Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624

Обед (или ужин?) в ресторане был, как оказалось, только разминкой к основному мероприятию, которое состоялось в чьей-то каюте непосредственно сразу после ресторана. В дело пошла привезённая с собой водка – по бутылке с каждого русского – и символическая закусь, благо желудки уже были наполнены благородной пищей.

Разгулялись до песнопений Турунена с Пеллиненом, который к тому же подыгрывал себе на губной гармошке. Наши деликатно половинили себе и не жалели водки финским братьям. Гульнули хорошо.

С утра «шведский стол», потом заседание с кофе и опять же с закусками, но, главным образом, с частым питьём холодной воды (очень вкусной) всеми участниками, в особенности же Пеллиненом и Туруненом. Впрочем, не смотря на похмелье, настроение у всех было отличное.

Особенно оно улучшилось, когда работа была закончена и перешли к пиву (изумительному), которым угощали нас гостеприимные хозяева. Мы с Куликовым подарили оставшиеся у нас две бутылки водки Суксдорфу и Кангасу. Те приняли подарки с удовольствием, но попросили передать их не здесь на корабле, а на суше, поскольку они уже затарились тут водкой, а больше двух бутылок через границу (!) нельзя провозить. Так что водку мы им в институте вручили.

В Хельсинки мы вернулись в обед, пообщались ещё в институте, получили билеты на поезд на Лахти и разбежались по городу кому куда хочется, я опять с фотоаппаратом просто бродить по улицам, заглядывая, разумеется, в магазины. Митя просил футболку черную с надписью какой-нибудь, но был ещё не сезон и я только в одном месте подходящую видел, да и то большого размера.

В семь часов вечера отправились поездом в Лахти. Ехать было не менее комфортабельно и обзор был не хуже, чем в автобусе, которым мы ехали из Питера, множество новых построек в пригородах Хельсинки и Лахти производило впечатление разнообразием архитектурных форм, ну и аккуратностью, разумеется.

Через час езды мы в Лахти – известном месте международных лыжных гонок и соревнований по прыжкам с трамплина. Пешком добираемся до гостиницы, где нам заказаны номера. У стойки портье я стою с приготовленным паспортом, а Копытенко смеётся:

– Да не размахивай ты своим документом, кому он тут нужен. Бланк заполнил, деньги уплачены, бери ключи, иди, селись…

Я и в Лахти побегал. И вечером, прямо по улицам мимо ярко освещённых витрин, то туда, то сюда, рискуя заблудиться, и утром по заснеженному городу. Снег выпал ночью, а утром молодые дворники не только соскребали его с тротуаров, но и смахивали со всех стоящих на улице машин.

Номера в Лахти были того же класса, что и в Хельсинки, с такими же телевизорами и одноразовыми стаканчиками, и «шведский стол» на утро такой же пышный. И народ весь спортивный, нарядный и доброжелательный. И город красивый, и жаль, что так мало.

Вот тебе и царская колония бывшая.

Из Лахти тем же автобусом домой в Расею с тремя остановками, на одной из которых мне Шумилов опять голову морочил:

– Ну, ничего, скоро эта бодяга кончится, наши придут!

– Это кто, уж не Макашов ли?

– А хоть бы и Макашов. Он порядок наведёт.

Скучно мне стало. Учёный вроде бы, по за границам разъезжает, а о большевистских порядках тоскует. Ну, ладно, Олег никогда большим умом не отличался, хоть и пыжился. А вот что Пудовкин – национал-патриот, антизападник, этого я никак понять не мог. Он всё же не Эдик Лимонов. Ну, да Бог с ними.

Через границу переехали, как на помойку попали. Родина задрипанная. Великая держава.

565. Май. Нынче помирать шибко дорого. «Техком». Ейбог. Встреча с Оболенским, который спасал Союз от развала, но не спас. Взвейтесь, брокеры, орлами!

В Сестрорецке ещё корюшки поел, побегал, и в Москву – сдать загранпаспорт и получить свой обычный, оттуда – в Мурманск.

