я хочу обрести хорошее состояние, я хочу, чтобы у меня была благополучная жизнь, чтобы мои дети были защищены от невзгод, и так далее, и так далее.

Никто не говорит, что человеку желать себе добра – это неестественно; если бы мы желали себе зла, это было бы ненормально. Но Христос учит нас другому. Он говорит, что есть источник всякого добра, к которому на самом деле должна быть прикована наша любовь, что на самом деле любить можно только Бога, а через Него – и мир, и человека, и самого себя. Если мы любим эту великую красоту, которая есть красота Божия, тогда наша молитва должна начинаться со слов: «да будет воля Твоя». И начальные строки «Отче наш» вовсе не говорят о человеческой воле, о человеческой выгоде или желании, а о том, чтобы осуществилась Его воля. «Да будет воля Твоя, да придет Царство Твое», – вот о чем говорит эта молитва.

В. Д. Поленов. У моря Галилейского. Фрагмент

И сам Христос говорит о Себе, что Он пришел исполнить не Свою волю, но волю Отца. Для Него не было в жизни ничего другого – все Его служение было подчинено высшему призванию. Такой человек может представляться нам в виде какого-то анахорета, отшельника, или какого-то йога, сидящего где-нибудь в Гималаях, который съедает лишь горсточку риса в неделю. Ведь они действительно отрешились от всего и созерцают Вечность.

А Христос ведет удивительный, парадоксальный образ жизни. Он живет обычной жизнью, как все люди, и улыбается, когда фарисеи Его осуждают. Он говорит (с долей иронии): вы похожи на детишек, которые поют песенку; в какой-то детской игре пели такую песенку: мы вам играем похоронку – а вы не плачете, мы вам поем веселую песню – вы не танцуете. Приходит Иоанн Креститель, не ест, не пьет, – вы говорите: в нем бес; прихожу Я, ем и пью, – называете Меня «пьяницей и обжорой» (так в оригинале)[9 - См.: Мф 11, 16–19.]. Значит, их ничем не убедишь.

Он ведет обычный образ жизни и к этому призывает нас. Он странствует, да, это действительно так, но Он никогда не был «странствующим проповедником», даже таким, каким в Средние века был Франциск Ассизский. У Него был Свой дом, в котором Он жил, был город, откуда Он уходил на проповедь и куда возвращался. Это был Капернаум. И если Он потом вынужден был не возвращаться в этот город, то это по причине вражды, по причине борьбы, которая поднялась против Него… Он приходил на званые обеды в дома фарисеев, на свадьбы к Своим родным (вспомним Кану Галилейскую). Он вел обычные разговоры, которые вели под сводами галерей Храма разные учителя Закона. Он мог заговорить с первым встречным…

Очевидно, Он легко вступал в общение с людьми – вспомните разговор с самарянкой, и люди сразу как-то к Нему располагались… В Нем не было ничего торжественного, иератического. Он ходил, а не шествовал. Он говорил, а не вещал. В этом особенность евангельского благовестил. Для чего это было нужно? Он хотел показать, что именно в этой обыденной жизни, не на Гималаях, а вот в этой жизни, где женщины крутят жернова, а пахари занимаются своим делом, мытари считают свои деньги и жизнь идет своим ходом, – среди всего этого может зажечься огонек Царства Божия. И продолжая эту центральную Его мысль, мы можем сказать, что Царство Божие может осуществляться и здесь, в нашей жизни, если только мы этого захотим.

И дальше Христос говорит о том, что человек, который ищет Царства Божия, – он все приобретает: «Ищите прежде Царства Божия и правды Его, и остальное приложится вам». Более того, от этого человека начинает идти некоторый свет. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного»[10 - Мф 5, 16.].

Он не требует обязательно быть строго ортодоксальным. Почему? Потому что в том кругу, где Он проповедовал, люди понимали одну простую истину: можно познать лишь то, что открывает Бог. Все остальное человеку недоступно, все остальное является конструкциями его ума!

В теологии многое является делом рук человеческих и к Богу имеет очень мало отношения. Поэтому главное, что отличает последователя Христова, это его отношение к ближнему. Когда Судья разделяет «овец» и «коз», Он не проверяет их ортодоксальность, а спрашивает: что ты сделал Мне? – то есть ближнему, – накормил, напоил, посетил в тюрьме, то есть проявил ли ты человеческое сострадание.

Человек по природе своей эгоцентричен, эгоистичен. Человек ищет для себя – его естественное стремление с грудного возраста – стремление потреблять. Но Христос хочет, чтобы мы изменились, чтобы мы становились людьми, научились отдавать. «Новую заповедь даю вам: любите друг друга, как Я люблю вас»[11 - Ср.: Ин 13, 34.]. Почему же новую? Ведь была древняя заповедь: «Люби ближнего твоего, как самого себя»[12 - Лев 19, 18.]. Но Господь хотел, чтобы человек учился самоотвержению.

У нас слово «самоотвержение» приобрело такой, я бы сказал, поэтический, ходульно-риторический смысл: «самоотверженные люди»! Что делать, если мы иногда портим, опошляем слова. Но перед нами глубокий психологический закон. Психически нормальный человек никогда не сможет существовать, если он в каком-то смысле не отвергается себя. Потому что пока мы не выйдем из замкнутого мира собственного «я», пока мы будем поклоняться этому идолу, служить ему, – у нас ничего не получится.

Значительное большинство психических заболеваний коренится в эгоцентризме. Человек видит себя так, как будто он вознесен на Эмпайр-билдинг, и все вокруг или смеются, или восхищаются. Отсюда мания преследования, отсюда и мания величия. А это всего лишь гипертрофированная форма гордыни.

Помните колдуна из «Страшной мести» Гоголя – ему все время казалось, что над ним посмеиваются. Может, его никто не замечал, может, всем он был безразличен, а ему казалось, что все на него смотрят. То есть человек идет и несет свое «я» как какой-то колоссальный драгоценный сосуд.

Значит, норма для духовной жизни христианина, залог его душевного здоровья в призыве: «отвергнись себя». И человек становится человеком только тогда, когда он учится выходить за пределы своего «я». Как говорил один философ, «человек мыслит себя как абсолют», и это нормально. Но он должен видеть и дальше и найти абсолют в другом, хотя бы в любимом человеке – мужчине или женщине. Таким образом, человек из закрытой системы становится системой открытой. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, – говорит Христос, – и возьми крест свой, и следуй за Мною»[13 - Мф 16, 24.].

Опять слова, которые у нас навязли: «возьми свой крест». А что Он имел в виду? «Крестом» для Него было Его служение людям. Это не какое-то бремя, которое человек тащит на себе, – нет! Для Него это была радость и страдание одновременно. Радость, что Он мог страдать, для того чтобы принести людям счастье и добро.

Каково же отношение Христа к ветхозаветному учению? Основа ветхозаветного учения рассматривалась Им как аксиома, из которой Он исходил. В Ветхом Завете был Закон – учение, которое дано Моисеем. Закон был зафиксирован на двух каменных досках – скрижалях, на которых были написаны всего 10 заповедей. Первая заповедь гласит: «Я Господь Бог твой, Который вывел тебя из Египта (то есть спас тебя), да не будет у тебя других богов пред лицом Моим»[14 - Исх 20, 2–3.]. Значит, человек должен всецело обратиться к тому Богу-Спасителю, Которому он поклоняется.

«Не сотвори себе кумира». Это означает не только то, что не надо делать идолов, но не надо рядом с Богом ставить такую ценность, которая была бы Ему равна. Был у меня такой случай. Один молодой человек хотел стать священником. Но он стал взвешивать: если я стану, если поеду в такой-то город, мне же будет неудобно; и так постепенно из этих разных жизненных неудобств возник целый второй противовес. Но если ты отдаешь Ему – отдавай всего себя! Разумеется, человек ищет для себя и удобств, и это нормально, но главное должно решаться в абсолюте. Если есть какой-то кумир – то все пропадает.

«Я – Бог-ревнитель!», – говорит Господь в Ветхом Завете[15 - Ср.: Исх 20, 5.].

