Заметки православного изобретателя

Религия и химия

Иногда атеисты говорят: подумаешь, религия! Все-то у вас придумано и беспочвенно. А то ли дело, скажем, химия. Всякий может убедиться в ее пользе на опыте!

А вот и не всякий. Кого ни спроси – в большинстве люди как религию, так химию – не уважают. «Ой, одна химия». «У нас тут безо всякой химии». «Опять нахимичили». Не убеждает их опыт в пользе химии, хоть тресни.

Но ведь – может возразить собеседник – они это по своему невежеству не хотят признать, что химия лежит в основе всего, чем люди пользуются – от одежды до лекарств. Так и с религией то же самое: она лежит в основе всего, чем люди пользуются, но – по невежеству же – не задумываются об этом.

«Это добровольное невежество! Ведь есть учебники и учителя». И тут – добровольное. И тут – учебники и учителя. «Но химией может заняться каждый, овладеть ей, и творить замечательные вещи! Пусть даже окружающие будут фыркать, но сам-то ученый постигнет красоту и глубину этой науки.».

Так и в религии – каждый, кто не поленится инвестировать время и силы – может достичь тех вершин, каких захочет, и коллеги оценят, а неколлеги – будут фыркать. Конечно, важно и то, насколько у человека было изначально «все запущено», но так ведь и в химии – та же ситуация.

«Ну это, так сказать, человеческий фактор ограничивающий, сама же по себе химия – прекрасна и логична». И религия – прекрасна и логична, но воплощение ее в жизнь ограничено… все тем же человеческим фактором! И там, и тут один делает яд, другой – лекарство, а третий, не умеющий отличить первое от второго, проклинает всю эту область деятельности целиком…

О духовном мире

Человеку дана способность воображения. Мы можем представить все что угодно, действующее как угодно. Духовная жизнь тоже в значительной мере происходит в уме. Поэтому многие не видят границ между духовным и воображаемым. И воображают, будто в духовной жизни можно произвольно устанавливать любые порядки.

Это опасное заблуждение. В духовной жизни действуют свои законы, не менее объективные, чем в физике или математике. Геометр работает с теоремами, совершенно нематериальным объектами. Но он не может доказать теорему одним произволом или воображением, он обязан считаться со свойствами нематериальных обьектов так же серьёзно, как если бы они были из железобетона. Ничего хорошего не ждёт самого разнузданного фантазера, отменившего в своём сознании закон гравитации. В лобовом столкновении закон физики окажется сильней.

В духовном мире все то же самое. Нельзя вот так просто взять и стать счастливым, совершая при этом грех. Нельзя освободиться от замучавшей зависимости без радикальной перестройки личности. Нельзя любить Бога, ненавидя ближнего.

Но законы природы, материальной и духовной – не зло. Без них не могло бы существовать ничего кроме хаоса. Незнание законов не освобождает от ответственности, но знание и умение ими пользоваться, делает человека могущественным. Они установлены Творцом именно ради человека.

Святые отцы тысячелетиями не придумывали занудные нравоучения, а изучали сложный и опасный духовный мир, экспериментируя на себе, иногда затрачивая много времени на тупиковых путях, иногда получая серьёзные духовные травмы, порой вступая в конфликт с обществом и государством чтобы отстоять найденные истины. Всё это они делали ради нас.

Можно, конечно, и сегодня беспечно гулять по духовному лесу (там ведь все будет, как я себе придумаю, разве нет?), или, уже, столкнувшись с тамошней флорой и фауной, дрожать под кустом, зализывая раны.

Но гораздо разумнее обратится к наследию святых отцов, которые составили подробные карты духовного мира, исследовали (а не придумали!) его законы, и на их основе создали и испытали арсеналы духовных инструментов, надёжную броню и высокоэффективное оружие.

Тысячи лет назад, быть сьеденным чем-то в лесу было нормой. Сейчас для этого надо постараться и уж совсем проигнорировать современные знания и технологии. В духовном мире точно такая же ситуация. Изучение святоотеческого наследия – не мода, а жизненная необходимость. Свои пути прокладывать и там можно и нужно, но делать это намного эффективнее не с нуля, а «стоя на плечах гигантов».

О духовной смерти

Есть такая борьба – айкидо. Один из её принципов – использование агрессии противника против него. Так можно победить сколь угодно большую силу любой природы.

Принцип айкидо нашёл широкое применение для решения самых сложных проблем. Чем крупнее хищник, тем эффективнее использует его вес волчья яма. Для борьбы с лесными пожарами используют огонь, преграждая выжженной полосой путь основной стене огня. Нет стен, способных выдержать температуру плазмы в термоядерном реакторе, но учёные используют её собственное поле для её удержания.

