Рассказы и повести

– Так вот уже две с лишним недели и лежит, в сознание не приходит. Как похоронка на тебя пришла, так инсульт её и разбил. – Рассказывал батя, привычно сминая беломорину между пальцами. – Врачи говорят, – не жилец она.

Двое суток просидел Мишка у постели больной матери, держа её за руку. На третьи сутки она ненадолго пришла в себя.

– Мишаня, сыночек… живой.

И вновь провалилась в небытие.

Чужие горы не остались без жертвы. Через несколько дней, Мишкина мама, скончалась, так больше и не придя в сознание.

Душная ночь в Аддис-Абебе

Рейд сложился в целом удачно. С территории Анголы, перелетели на вертушках в Мозамбик, после трёхдневного перехода вышли на необходимую автодорогу. Дождались колонну, сработали её вчистую, и забрали груз. После ещё одного двухдневного перехода, встретились с резервной группой, и передав им груз, ушли в отвлекающий бросок. Утянув за собой на хвосте «Алмазный спецназ», за день пути до точки эвакуации, смогли от него оторваться. И внезапно, лоб в лоб столкнулись с отрядом одного из многочисленных «национально-освободительных» фронтов.

Встречный бой, страшен именно своей непредсказуемостью. Когда вываливаются друг на друга два отряда, мало что зависит от личной выучки каждого бойца. При встречном бое, превалирует плотность огня. Если проще, то кто за пару минут патронов больше выпустил, в сторону противника, тот и в шоколаде. Как оба головных дозора, проморгали друг друга, – бог весть. В джунглях бывает всякое. Повезло «мышам» в одном, как и большинство таких отрядов, и этот состоял из подростков 13—16 лет. Выпустив по магазину, абы куда, мартышки резко сдриснули в чащу, оставив на поле боя троих своих «командиров». Группе повезло, а вот Веньке с боевым прозвищем «Веник», – не очень. Был он в группе самым мелким, ростом 170 сантиметров, и весом четыре пуда. Трое оставшихся «гамадрилов», не успевая перезарядиться, ломанулись в рукопашку. Двое насели на Витьку Самохина, а один наскочил на «Веника». Повезло, бля. «Лумумба» был за два метра ростом, и вооружён… На полный двуручный меч, это «произведение оружейного исскуства» не тянуло, а вот на римский «гладиус», вполне. Первый удар этой ржавой железяки, Веник сблокировал разряженным автоматом. Автомат, вполне ожидаемо, улетел куда-то в кусты. Но пока орангутанг размахивался заново, Венька успел вбить ему в печень свой НР, и даже провернул его. Вы пробовали остановить локомотив на полном ходу? Не советую. Вот и «лумумба», с раскромсанной в клочья печенью, уже дохлый, все же успел полоснуть Веника по рёбрам. Венька уходом ослабил удар, ржавый свинокол рёбра не перерубил, но рану, длиной сантиметров в пятнадцать, оставил.

Сидя в частном самолёте, летящем в Аддис-Абебу, эта рана Вениамина и беспокоила. Не было времени, нормально её обработать и зашить. Засыпал стрептоцидом, наспех стянул края раны лейкопластырем, – и ходу.

– Ничего, – думал он, – долетим, разместимся, заштопаюсь и обколюсь антибиотиками и противостолбнячными. Лишь бы поздно не было, «облизьян» явно не утруждал себя дезинфекцией свинокола.

Почему начальство, в этот раз предпочло не эвакуировать группу обычным путём, через Луанду, – неизвестно. Пути Господа Бога и большого начальства, – неисповедимы. Этими неисповедимыми путями, группа и оказалась на окраине столицы Эфиопии. Куратор, встретивший ребят на аэродроме, сопроводил их на двух джипах до небольшого особнячка. Посоветовал им без особой нужды из дома не выползать, вручил командиру тощенькую пачечку местной валюты, и испарился. Два боевика, бывшие с ним, собрали всё стреляющее, взрывающееся, колюще-режущее железо, закидали его в один из джипов, и тоже отчалили. Из оружия, осталось у «мышей» только два клинка. Витька Самохин, по прозвищу Сом, приныкал трофейный «Боуи», с надеждой протащить его в Союз. И боевики, не осмелились отобрать у Веника НР, которым он рану в это время выскабливал.

Почистив рану с помощью ножа и ваты из аптечки, Веник принялся зашивать её. Боль была вполне терпимой, но доставал до самого мозга, звук иголки прокалывающей мясо.

«Мыши» меж тем, обступили своего командира, подсчитывавшего пачку местной валюты, которая называлась, – быр.

– Беда, братишки. Тугриков, этих, даже на хорошо выпить не хватит. А кантоваться нам здесь ещё неделю минимум. Кстати, пока все в сборе, о новой задаче расскажу. Какой-то сухогруз идёт в Союз. Везёт что-то важное. А в Индийском океане пираты шустрят. Мы идём на этом сухогрузе, и при необходимости, отправляем пиратов кормить рыб. Экипировка и оружие, – на корабле.

Новая задача не вызвала ни у кого никаких особых эмоций. Чего ж теперь, – надо, значит надо. А вот невозможность облегчить послебоевой откат, ввергла в уныние. Что нужно бойцу, после выполнения боевой задачи? Правильно. Двести грамм водки, и… женщину конечно. И желательно того и другого, по несколько раз. И не будет тогда никакого «вьетнамского синдрома».

Веник закончил «шитьё», и подошёл к командиру:

– Кэп, мне в аптеку надо. Я иголку, нитки, вату из аптечки вынул, а саму аптечку на РДэшке оставил. Так эти «двое из ларца, одинаковых с лица», и её со всей амуницией вместе, уволокли.

