Возвращение.

Выпив залпом второй раз, он продолжил прерванную этим процессом фразу:

– Будем надеяться, что Кристиан простит нам эту наглость. Время почти половина третьего, а его нет, но мои настенные часы спешат минут на пятнадцать. Старая барменская хитрость, подведи часы вперёд и заглянувший посетитель не задумается, что пришёл раньше наступления времени чудес.

Часы висели на правой стене комнаты и были вручную сколочены из старого деревянного штурвала, какие устанавливались ещё на парусных шхунах прошлого столетия. Покрытый ракушками, рёбрами рыб, свисающими цепями и канатами он выглядел, как зловещий алтарь подводного бога. Кривые стрелки, изготовленные из костей рыб, показывали без десяти три.

Наливая третий раз, бармен подносил бутылку к моему бокалу правой рукой и в тусклом освещении я заметил огромный старый шрам от рваной раны. Проходя от середины ладони и заканчиваясь меж среднего и безымянного пальцев, он выглядел как след от дисковой пилы.

Выпив ещё бокал неоплаченного им портвейна, бармен повеселел и подобрел. Обратив внимание на состояние моего пальто, он стукнул рукой по стене и закричал в сторону стойки:

– Оттар! Живо спустился сюда!

Сверху послышался торопливый топот ног, он направлялся от нас к стойке и затих за стеной с бутылками, но возобновился через мгновение вновь. Тишина в баре позволяла услышать шаги, а дерево его интерьера ещё лучше отражало и проводило звук. Вдруг, за барной стойкой из стены открылась дверь, она была так хорошо подогнана под стиль обитых старым брусом стен, что оставалась незамеченною мной всё это время.

В двери показался парень лет четырнадцати. Юрко подбежав к нам, он навытяжку, как маленький солдат, встал рядом.

– Забери пальто нашего посетителя и приведи его в порядок. Пятна сотри, заплатку поставь в цвет на дырку в левом локте.

Парень слегка повернулся ко мне в ожидании моего пальто, дырку в котором я даже не замечал.

Снимая его, я достал кошелёк и кольцо из внутренних карманов. Положив их на стол, я привлёк внимание бармена. Юный солдат, забрал пальто и убежал наверх, послышались затухающие шаги и шум двигающихся предметов, похоже, он ставил стул, чтобы достать до верха какого-нибудь шкафа или стеллажа.

Проводив эти звуки взглядом на закрывающуюся скрытую дверь, бармен ткнул пальцем в кольцо и заговорил:

– Интересный у тебя футляр. Размером подходит для кольца. Собираешься жениться? Надеюсь не на Кристиане! А то приходишь тут со своим серьёзным лицом и кольцом. И заявляешь, что ждёшь заместителя мэра.

Выдав эту шутку, он засмеялся.

Должен отметить, что ситуация со стороны такого взгляда действительно оказалась смешной. В продолжение нашего разговора и в ожидании уже опаздывающего Кристиана, я рассказал бармену цель своего визита и что заместитель заручился мне помочь.

По сравнению с Кристианом, бармен отреагировал холоднее, моя история казалась ему не такой уж и необдуманно рисковой. Наплёскивая портвейна в бокалы понемногу, он рассказал свою. Узнав её в деталях, я сразу понял, что этого человека будет сложно удивить.

В свои молодые года он путешествовал на рыболовном судне отца, оно было модифицировано с возможностью аварийной установки парусной системы и позволяло продолжить путь даже при пустом баке – ситуации, которую бармен старался не допускать. В свои двадцать пять лет, собрав порядочное количество запасов провианта и уговорив отца, он отправился в одиночку в плавание через океан от Исландии до юга Африки.

Прокладывая маршрут по картам и широтам океанов, он собирался посетить с десяток островов на своём пути, на который были отведены шесть месяцев. В одно холодное Исландское утро, обняв на прощание отца, он отчалил из порта Рейкьявика на своём судне – Иноходец. Почти треть пути прошла прекрасно, Иноходец успешно преодолевал дикий океан, обходя шторма и мелководья побережий посещаемых островов. И даже сделал остановку на парочке необитаемых.

За бортом были два месяца пути, когда по коротковолновой связи капитан получает прерывающийся и хрипящий в ужасном скрежете сигнал:

– «дей, м..ей, мейдей», «т..пим к…шение», «от…аз …ателя», «резерва нет».

Радио зашипело, сигнал перервался и возобновился через несколько секунд вновь:

– «..вторяю», «п…гите», «SOS».

Сигнал исходил из эпицентра шторма, в обход которого шёл его Иноходец.

Морской кодекс диктует морские правила. Его строки написаны солёной кровью погибших людей. Главный пункт обязывает оказывать помощь другому судну, терпящему бедствие. При одном единственном условии – обеспечение собственной безопасности.

Бушующий шторм, бурое и покрытое паутиной всполохов молний небо в пятнадцати километрах по левому борту ясно давало понять, что безопасно там не будет.

Рискуя своей жизнью, бармен рывком повернул штурвал на восток и дал полный вперёд. Безропотно повинуясь, Иноходец загудел и с ускорением направился в сторону покрытого тёмной пеленой горизонта на поиски сигнала. Незаметно приближалась граница шторма, шквальный ветер отталкивал спасательное судно и давал понять – он не отдаст те жизни, что решил забрать. Волны увеличились в размерах метров до пяти и подкидывали Иноходца вверх, но он бесстрашно взбирался на каждую, с грохотом падая вниз с пенящихся гребней. Одна волна, вторая. Без жалоб он преодолевал их и терпел жестокие удары ради спасения людей.

Не имея продвинутых сонарных систем Иноходец шёл почти вслепую, бурлящее варево волн разбивало слабую эхолокацию несложного оборудования. Сигнал терпящего крушения судна не повторялся более ни разу. Стоя в капитанской рубке, крепко держась за штурвал и силясь рассмотреть хоть что-нибудь во тьме, капитан дублировал полученный сигнал и предполагаемые координаты по широковещательному радио, в надежде, что его услышат другие суда. Если повезёт, одно из них окажется спасательным или будет хотя бы лучше оснащено, чем Иноходец.

Но никто не отвечал, сигнал перебивался магнитным полем молний.

Поставив радио на авто-повторение записанного сигнала, капитан заговорил с кораблём:

– Никто нам не поможет мой Иноходец. Здесь только мы и эти люди. Покрыты сумраком убийцы, они нуждаются в нашей помощи. Так не дадим же буре забрать ни нас, ни их!

Прожекторы были включены на максимум, дизель ревел, сигнал бедствия дублировался в частотах невидимых радиоволн, судно бросало по волнам. В один такой толчок бармен не удержался и сорвался с ног, ударившись головой, превозмогая сотрясение, залитый стекающей на лицо кровью он схватился за штурвал и поднялся вновь. Стирая кровь рубахой, он заметил мелькающий огонёк, светлячка заплывшего в ловушку урагана, он появлялся и исчезал поглощаемый чёрными волнами в километре прямо по курсу. Закрепив штурвал в этом направлении, бармен взял сигнальную ракетницу, открыв дверь мостика и хватаясь одной рукой за корпус Иноходца, накрываемый с головой смертельными волнами, он выбрался на палубу, направив вторую руку в чёрное небо.

Выстрел. Ракета взлетела в пучину мрака, оставив на прощанье яркий алый шлейф сигнального света.

Вспышка. Почти невидимая за грузом туч она полыхнула, ворвавшись в их нутро.

Облитый стекающей на лицо кровью спасатель ожидал ответ. Секунда, две, не менее минуты длилось ожидание.

Закрыв рану на лбу рукавом, капитан боролся с яростью воды и ветра. И вдруг зелёный шлейф, летящей в ответ на красный свет ракеты, наметил цель. Огонь её погас в мгновение, но дал понять – до чьих-то судеб не более полукилометра.

Забравшись на мостик, бармен сбавил ход для улучшения манёвренности, направил штурвал и прожектора на северо-восток, на поглощаемый каплями ливня зелёный свет и направился отбирать у шторма его добычу.

Волны откидывали Иноходца назад, но воля его капитана была непреклонна, штурвал закреплён, а путь, как ни старался шторм – неизменен.

Спустя минуту он подобрался к деревянной двухмачтовой шхуне, размером около пятнадцати метров. Сломленную у основания мачту кидало по всему кораблю, обвитая канатами, как огромный вертел она кружилась и разрушала корпус корабля. Вторая мачта была потеряна.

На палубе виднелись три фигуры.

Деревянный корпус шхуны был раздроблен на две неравные части и до сих пор чудом не разорван. Почти поглощённый морской водой этот тонущий корабль молил о помощи, захлёбываясь в волнах.

Каждая из них грозилась стать последней.

Не имея средств для проведения спасательных операций, капитан был безоружен, и он предпринял рискованный и не описанный ни в одном учебнике шаг.

Перезакрепив штурвал в направлении умирающей шхуны, и привязав трос одним концом к гудку, а другим к своей руке – капитан выбрался на палубу. Овившись вокруг пояса снастями и канатами, он обвязал один конец вокруг себя, а другой – вокруг деталей корпуса корабля. Рыболовную сеть он зацепил карабинами за поручни перил и перекинул через левый борт в воду. Свисая вниз и прилегая к корпусу, она образовала подобие канатной лестницы.

Дизель разрывался воем, удары волн подкидывали Иноходца, вода стекала с его бортов потоками, но он отважно шёл вперёд.

До терпящей крушения шхуны оставалось полкорпуса, надвигалась ещё одна волна.

Капитан понимал, она будет последней и решающей.

Поглотив шхуну, волна скрыла её позади гребня, настал черёд спасателя.

Тяжёлый, металлический корпус Иноходца был схвачен силой волны и подкинут на вершину гребня. Время замедлилось, капли тысяч брызг застыли в мёртвом ожидании конца. Капитан дёрнул канат, идущий в рубку к гудку. Иноходец завопил, издавая свой громкий голос. Он кричал шторму вопреки – ему не победить сегодня. Внизу уходящего гребня барахталась раскалывающаяся на две части шхуна, с верхушки гигантской волны на неё летел Иноходец. Время ускорялось, возвращая свой полный ход. Нос Иноходца, словно наконечник скимитара, слетая с гребня вниз, разрубал напополам то судно, что шёл спасти.

Смертельный удар двух кораблей был страшен, щепки шхуны разлетелись в стороны. Одна из фигур сорвалась и упала в воду. Размахнувшись, мачта врезалась в нос Иноходца, оставляя рваную рану на его корпусе, отскочив и рухнув на поверхность воды. Обвивавшие её канаты растеклись. Уплывая прочь, она выглядела, как мёртвый морской монстр с тысячей щупалец. Предсмертный удар монстра разорвал корпус Иноходца, в трюм пошла вода. Заливая отсеки, она пробралась до двигателя, умертвив его в одно мгновение. Иноходец, издав прощальное рычание – заглох, его сердце остановилось. Проводку закоротило, искры летели во все стороны, прожекторы мерцали, нещадно уничтожая лампы и, в конце концов, потухли. Иноходец ослеп. В трюме и машинном отсеке назревал пожар.

Ослепший, без сил к движению, Иноходец захлёбывался от заливающей его внутренности воды.