Пассажиры

Пассажиры
Александр Михайлович Борзов

В данный сборник вошли три рассказа – "История одной Болезни", "Роль одной роли" и "Пассажиры". Герои этих рассказов ищут себя и пытаются всеми силами избавиться от установок "как надо жить", которые они получили еще в детстве по наследству. Содержит нецензурную брань.

История одной Болезни

Когда-то давным-давно в Ретроград приезжал бродячий цирк. В те времена он пользовался популярностью и был способен развлечь пресытившуюся публику. Артисты давали представление в Старом Городе на Рыночной площади. Народу было полно, в сооружённом циркачами шатре царила атмосфера балагана и ярмарки. Кто-то сидел за столиками, кто-то стоял и пританцовывал, а дети и вовсе клянчили у родителей деньги на сладости, которые подавались в палатках у самого шатра. Публика была разного сорта. Все пили и курили, а проходящих мимо официантов тормозили и просили ещё что-нибудь выпить и поесть. Стоял шум и гам. Пахло потом, бифштексами и тёмным пивом.

Среди зрителей сидел прилично одетый человек в сером пальто. Это был Творец. Он курил сигарету за сигаретой, и пепельница была похожа на разрушенный город из окурков. Другой рукой он нервно гладил свои длинные чёрные волосы и расчёсывал макушку. Когда сцену покинула группа карликов, вышел ведущий. Он представил нового артиста, и маленький оркестр заиграл на барабанах и трубах. Вышел обычный человек, который стал выгибать конечности неестественным образом так, что зрители ахали. Они ахали так, словно это им вывернули руки и ноги. Но для человека такие выгибания были абсолютно нормальным явлением. Затем он взял пальцами себя за обе щеки, и кожа растянулась.

«Словно маску снимает», – подумал Творец и ткнул в гору окурков докуренную сигарету. Он глотнул пиво из жестяного стакана и облизал с губ густую пену. Артист продолжал растягивать кожу. Публика сморщилась, раскрыв рты. Но торжествовала.

Творец восхищался искусством артиста. Ему казалось, что он вовсе и не снимает маску. Потому что это его истинное лицо. Смысл что-либо снимать? А что он, сам Творец? Много месяцев он бродил в одиночестве и думал о своей Болезни. Та, что причиняет неудобства в Жизни. А может, даже и в Творчестве? Любое своё Творение он создавал с большим трудом. Людям нравилось то, что он делает. Они даже восхищались им. Но они не знали, что создание Творения для Творца было сродни тому, если исполосовать себя ножом и кинуть в спирт. Раны жгли, чесались и кричали. Громко и удивлённо, словно они орали Творцу: «Да ты с ума сошёл???»

Ум, подаренный ему Господом Богом, а затем выструганный Творцом до мастерства. Что ему это давало? Восхищение публики. Интеллектуальную пищу для них. Идеи для мыслителей и учёных. Связи с влиятельными людьми. Но в то же время за ним изрядно поохотились религиозные фанатики, а люди из правительства пытались вести за ним слежку. То, что делал Творец, считали вместилищем социально опасных идей, расшатыванием спокойствия. Легко ли быть гением?

«И гений ли я? – спрашивал себя Творец. – Разве это так важно?»

Он вспомнил свою Музу, с которой много лет связывал свою жизнь, родившую ему трёх детей. Они до сих пор были вместе. Но сколько могло так продолжаться? Ведь его Семье больно наблюдать за ним. Как он мучается, мечется и уходит в тёмные низы своего сознания.

«Я не могу смотреть, как ты болеешь!» – плакала жена.

«Пап, а ты погуляешь с нами?» – спрашивали дети. Хотя знали, что нет. Папа заперт в комнате.

Заперт в безумии. Но папа вас любит.

Творец вспомнил свои разговоры с Врачом. Это был молодой бородатый мужчина, энергичный и сильный, с проницательным взглядом. Творец ещё тогда заметил, что на ладонях у Врача видны следы от колотых ран. Доктор долго просматривал бумаги о показаниях Болезни.

– Выбирать вам, – сказал он, когда положил бумаги на стол, – мы все творцы своей жизни.

– Разве не Бог? Может, мне суждено жить со своей Болезнью.

– Бог тоже творец. А точнее, он Отец наш.

«Отец наш. Хм, странно слышать такие рассуждения от Врача, хотя…» – и Творец присмотрелся к его внешности ещё раз. Он обратил внимание на зажившие точки на ладонях.

– Важно понять, – продолжал Врач, – что вы, я и все остальные живые существа – творцы, дети Его. И от вас зависит – вылечитесь вы или нет. От меня зависит – как вылечу я вас. Но я знаю, что делаю, ведь за моей спиной накопленный опыт, и это всё я. Моё мастерство. Им я пользуюсь. Понимаете?

Творец кивнул.

– Тогда вопрос следующий: вы хотите жить с этой Болезнью? Она причиняет лично вам дискомфорт и вашей Семье?

Творец задумался. Он боялся сказать «Да». За этим ответом последует совет «Лечиться». Ему это надо? Врач тем временем зашуршал другими бумагами и внимательно их изучал.

– У вас паранойя. Вы боитесь каких-то монстров, периодически слышите голоса и даже разговариваете с ними. Вы также утверждаете, что именно они помогают вам творить. Сколько же стульев и столов полетело в стену, сколько раз вы бились головой и удалялись в свою комнату на много недель, никого туда не впуская? Сколько было криков? Вы сами слышали, что это сказал не я, а ваша Муза. Вы подтвердили. И вам было неудобно.