– Иди. Возьми с собой, кого ни то. Сома вон прихвати. Разведайте заодно, чем тут дышат, и что жрут.

Первой неожиданностью, для Сома и Веника, стало нежелание понимать местным населением, ни английские фразы, взятые из «русско-английского допросника», ни исконно русский мат.

– Сом. Ты по-французски шпрехаешь?

– Ну-у-у не то, чтоб свободно, но несколько слов знаю.

– Изреки.

– Лямур, тужур и трекрунур.

– Богато. Сом, ты опять меня поразил до глубины души, своим кругозором. Ты и по-пуштунски матом крыть можешь, и языком Золя владеешь. Прям полиглот.

– Гы. Не ты первый. Мне ещё мамка с папкой удивлялись, – «Ну ты Витька, прям проглот!». Ну а что? Глотаю всё, что меня проглотить не может!

Венька помолчал минутку, искоса поглядывая на своего товарища. Продолжил:

– Сом. А с какого перепугу, ты в свой богатый французский словарный запас, тре-крунур внёс?

– Фиг знает. Красивое слово.

– Красивое. Но шведское. Значит ты у нас ещё и шведским владеешь. Точно полиглот.

Наконец нашли человека, слегка понимающего по-английски. Тот долго рассматривал странную парочку в грязном камуфляже, но направление на аптеку указал. Тут их настигла вторая неожиданность. Сом с Веником, как и большинство советских людей, привыкли что аптека, – это аптека, магазин, – магазин, а кафе, – это кафе. Тут же под одной крышей находилось всё вместе. Войдя, рассмотрели для начала ассортимент винного отдела. Богато. Но с их запасом быров, – недоступно. Перешли к аптечной стойке. Подозвали местного Гиппократа, черномазой наружности, стали требовать антибиотики и противостолбнячное. Африканский Авиценна, понимать их напрочь отказывался. Даже волшебные «лямур» и «тужур», не произвели никакого впечатления. Разговор пытался вести в основном Веник, Сом стоял чуть позади, и периодически вставлял слова, из своего французского лексикона.

Внезапно, местный Парацельс, резко посерел, закатил глаза, и попытался свалиться под стойку. Веник успел ухватить его за шкирку, и обернулся посмотреть, что же так поразило местного жреца бога Асклепия. Картина была эпическая, – «Сом чистит ногти своим ножичком». Причём «Боуи», способный видом своей страхолюдной пилы, вызвать ступор у любого нормального человека, не был самым страшным элементом этой картины. Ведь за что Витьку прозвали «Сомом»? Во-первых, за обвислые, длинные «запорожские» усы. И за пасть, размером с небольшой экскаваторный ковш, которая раскрывалась от уха до уха. Такой Щелкунчик, полутора центнеров весом. И «Щелкунчик» этот, слегка раззявив пасть, чистил ногти своим ножичком.

– Сом. Ты зачем нож взял?

– Ну… А вдруг кто обидеть нас захочет? Кто этих облизьян знает? А тут, какой-никакой, а ножичек.

– Сом. Ты можешь себе представить человека, который тебя обидеть захочет?

Витька с минуту пыхтел, честно пытаясь себе представить самоубийцу, который захочет на него напасть.

– Не. Не получается.

Хозяин вдруг очнулся, и начал что-то быстро лопотать по-английски.

– Stop! Slower please, гамадрил бесхвостый! – Прикрикнул Веник.

Сбавив темп, хозяин предложил покупателям, взять что угодно, лишь бы поскорее убрался отсюда этот гоблин, со своей маникюрной пилочкой. Веник прошёл за стойку, по латинским названиям нашёл нужные ему лекарства, и собрался уже уходить, как вдруг заметил интересную мензурку. На мензурке был изображён «весёлый роджер», и написана химическая формула, – С2Н5ОН.

– Сом. Дегустатором будешь?

Витька нахмурился, и злобно рыкнул:

– Веня, хоть ты мне и друг, но за такое предложение, и в лобешник можешь огрести!

Венька посмотрел на кулак друга, со свою голову размером, вздохнул, и продолжил:

– Хорошо. Перефразирую предложение. Спирт будешь?

– А то?! Где? Давай!

Друзья прошли в кафешку, расположенную здесь же. Подойдя к столику, Веник выставил на стол мензурку. Сом, покопавшись за пазухой, извлёк на свет божий гранёный стакан.

– Знаешь, Вить. Я начинаю беспокоиться за судьбу этого городишки. Там у тебя ничего больше не заначено? ПЗРК например, или боеголовки ядерной?

– Не. Ничего больше нету. Таранька была, но я её в самолёте схрумкал. А стакан… Чё стакан? Счастливый он у меня. Третий рейд со мной. И на растяжку не пригодился, и в РДэшке не разбился, и я целый. А это чё за шнягу ты зацепил? С черепушкой на этикетке? Чё за дихлофос?

– Судя по формуле, это чистейший этиловый спирт, Витя.

В кафешке, кроме двух друзей, сидело десятка полтора представителей местной фауны. Все они заинтересованно следили за непонятными телодвижениями двух беломордых придурков. Когда тот, что поменьше, налил в стакан жидкости из бутылки с общепринятым обозначением яда, все как-то напряглись. А когда здоровый тип, выплеснул этот яд себе в пасть, то все очень внезапно захотели оказаться подальше от этого места. Когда суматоха стихла, к товарищам подошёл взволнованный хозяин заведения, и поинтересовался, вызывать медицинскую помощь, или уж сразу катафалк? Веник недолго переговорил с ним, потом обратился к другу: