Таинство, Слово и Образ. Православное богослужение

6. Молитва «из бездны», включенная в Кн. Ионы (Ион 2). 7 и 8. Гимн отроков, исповедующих перед язычниками свою веру (Дан 3).

9. Благодарственная песнь Захарии, отца Иоанна Крестителя (Лк 1).

В некоторых случаях тема варьируется настолько свободно, что неискушенному слушателю трудно уловить ее каноническую библейскую основу. Привести здесь все вариации невозможно, но вот несколько характерных примеров. Первая песнь, перекликающаяся с темой Исхода, в заупокойной всенощной начинается словами: «Яко по суху, пешешествовав Израиль по бездне стопами…», а в дни, посвященные кресту Христову: «Крест начерта Моисей, впрямо жезлом море Чермное пресече, Израилю пешеходящу…» Начало песни отроков еврейских в заупокойной службе: «Из пламене преподобным росу источил еси…»; в рождественской: «Отроцы благочестию совоспитани, злочестиваго веления небрегше…»; в каноне к причащению эта песнь звучит так: «В пещь огненную ко отроком еврейским снизшедшаго, и пламень в росу преложшаго Бога, пойте дела яко Господа и превозносите во вся веки».

Перед девятой песнью канона звучит «Песнь Богородицы» (лат. «Магнификат»). Она соткана из ветхозаветных псалмов и прославляет Бога, Который «низложил сильных с престолов, вознеся смиренных» (Лк 1,46–55). Каждую строфу сопровождает рефрен «Честнейшую Херувим…», как бы отвечающий на предвидение Девы Марии: «Отныне ублажат Мя вси роды».

* * *

Всенощная заканчивалась с утренней зарей. Уже рассеивался ночной мрак, когда предстоятель восклицал: «Слава Тебе, показавшему нам свет!»

Известно, что эта молитва на восходе солнца существовала в самом начале II века. О ней упоминает губернатор Вифании в своем рапорте императору Траяну.

Невольно представляешь себе окраины античного города, стены, старые памятники, выступающие в предрассветном сумраке, и толпу христиан, которые ждут восхода. Но вот над крышами домов и соснами вспыхивают первые лучи…

Не так ли явился в мир и Он, сказавший о Себе: «Я Свет миру»?

СЛАВА ТЕБЕ, ПОКАЗАВШЕМУ НАМ СВЕТ!

И доныне звучит в храмах песнь первых христиан: «Слава в вышних Богу…» Это – великое славословие, которое можно назвать жемчужиной всего чина утрени.

Завершается утреня двумя ектениями и благословением народа.

Спасский собор Андроникова монастыря. XV в.

Романская церковь (XI в.)

Готический собор (интерьер – XIII в.)

Собор св. Петра в Риме (XVI в.)

Фатимский собор (XX в.)

Глава III

Литургия

Если вечерня и утреня не более чем общая молитва, сопровождаемая пением и чтением, то Литургия (обедня) – это кульминация всего, что совершается в храме. Центральный момент ее составляет таинство Евхаристии, или Благодарения.

Христианство, открытое всем, чуждое всякого эзотеризма, для Евхаристии делает исключение. С самого начала к ней допускались только члены Церкви.

Евхаристию называют «бескровной жертвой». Это определение можно понять, только вникнув в смысл, идею жертвы как таковой.

Жертвенные обряды появились вместе с религией. Отказываясь от какой-то части плодов своего труда, принося их в дар божеству, человек тем самым исповедовал свою зависимость от него. Однако нельзя упускать из вида другое, более глубокое значение этих обрядов. В большинстве религий они были органической частью священной трапезы, которая связывала собравшихся между собой. Некая доля пищи предназначалась божеству в знак того, что оно как бы вошло незримо в круг пирующих. Кровь жертвенного животного закрепляла кровнородственные узы участников ритуала (даже если они в действительности не состояли в родстве). И одновременно считалось, что человек, окропленный этой кровью, «породняется» с божественным покровителем племени или народа[26 - См.: J. N. Schofield. Introducing Old Testament Theology. London, 1964, p. 13.]. Иными словами, жертва символизировала духовное единение людей и жажду восстановить утраченную связь с Высшим.

Именно поэтому в древнем Израиле заключение Союза, или Завета, сопровождалось подобными ритуалами. Закладывая фундамент Ветхозаветной Церкви, Моисей дал ей знамение общности – кровь пасхального агнца. В Иерусалимском Храме жертвоприношение сохранило характер культового пиршества. Оно – как и обряд Пасхи – имело два аспекта: утверждение целостности народа Божия и веру в пребывание с ним Господа.