Творцу было не то чтобы неудобно. Ему было страшно. За Семью.

– Что я буду делать дальше? – спросил он. – Как я смогу творить и зарабатывать, если эта Болезнь давала мне идеи…

– Причуды дают идеи, ваша неординарность… Многие говорят, что люди с иным складом ума немного чудики. Это так. Но часть таких людей больна. Не путайте причуды с Болезнью. Болезнь касается всех, причуды – нет. У вас психическое отклонение. Вы больны.

– Но ведь именно прошлое рисует нашу жизнь! Я всё понимаю. Мои руки и ноги целы, голова, правда, не очень. Но зато Муза и дети в полном здравии… Казалось, чего мне страдать-то?

– Они пока в полном здравии, – поправил Врач, – но, признаться, сейчас они напуганы.

– Ответьте мне, пожалуйста, а создал бы кто-то хоть что-нибудь, если бы не испил чашу страданий?

– Это жизнь. Наш опыт – и хорошее, и плохое. Не путайте Творцов, умерших голодной смертью. Вот они страдали, а те, кто получал наследства, просто сидел дома, путешествовал и творил – не страдали. От нечего делать они создавали себе иллюзию жертвы. Вот скажите, вам нравится страдание?

– Я сам не знаю. Эта Болезнь мешает моей Семье. Я не хочу их терять.

– А вы считаете, что можно творить только в муках? Неужели нельзя загнать свои страхи и боли в аквариум? Представьте, там плавают уродливые рыбки редких видов. На них можно смотреть, можно анализировать и, наконец, творить в спокойной обстановке. Обязательно самому купаться в аквариуме, когда сам достаточно, как вы сказали, испил чашу страданий?

– Материал должен быть достоверным.

– Вы пережили это один раз. Хватит. Слушайте, мне кажется, вы слишком много читаете нашу русскую литературу. Не путайте беспокойство и страдание. Увы, это часть русского менталитета.

– Что есть, то есть.

– Беспокоиться и переживать, когда творишь, – это нормально. Ненормально – страдать! Ваша Болезнь заставляет вас чувствовать себя тесно и ужасно. Это следствие. А причина не в творчестве. Причина в том, что вы зашли слишком далеко, – и Врач постучал себя указательным пальцем по лбу, – вы попытались взять те знания, которые ещё не надлежит знать нашему миру. А может, просто не суждено. И не надо. Оттого-то вы и беситесь, что не можете найти ключ к этим знаниям.

«Может, в душе эти артисты счастливы? – думал Творец, когда на сцену вышел снова ведущий. – Уберите это уродство, эти изъяны с их тел, и им нечем будет зарабатывать. Им мешает этот изъян жить? Эта Болезнь? Вот моя Болезнь мешает мне жить. Моё уродство».

На сцену тем временем вывели верблюда. В шатре воцарилось молчание. Все затаили дыхание. Эмоции, которые испытал Творец вместе со зрителями, были сродни страшному удивлению и неверию в происходящее. Потому что на сцену вышла десятилетняя девочка. Она в точности копировала повадки верблюда, особенно его походку, ползая на четвереньках. И зрелище выглядело натуральным. Не просто выглядело, а было настоящим.

«Если бы не это уродство, они бы заработали состояние другим путем, – сказал себе Творец, – как такое можно вылечить? И захотели бы они вылечиться?».

Ноги девочки были как у верблюда, с коленями, вогнутыми внутрь. Они были её визитной карточкой. Её пропитанием. Кому бы она нужна была, если бы ноги не были так деформированы? Это была бы обычная симпатичная девочка. Но Творец был уверен, что она была готова вылечиться, если медицина знала выходы из таких положений. Вопрос другой, она привыкла быть внешне необычной, и как она справилась с враждебным миром обычных людей?

«Не всем суждено вылечиться. Будь то физическое или психическое уродство. А у вас есть шанс. Примите это!» – услышал Творец голос Врача.

В это время на сцену вышли любимцы публики – три бородатые девушки с веерами. Под весёлую мелодию оркестра они пели хриплыми голосами. Творец не стал досматривать. Он допил пиво, расплатился и вышел.

Творец бродил по улицам Старого Города. Вот он прошел мимо таверн, кофеен и прилавков. Творец дошел до Рыцарской Площади. Остановился у фонтана и зачерпнул немного воды, чтобы охладить лицо. В фонтане он усмотрел маленькую статую рыцаря. Храброго и величественного.

«Но что у тебя было бы внутри, будь ты настоящим? Внешне ты красив и могущественен, а внутри у тебя был бы болезненный хаос! Зачастую так и происходит. Изъяны везде».

Он посмотрел на своё отражение в воде. Творец не видел себя. Отражение рябило и растягивало потемневшее лицо. Он ушёл дальше, в гущу узких переулков. Начинало темнеть. Стадия, когда небо становится тёмно-серым. И весь город казался тёмно-серым, он был похож на недавнюю пепельницу Творца. Он боялся даже дышать, точно дыхание могло создать взрыв золы. И облепить стены этого странного города.

«Где-то здесь дом 37», – бормотал себе под нос Творец.

Он нашёл этот дом. Чёрный (как зола) и перекошенный как окурок. Когда он зашёл в подъезд и поднимался по лестнице, громко шаркая по ступенькам, то стал слышать знакомые голоса.

«Не ходи туда! – говорили они. – Нам славно живётся вместе. Ты не станешь прежним!»

– Я хочу быть счастливым.

«Всё познается в страданиях!»