Пётр второй

И если с синтаксисом у Пети было всё в порядке, то с литературным чтением у него были проблемы.

Хотя он и читал тексты с выражением и в лицах, но часто сбивал дыхание, из-за этого заканчивал фразу быстро, почти переходя на задыхающийся скрип, после чего судорожно хватал ртом воздух, вызывая улыбку учителя и смех товарищей.

К этому учебному году в программу по словесности (литературе) были внесены существенные изменения. По прежним программам по русской литературе изучались только произведения писателей первой половины XIX-го века: Гоголя, Грибоедова, Кольцова, Крылова, Лермонтова и Пушкина.

То теперь в программы были включены и произведения писателей второй половины XIX-го века: Гончарова, Достоевского, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого, Тургенева и других.

Кроме русского языка и литературы в его школе теперь преподавали полный курс арифметики, которой был расширен с внесением в него элементов высшей математики.

А курсы геометрии, природоведения и физики, истории и географии были выделены в особые учебные предметы.

В этот учебный год произошёл особенно значительный сдвиг в преподавании истории, которое стало всё больше осуществляться на основе культурно-исторического направления. Теперь учащихся знакомили не только с историей царей, войн и так далее, но и с историей экономического и культурного развития народов, им давали не только одни исторические факты, но и некоторый анализ этих фактов.

Было расширено и преподавание географии, которое было продолжено в старших классах изучением экономической географии.

С интересом ожидая этих предметов, с которыми он познакомился ещё по занятиям Бориса, Петя изучал карту, давно подаренную им дядькой Парфением, по которой он следил за ходом боевых действий на фронте, пытаясь хоть в какой-то мере понять ход событий.

А события на фронте опять развивались самым трагическим образом.

На всём протяжении, намеченного к прорыву фронта, нашим войскам противостояла 10-ая германская армия под командованием генерала пехоты Германа фон Эйхгорна.

Это была та самая 10-ая армия, которая осенью 1915-го года рвалась вглубь России. И теперь судьба снова сводила в новом противостоянии 2-ую русскую и 10-ую германскую армии. Но теперь их силы были явно не равны.

В марте 1916 года явное преимущество стало за русскими войсками.

Превосходство по численности пехоты было почти в 1,3 раза; двукратное в кавалерии и в тяжёлых орудиях; и незначительное преимуществом лишь в лёгкой артиллерии.

Наступая, 2-ая армия на протяжении первых двух недель настойчиво взламывала оборону противника на севере Беларуси около озера Нарочь.

Бойцы, проваливаясь по колено в талый снег и воду, под пулями пулемётов шли в лобовые атаки на колючую проволоку.

Но прорвать немецкий фронт не удалось.

В этот период, с 5 по 18 марта, русской армии удалось взять в плен тысячу двести пленных немцев, 15 пулемётов, несколько сотен винтовок и освободить десять квадратных километров территории.

Но эти трофеи были несопоставимы с большими потерями русской армии, как наступающей.

На правом фланге при контрударе немцев было утрачено семьдесят квадратных километров нашей территории.

А убитыми и ранеными русской армией было потеряно семьдесят восемь с половиной тысяч человек, из них более одной тысячи офицеров.

Из них двенадцать тысяч были обморожены и замёрзли, а пять тысяч погибло на проволочных заграждениях и столько же пропало без вести.

Немцы же при обороне в этой Нарочской операции, как обороняющаяся сторона, потеряли около сорока тысяч убитыми, ранеными и пленными.

Таким образом, в этой наступательной операции соотношение потерь атакующей армии против обороняющейся стороны было два к одному.

Притом обычно такое соотношение в те годы теоретически рассчитывалось, как четыре к одному.

Поэтому высшие немецкие военачальники Гинденбург и Фалькенхайн высоко оценили доблесть русского солдата, показавшего, что его противник расположился на Белорусской земле ненадолго.