В предновозаветную эпоху молитвенные трапезы вне Храма стали одним из важнейших обычаев иудейства[27 - См.: П. Смирнов. Агапы, или вечери любви в древнехристианском мире. Серг. Пос. 1906, с. 186 сл.; Л. Буйе. О Библии и Евангелии, с. 223. Подобная трапеза легла в основу евхаристических обрядов. По вопросу о том, была ли Тайная Вечеря пасхальной, библеисты не пришли к единому мнению. Первые три Евангелия, как кажется, связывают Евхаристию с Пасхой (Мф 26, 17 говорит о первом дне опресночном, а Мк 14, 12 и Лк 22, 7 указывают на время, когда надлежало заколать пасхального агнца). Однако, согласно четвертому Евангелию (13, 1; 19, 14), Тайная Вечеря происходила накануне Пасхи, т. е. 13-го нисана. Эта дата, вероятно, более точная (косвенным ее подтверждением служит сам факт суда Синедриона, заседание которого было бы немыслимо в день «седера», пасхальной вечери). Следовательно, Евхаристия как Пасха Нового Завета была совершена на вечери, предварявшей иудейскую Пасху. Указания трех первых евангелистов можно объяснить тем, что из-за большого стечения людей агнцев начинали заколать еще накануне праздника. Тем не менее 13-го числа в иудейских домах все было уже готово к празднику (принесены опресноки и пр.). Поэтому Тайная Вечеря имела пасхальный характер, не являясь, быть может, в строгом смысле слова «седером». Знаменательно, что во всех евангельских рассказах о Вечере и в Литургии можно распознать отзвуки ветхозаветных пасхальных обрядов. См.: Н. Д. Успенский. Анафора, с. 45 сл.]. Они сопровождались чтением Библии и беседами о вере. Главной частью ритуала было благословение хлеба и вина, а также благодарственная молитва, в которой вспоминались благодеяния Божии, явленные в Священной истории[28 - Хлеб и вино как символы братского союза упомянуты еще в библейском рассказе об Аврааме (Быт 14, 18).]. Нередко трапезы принимали ярко выраженную мессианскую окраску. Собравшиеся за столом молились о наступлении тех дней, когда Божие присутствие в мире будет явным и окончательным, когда с приходом Мессии-Избавителя Бог заключит с людьми Новый Завет.

* * *

Пророк Иеремия (31, 32) предсказывал, что установление Нового Завета будет непохоже на начало Ветхого; и в самом деле мы видим две разительно отличающиеся картины. Там – грозные уступы Синая и толпы народа, которые не дерзают приблизиться к подножию горы; здесь – полутемная горница и Учитель в окружении Двенадцати. Там – раскаты грома и трубные звуки; здесь – тихий голос Назарянина, произносящего таинственные слова. У Синая – лишь надежда, обетование, прообраз (сам Моисей не в силах созерцать Славу Господню); на Вечери же Мессия делит трапезу с теми, кто возлюбил Его, и говорит им: «Видевший Меня – видел Отца».

Знаменательно, что на древних иконах «Троицы» (в том числе и св. Андрея Рублева) главная тайна христианской веры изображена в виде трапезы Трех, соединенных любовью. Из всех обычаев религии Завета Христос избрал именно сакральную трапезу, чтобы сделать ее основополагающей мистерией Церкви. Она призвана включить верных в незримый круг любви и соединить с Ним – Господом и Учителем…

Таково происхождение Евхаристии.

Как мы говорили, Литургия пришла к нам непосредственно из евангельских времен. Она переносит нас в ту ночь, когда Господь в последний раз перед смертью беседовал с учениками.

Во всем следуя порядку, установленному на братских вечерях, Иисус пел псалмы, произносил благодарственные молитвы над пищей, но уже не пасхальный агнец знаменовал Завет, а Он Сам – Мессия, Богочеловек. В Нем совершалось примирение людей с их Создателем.

Встревоженные и смущенные, смотрели апостолы на Христа, когда в конце трапезы Он взял в руки традиционную «чашу благодарения» и к обычным словам добавил: «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови»; когда, разламывая пасхальный опреснок, Он назвал его Своим Телом.

Так жертвы всех веков нашли исполнение и завершение в сионской горнице, так тоска о близости к Богу утолилась Благодарением Христовым, Его евхаристической жертвой-трапезой.

Сына Человеческого ждала Голгофа. Ее предрекали слова о Крови, которая будет пролита, о Плоти, которая пройдет через смерть. Но страдания Христовы не просто гибель Праведника, мука Его души и тела, а непостижимое отождествление Святого с падшим человечеством. Свет нисходит во тьму. В лице Иисуса Бог «берет на Себя грехи мира».

Никакие слова не могут вместить эту тайну. Одно лишь постигается верой: в миротворении проявилась любовь Божия, и она же действует в Страстях «нашего ради спасения».

Став одним из нас, приблизившись к нам, Богочеловек погружается в трагическое земное бытие, в мир, где властвует зло. Воплощение неизбежно ведет ко Кресту. Новый Завет скрепляется Кровью Мессии.

То, что произошло на Лобном месте и в саду Иосифа Аримафейского, не изменило видимого порядка вещей, но в сокровенной глубине сущего совершило великий перелом. Галилейский Наставник, в Котором обитает божественное Слово, «Первенец из мертвых» приносит Царство Божие на землю. В него могут войти все, кто свободно принял Христа, кто нашел в Нем Путь, Истину и Жизнь.

Вечеря Сына Божия становится мистической трапезой единения Церкви. Сам Господь заповедал «творить» ее в память о Нем. Приступая к Чаше, последователи Христа, как говорит апостол Павел, возвещают смерть Спасителя. Это не обычное воспоминание о минувших событиях. Всякий раз таинство знаменует подлинное пребывание Богочеловека в Его Церкви.

Хлеб и вино! Простая человеческая пища – то, чем мы поддерживаем жизнь… Но в Евхаристии они – Жертва Завета, через которую Христос снова воплощается среди нас. С тех пор непрестанно священная Чаша вознесена над миром: в древних катакомбах и средневековых соборах, в центре огромного города и в лагере смерти, во тьме полярной ночи и в сердце пустыни. Благодатная сила таинства как бы объемлет нашу планету, следуя вместе с солнцем от востока до запада. Земля совершает свой бег, но нет ни одного часа, когда бы Евхаристия не возвещала о радости Искупления…

«Мы должны понять, – говорит протопресвитер Николай Афанасьев, – что в Церкви нет священнодействий, которые совершаются сами по себе или над отдельными членами вне остальных членов, но что всегда и везде священнодействует Церковь как собрание верующих»[29 - Прот. Н. Афанасьев. Трапеза Господня. Париж, 1952, с. 89.]. Это в первую очередь относится к Литургии. Недаром само слово «литургия» означает «общее дело». Такие выражения, как «отстоять» или «прослушать» обедню, свидетельствуют об утрате христианским сознанием изначального смысла Евхаристии.

Даже если человек, находясь в храме, не причащается, он может глубоко пережить таинство, духовно, внутренне соучаствовать в нем. Но для этого важно знать его истоки, символику и строй, тем более что часть важнейших молитв стоящие в храме не слышат, а одних «возгласов» священника недостаточно, чтобы понимать смысл происходящего[30 - См. ниже раздел «Литургия верных. Анафора».].

* * *

Хотя детали евхаристического обряда на протяжении веков менялись, но сущность таинства и его библейская первооснова всегда оставались неизменными.

Евангелист Лука пишет, что первые иерусалимские христиане «каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа» (Деян 2,46–47). Было бы ошибкой считать, что это «хлебопреломление» просто дружеский обед. Евангелист безусловно имеет в виду Евхаристию, которая строилась именно так, как проходила Тайная Вечеря. Новым же было «воспоминание» о Господе, завещанное Им Самим («Сие творите в Мое воспоминание»; Лк 22,19; 1 Кор 11,24).

Из слов св. Луки можно заключить, что верующие собирались для священнодействия ежедневно. Но уже в следующем поколении, в связи с ростом численности христиан, Евхаристию стали совершать преимущественно по воскресеньям. Во II веке св. Иустин писал:

«В так называемый день Солнца бывает у нас собрание в одном месте всех живущих по городам и селам; и читаются, сколько позволяет время, сказания апостолов или писания пророков. Потом, когда чтец перестанет, предстоятель посредством слова дает наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам. Затем все вообще встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, тогда, как я выше сказал, приносится хлеб и вино, и вода; и предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может. Народ выражает свое согласие словом “аминь”, и бывает раздаяние каждому и приобщение Даров, над коими совершалось Благодарение, а к небывшим они посылаются через диаконов»[31 - Св. Иустин. I Апология, 67.].

Ранние литургические молитвы были заимствованы из синагогального наследия, но благодарственное «воспоминание» в них относилось уже не к истории Ветхого Завета, а к искупительному служению Христа. Славословие анафоры (возношения) вначале было, как видно из св. Иустина, импровизированным. Но очень скоро оно приняло форму устойчивой традиции. В некоторых церквах анафора осталась краткой, вроде той, что находится в «Учении Двенадцати апостолов» (около 100 года).

«Благодарим тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, Отрока Твоего, которую Ты явил нам через Иисуса, Отрока Твоего. Тебе слава во веки!..Благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которое Ты открыл нам через Иисуса, Сына Твоего. Тебе слава во веки! Как этот преломляемый Хлеб, быв рассеян по холмам и будучи собран, сделался единым, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в Царствие Твое. Ибо Твоя есть слава и сила через Иисуса Христа во веки»

.

К ІІІ столетию почти каждая большая община выработала собственный канон Литургии[33 - Ранние Литургии описаны не только в «Учении XII апостолов» и у св. Иустина, но и в «Апостольском Предании» св. Ипполита (III в.), в «Апостольских Постановлениях» (IV в.) и в «Завещании Господа» (IV в.). Существовали Литургии апостолов Иакова, Фаддея и Марка, Литургии св. Амвросия, Серапиона Тмуитского, Литургии римская, эфиопская, армянская, галликанская и др.]. Одно то, что в Новом Завете слова Господа на Вечери дошли до нас в четырех вариантах, доказывает наличие независимых традиций. Существовали литургические каноны Палестины, Сирии, Малой Азии, Египта, Рима, Галлии. Порой в пределах одной церкви было принято несколько видов Литургий. Например, в Риме наряду с чином св. Ипполита (III век) сохранилась и анафора первых христиан из иудеев (она легла в основание римской мессы). Все эти варианты роднило наличие в них «молитв возношения». Но сходство не означает тождества. Местные анафоры звучали по-разному (удерживался лишь общий для всех смысл).