Но «самое крутое айкидо» произошло две тысячи лет назад, когда Сын Божий убил смерть ею же самой. И это никакой не поэтический образ, а факт.

Мы выключаем компьютер, и все документы, картинки, фильмы переходят в невидное, неактивное, неизменяемое состояние. Но потом мы включаем и все снова развёртывается, появляется, играет красками. Очевидно, все это хранится в памяти компьютера даже когда не выводится на экран. Если человек умирает телесно, составляющие его тело атомы разбегаются, но трудно представить, чтобы Бог, дающий Своей волей бытие всем частицам Вселенной в прошлом и будущем забыл как там оно было устроено и затруднился его воскресить.

Гораздо опаснее смерть духовная, которую можно сравнить с поражением программ вирусом. Здесь сколько компьютер не перезагружай, живи хоть сто раз по миллиону лет, будет только хуже. Дух человека начинает содержать компоненты, не просто несовместимые с жизнью, но и принципиально неизвлекамые ни изнутри, ни извне.

От этого-то и спас нас Спаситель, Своей незаслуженной смертью сделавший возможным таинство покаяния, сверхъестественно исцеляющее дух человека от духовной смерти. Как именно это произошло, мы еще постараемся рассказать.

Противоречия

Когда мы стараемся исполнить заповеди, то постоянно возникают противоречия. Есть среди них противоречия необходимые – между злом и добром, между светом и тьмой и т. д. Их нужно культивировать и беречь.

Но есть и другие противоречия, которые мешают. Монетка у меня одна, а нищих два. Кому ни дай, один останется ни с чем. Давать ли подать кесарю? Как ни ответь, всяко засудят. И так далее. Такие противоречия можно и нужно устранять.

Примеры изящного устранения противоречий видны не только в ответах Христа противникам и ученикам, но и во всей земной жизни Господа, да и в самом плане спасения. Для искупления грехов человечества должен умереть безгрешный, но ведь такой попросту не может родиться от людей – это противоречие. Человек обязан умереть, Бог не может умереть – тоже противоречие. Тело Христа освободилось от власти смерти, но остальные нет, а освободить надо и их – снова противоречие.

Можно только удивляться мастерству с которым эти противоречия устранены Господом. Но так же можем устранять их и мы. Конечно, на то требуется постоянная работа ума, а на это нужна добрая воля, проистекающая из любви. Зато постепенно появляется видение множества хороших решений в сложных ситуациях, иному кажущихся безвыходными.

Закоснелый ум не любит и боится противоречий. Творческий ум живёт ими. Более того, творчество – это и есть разрешение противоречий. Поэтому православные тексты полны противоречий. Не логических, а диалектических: Невесто неневестная, страстию безстрастною, неслиянно и нераздельно, Богочеловек и т. д.

Для решения противоречий сегодня в нашем распоряжении есть проверенные приёмы и научные методы. Например, разнести противоречивые явления во времени (катайтесь на санках по очереди) или в пространстве (одну часть детали нагреваем, другую охлаждаем). Это поддаётся тренировке – чем больше решаем, тем лучше получается. И тем эффективнее наше служение.

О когнитивных искажениях

Люди XIX века верили в непогрешимость своего разума и их смущали слова Ветхого и Нового Заветов, где адекватность наших суждений подвергалась сомнению. В XX веке мы гораздо лучше познали себя: научно доказано, что человек вместо объективной реальности видит какой-то сумбур. Это ценное знание, впрочем, привело к расцвету культуры отрицания разума вообще. Но и это, конечно – ненужный перегиб. Церковь издревле учила не отчаиваться и не зазнаваться, но исследовать и учитывать свои слабости и заблуждения.

Зная погрешность прибора, можно получать на нем правильные измерения, вычитая ее. Артиллерист, знающий скорость и направление ветра, может внести поправки в задаваемые орудию координаты и, все-таки, попасть в цель. Изучив характер и природу помех, электронщик может принять адекватные меры к их подавлению. И так же, зная особенности и немощи собственного разума, можно более эффективно пользоваться им, не впадая в крайности.

Сегодня изучены многие когнитивные искажения – типичные ошибки нашего разума, вызывающие систематические отклонения в нашем поведении, восприятии и мышлении. Они бывают обусловлены предубеждениями, стереотипами, социальными, моральными, эмоциональными причинами, сбоями в обработке и анализе информации, физическими ограничениями и особенностями строения мозга. За исследования в этой сфере Нобелевскую премию получил Даниэль Канеман, популярно изложивший свои открытия в книге «Думай медленно, решай быстро».

О неадекватном восприятии масштабных проблем

Некоторые христиане в пост играют в старинную игру: выделяют определенную сумму на свое пропитание, и стараются ее всячески сэкономить, чтобы затем отдать как можно больший остаток в помощь нуждающимся.

Но даже в таком, казалось бы, праведном занятии, как благотворительность, нельзя себе доверять. Дело в том, что человек неадекватно воспринимает проблемы нуждающихся в зависимости от их количества. Психологи выяснили, что людям свойственна нечувствительность к масштабу проблемы: беда касающаяся миллиона человек не воспринимается нами в миллион раз острее беды одного.

Исследователи спрашивали людей, сколько они готовы заплатить за защитные сетки для открытых нефтяных прудов, чтобы перелетные птицы не утонули в них. Испытуемых разделили на 3 группы. Одной группе сказали, что ежегодно таким образом погибает 2000 птиц, второй что 20 000 птиц, а третьей что 200 000 птиц. В итоге испытуемые сообщили, что готовы жертвовать по 80, 78 и 88 долларов соответственно.

Опытный персонал благотворительных фондов знает об этой грустной особенности нашей психики и, например, собирая средства на сложные высокотехнологичные виды медицинской помощи, обычно предлагает историю конкретного человека, лишь мимоходом замечая что помощь оказывается группе страждущих со сходным недугом – один страждущий вызывает сочувствие автоматически, вне особенной зависимости от духовности, но нужно очень сознательное усилие чтобы принять близко к сердцу такую абстрактную вещь, как «проблема группы».

При осуществлении же проектов, конечно, чем крупнее они и на большую группу нацелены, тем лучшая и более действенная помощь может быть оказана каждому. Но, по указанным причинам, весьма редко удается собрать средства на строительство больниц, и уж тем более, комплексные проекты вроде разработки лекарств или искоренения тех или иных заболеваний в регионах.

Постараемся же, братья и сестры, разумно, а не сентиментально подходить к этому важному вопросу.

Один из наших читателей указал на нелогичность в этой заметке: было сказано, что при увеличении числа страдающих птиц в 10 раз, жертвователи повышают вклады на единицы процентов, а блготворительные фонды чуть ли не преуменьшают число страдающих людей чтобы собрать больше.

Но противоречие тут кажущееся. Дело в том, что к себе подобным мы относимся… хуже, чем к братьям нашим меньшим. Не редкость умиляться животным и при этом презирать человека. Скорее всего, это связано с тем, что в животном мы не видим соперника – слишком оно слабо, чтобы составлять нам конкуренцию. По этой же причине на помощь детям люди приходят охотнее, чем взрослым. Конечно, все эти механизмы гораздо более достойны примата, нежели христианина.

Также нам прислали интересную мысль о том, что если бы проблему птиц решал не посторонний человек, которому они чужие, а, скажем, фермер, для которого эти птицы – свои, то он бы решал проблему рационально, применяя средства строго соразмерные масштабу беды.

Получается, выбирая объем помощи для решения проблем, воспринимаемых как чужие, мы обычно оптимизируем не отношение результат/затраты, а отношение чувство-себя-хорошим-и-доброе-имя/затраты. И только очень высокие подвижники считают всех людей «своими», и могут позволить себе искренне относиться к ним, и действовать по отношению к их трудностям рационально а не сентиментально.

Мог ли Бог исключить грехопадение?

Неужели Бог, который предвидел грехопадение, не мог создать существа с такими свойствами, чтобы грех и зло не могли возникнуть?

Ну конечно, мог. Например, растения и животные, и уж тем более минералы до сих пор ничем не согрешили: просто не могут. Но кто захочет оказаться на их месте? Человеком быть несравненно лучше. Но нельзя ли быть человеком без угрозы грехопадения?

Увы, человек не мог бы быть человеком без свободы. Жил бы по заданным инстинктам, как обезьяна или робот. Первые роботы были бездумные железяки: бери больше – кидай дальше, даже программы никакой не было. У современных роботов есть большая гибкость переналадки, можно запрограммировать его сортировать апельсины, а можно – на балалайке играть. Но гибкость дает простор и ошибкам. А насколько свободнее человеческий дух? Свобода его безгранична – в этом его богоподобие. А значит, он свободен даже оторваться от Бога и противиться Ему.

Но Бог-то и является источником нашей свободы. Поэтому, оторвавшись, человек начинает утрачивать свободу, она вырождается в свою противоположность: в рабство страстям. Это не животное состояние, а хуже, ведь в отличие от нервных узлов животного, человеческий дух любит свободу и страдает от ее утраты. Хотя может не понимать причин этого, считая себя «освободившимся от религиозных предрассудков».