Эта наступательная операция стала первой после Великого отступления русской армии в 1915 году.

А главное – эта наступательная Нарочская операция вынудила немецкое командование, оценившее ситуацию как критическую, спешно перебросить в район боевых действий под Нарочью четыре свежие дивизии, в том числе две из Бельгии.

Именно эти дивизии готовились вступить в сражение при Вердене, в котором в период с 9 по 16 марта натиск немецких войск существенно ослаб.

Таким образом, главная стратегическая цель Нарочской операции была достигнута, и Франция в очередной раз была спасена ценой жизни русских солдат.

А ведь на состоявшейся ещё 28 февраля во французском городе Шантильи третьей конференции держав Антанты был принят общий стратегический план на 1916 год по взаимодействию союзных армий на различных театрах военных действий во время совместного летнего наступления.

Тогда же было принято совместное решение о начале русского наступления в середине мая, а на французском фронте через две недели.

Но теперь, после относительной неудачи на Нарочи, главком Западного фронта генерал-адъютант Алексей Ермолаевич Эверт пал духом.

И когда на совещании Военного совета 1 апреля 1916 года в Ставке Верховного главнокомандующего в Могилёве он услышал, что его фронту снова предстоит играть роль «тарана», то страшно расстроился.

Он даже не повернулся к объективу фотоаппарата при их коллективном фотографировании.

А решение Ставки о наступлении всех трёх фронтов в середине мая диктовалось двукратным по численности превосходством русских армий Западного и Северного фронта над немецкими войсками.

Это двукратное превосходство в силах севернее Полесья и диктовало направление главного удара, который должны были нанести войска Западного фронта при вспомогательных ударах Северного и Юго-Западного фронтов.

При этом, из резервов Ставки доведённый до штатной численности личного состава и усиленный тяжёлой артиллерией, Западный фронт под командованием генерал-адъютанта А.Е. Эверта должен был наносить удар из района Молодечно на Ошмяны и Вильно.

В это же время Северному фронту под командованием генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина поручался вспомогательный удар от города Двинск на Свенцяны и Вильно.

Одновременно и войскам Юго-Западного фронта под командованием генерал-адъютанта А.А. Брусилова предписывалось наступать на Луцк и Ковель во фланг германской группировки навстречу главному удару Западного фронта.

Ставка опасалась, что в случае поражения французов под Верденом и перегруппировки германских войск, те сами перейдут в наступление, перехватив стратегическую инициативу.

Поэтому командующим фронтами было дано указание быть готовыми к наступлению ранее установленного срока.

Но Германия и Австро-Венгрия не планировали на лето 1916 года крупных наступательных операций на русском фронте.

Более того, австрийское военное командование считало, что без существенного усиления русские не начнут наступление южнее Полесья.

Готовясь к наступлению своего Западного фронта, его Главком Алексей Ермолаевич Эверт всё ещё не мог преодолеть, развившуюся в нём после Нарочи, боязнь решительного наступления.

Поэтому незадолго до 18 мая, на которое было назначено наступление, он связался со Ставкой Верховного главнокомандующего и попросил отсрочки, мотивируя это ещё неготовностью его фронта в инженерном отношении.

Но именно опыт этой самой неудачной Нарочской операции великолепно использовал генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов при разработке своих планов Луцкого сражения, в дальнейшем получившего название Брусиловского наступления.

При разработке этих планов он решил произвести по одному прорыву на фронте каждой из четырёх своих армий, хотя это и распыляло силы его фронта. Зато противник лишался возможности своевременной переброски своих резервов на направление главного удара Юго-Западного фронта.

Главный удар Юго-западного фронта на Луцк и далее на Ковель должна была нанести сильная правофланговая 8-ая армия под командованием генерал-лейтенанта армейской кавалерии Алексея Максимовича Каледина.

Вспомогательные же удары планировались наноситься тремя другими армиями Юго-западного фронта.