А вслед за мной Митя прилетел на майские праздники. Мы с ним в теннис настольный в ПГИ резались. Однажды с Ейбогом играли – большим и малым – и продули, но в упорной борьбе). И напоследок Митя меня впервые в пух и прах разделал. «Терминатор-2» смотрели вместе с ним по телевизору. Митя не в первый раз, ему фильм очень нравился – дружбой Шварценеггеровского героя и пацана, как я понял.

Из Мурманска Митя еле выбрался в Москву, никак ему ни на что не могли билеты взять, Сашуля в трансе была – прогуливает занятия! Но 9-го я ему сумел взять билет на самолет до Петербурга, откуда уж он сам должен был в Москву поездом добраться.

В эти дни у меня зуб прихватило. В стоматологической клинике услышал такой диалог двух старух:

– Помирать пора… Жить совсем невозможно.

– Ты че? Сдурела? Нынче помирать шибко дорого…

А в ПГИ – драмы с «Техкомом» и бухгалтерией.

Саше Боголюбову, когда он оставался за директора в отсутствие и Пивоварова и меня, попался интересный счёт, выставленный ПГИ некоему «Техкому» за мебель, занавески, ещё какое-то барахло по совершенно символическим ценам сколько-то летней давности. Счет подписан Ейбогом и Ивановой.

Сашу, конечно, очень заинтересовало, кому это ПГИ задарма мебель дефицитную раздаёт. Пошёл в бухгалтерию. Там ничего не знают. Вот было письмо от «Техкома»: «… В порядке оказания материально-технической помощи прошу предоставить…» то-то и то-то – список целый, за подписью главного инженера Шамрова. Сверху резолюция Ейбога: «Прошу предоставить».

Ну, что Шамров Ейбоговский приятель, Саша знал. А про «Техком» – ничего. У Ейбога Саша спрашивать не стал, а решил провести собственное расследование. Обратился прямо в администрацию городскую – что за контора, мол, такая, какой адрес у неё юридический?

– Халтурина,15, телефон 6—03—37, – отвечают. Наш, то есть адрес. ПГИ.

– А кто учредитель и кто возглавляет этот «Техком»?

– А это Вы по адресу узнавайте.

У себя, то есть.

Во, дожили. Учёный секретарь не знает, что за контора пользуется юридическим адресом института. И замдиректора по науке не знает. Тут Пивоваров появился. Саша к нему:

– Что за «Техком» такой у нас обретается?

Пивоваров плечами пожимает:

– Не знаю.

Саша изумлённый опять ко мне. Я ему:

– Ейбога надо брать за бока.

Саша весь кипит:

– Неужели Пивоваров в самом деле ничего не знает, и почему это его не волнует совершенно? А с Ейбогом я не буду разговаривать, он мне наверняка ничего не скажет.

– Я поговорю с ним. Но сначала с Пивоваровым.

Пивоварову я рассказал про счёт, повторил, собственно, всё то, что он уже слышал от Боголюбова. Сказал, что разделяю Сашину тревогу в отношении Ейбога, что тот, похоже, зарвался и открыто разбазаривает институтское добро вместо того, чтобы его оберегать и приумножать, что ему по должности положено. Что это за «Техком» такой, кто его здесь приютил, если не сам Ейбог?

Пивоваров сказал, что, может, и слышал про «Техком» от Ейбога, но не помнит ничего, что Саша зря драматизирует ситуацию, надо спокойно разобраться, поговорить с Ейбогом.

– Ладно, я поговорю.

Со мной Ейбог темнить не стал и сообщил, что «Техком» – это частная фирма, которую он, Ейбог, и возглавляет.

– Так как же, Михаил Александрович, Вы сами себе институтское добро передаёте?

– Институт имеет право продавать по остаточной стоимости.

– Но это же всё равно, что бесплатно. Цены-то уже в десятки раз выросли. А у нас что – мебели излишки?

– Если бы не я, этой мебели вообще в институте не было. Я эту мебель сам доставал. Да и какая это мебель – пара столов да пара шкафов.

– И поэтому теперь считаете её своей собственностью? Это же Ваша обязанность служебная – мебель и всё такое прочее доставать.