Что это значит?.. Ревнителем, то есть существом, обладающим ревностью, может быть только человек: он хочет, чтобы только его любили, больше никого. Для чего Ветхий Завет, который знает о том, что Бог неизобразим, что Он превыше всего, что это вообще другое Существо, – для чего он употребляет такое человекоподобное чувство, как ревность? Потому что отношение между нами и Богом может строиться только на том, что мы Ему отдаем все свое сердце. И через Него можно любить и все. Рядом с Ним не должно быть других богов.

Замечательный закон – «помни день субботний». Для нас теперь как-то естественно, мы уже десятками лет, столетиями знаем, что есть воскресный день, в который можно отдыхать. Древний мир, античный и восточный, не знал таких дней (кроме особых праздников). И вдруг оказывается, что человек должен систематически выныривать из суеты будней, для того чтобы предстать перед Богом, уделить и Ему свое время… Это не так просто, но это человеку нужно, ему нужно иногда останавливаться!

Человек постоянно куда-то спешит, он бежит, чтобы успеть сделать те или другие дела. И так было всегда, он бежал в любую эпоху – и в бронзовый век, и в Средневековье, и в атомный век. И всегда жизнь была суетной и шумной.

Мы думаем, что во времена евангельские было очень тихо. Но представьте себе, что каждая женщина имела жернов и что они все с грохотом крутили их – это будет похуже иного транзистора. В каждом доме грохотали эти жернова! Шум был жуткий. Мельниц почти не было. Каждая семья молола себе муку вручную. Было еще и много других дел, и в этом суетном мире, когда наступал день субботний, все должно было остановиться. Останавливалась скотина, отдыхал раб, отдыхал хозяин. Человек мог сосредоточиться, он мог молиться.

«Чти отца и мать»; не сказано «люби» – никого нельзя заставить любить. Но у человека есть долг по отношению к родителям, и это следовало из закона, данного свыше. Почему? Потому что очень часто отношения между детьми и родителями бывали иными. В некоторых культурах старики просто истреблялись. И само по себе уважение к родителям – это не то, что вытекает из биологической природы человека… Когда говорили о почитании родителей, тем самым истребляли право сильного. Появлялось что-то иное. Старик становился не только неприкосновенным, но и уважаемым.

Затем следуют заповеди: «не убий, не укради, не прелюбы сотвори (что, собственно говоря, означает «не нарушай верности брака»), не клевещи, не завидуй». Один наш современный, довольно видный богослов говорил, что все эти заповеди теперь уже устарели, поскольку они были даны давно, и можно их вообще отбросить. Это не так. Вам даже объяснять не надо: вы видите, что эти заповеди, несмотря на свою свыше чем трехтысячелетнюю историю, еще не осуществлены, они не стали второй натурой человека. Если каждый из вас покопается в себе, он спокойно найдет нарушение всех этих заповедей.

Рембрант Ван Рейн. Моисей разбивающий Скрижали

Но признав ценность ветхозаветных заповедей, Христос сразу отвечает юноше, который у Него спрашивает: «Как жить, чтобы наследовать вечную жизнь?» – «Соблюдай заповеди. Ты знаешь, что написано?» И Он перечисляет: не убивай, не кради и так далее. «Все это сохранил я от юности моей», – отвечает юноша. А дальше Господь говорит ему, что если он хочет найти нечто высшее, он должен стать Его учеником[16 - См.: Мк 10, 17–22.].

А что Христос говорит всему народу? Он дает ему как бы Свое Десятисловие, Свои десять заповедей. Он говорит: «Сказано древним “не убивай”, а Я говорю, что и гнев является грехом; сказано древним “не прелюбодействуй”, а Я говорю вам, что и всякая нечистая мысль является грехом»[17 - См.: Мф 5, 21–22.].

Мы могли бы составить своего рода новозаветное Десятисловие. Но Он тут же поясняет, что пришел не нарушить Закон, а его восполнить, то есть дать ему такую глубину и полноту, которая бы соответствовала замыслу Бога. Потому что Десять заповедей больше все-таки относятся к поступкам человека. Христос же переводит их в глубину помыслов человеческих.

Обратите внимание на одну замечательную деталь: когда Он говорит о заповеди (это же Божьи заповеди), Он тут же ее Сам меняет: «а Я говорю вам». Не думайте, что это придумали ученики, что это возникло в результате обоготворения Христа в общине. Слова Христовы в Евангелии очень близки к подлинным, хотя и большинство современных историков подчеркивают, что это не магнитофонная и не стенографическая запись.

Сказители Востока (и не только Востока) обладали на протяжении веков удивительной тренированной памятью. Есть мнение среди ученых, что вся Ветхозаветная Библия существовала только в устной форме и была записана лишь за несколько веков до нашей эры. Вероятно, вы слышали о такой книге, как Махаб-харата, – она во много раз больше Библии, столетиями она существовала только в устной передаче. Сказители Махабхараты существуют и сейчас в Юго-Восточной Азии, они могут ее рассказывать в течение месяца, ежедневно с утра до вечера – устно. Они до сих пор ее знают наизусть. Утром садится – и до вечера он ее поет. И так он может петь месяц. Эти тексты Махабхараты создавались до нашей эры. Они отражают сказания о завоевании Цейлона где-то в начале второго тысячелетия до нашей эры.

На таких устных сказаниях основывается достоверность большинства легендарных эпических историй, которые мы находим, например, у Гомера или в Рамаяне.

Но там баснословные хронологические периоды. Здесь же прошло меньше одного поколения. Фактически когда Евангелия были записаны, почти все современники Христа были еще живы… Можно суверенностью сказать, что первые евангельские тексты существовали тогда, когда Спасителю, если бы Он пожелал пройти более длинный жизненный путь, было бы только 60 лет. Это было написано в эпоху Его современников. Они повторяли и заучивали Его слова.

Я вам только что сказал, что «Отче наш» было сказано в стихах. Но не только «Отче наш». Возьмите Евангелие и попытайтесь читать его как ритмическую прозу (в русском переводе) – вы сразу увидите, что это так и есть. Что это необычная проза, хотя и не совсем стихи. Это некое полупение речитативом, подобное чтению Евангелия в церкви, что не является церковным изобретением – так читали Священное Писание еще за много веков до Христа. И Сам Христос, когда говорил, Он, скажем так, почти пел. Это трудно нам себе сейчас вообразить, но это было так.

Кто из вас смотрел современные индийские фильмы, может, конечно, лишь отдаленно, но составить представление о том, как это было. Там люди говорят, и вдруг начинают что-то петь – на Востоке так было принято. В какой-то степени это было принято и в античном мире на Западе… Речь учителя была именно таким речитативом. Так говорили пророки. Это были гимны, и иногда они даже были с музыкальным сопровождением.

Мы знаем из Библии, что, скажем, пророк Елисей, когда начал проповедь, он попросил, чтобы начали играть на струнных инструментах, и тогда под них он стал говорить. Естественно, что он говорил не какой-то лекционный текст, а это была речь в форме пения.

(Конец записи)

«Исследуйте Писания…»

По Евангелиям от Матфея и Марка

«Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф 3, 15).

«Исполнить всякую правду» – очень странные слова, и понять их до конца трудно, почти невозможно. Это есть косвенное доказательство в пользу того, что евангелист не придумал этой фразы, иначе он придумал бы что-то более понятное и для себя, и для своей аудитории. А эта фраза сохранена Преданием в своей некоторой, скажем так, загадочности. Христос так выразился, и это запало, сохранилось в Предании, потом зафиксировалось письменно, но расшифрованным не стало.

Прежде всего нужно сказать, что нет одного окончательного толкования этих слов. Среди многочисленных вариантов, которые я приводить здесь не буду, есть два. Первое: когда Он говорит «нам» – Он имеет в виду нас, людей вообще, всех. И Он говорит, что исполнять правду Божию надо вот таким образом, – то есть надо начинать с покаяния. И хотя Он Сам в нем не нуждался, Он поставил Себя вместе с нами, чтобы показать, с чего должен начинаться наш путь, путь каждого человека.