Пётр второй

На Броды удар должна была нанести 11-ая армия генерала от кавалерии Владимира Викторовича Сахарова.

На Галич – 7-ая армия генерала от инфантерии Дмитрия Григорьевича Щербачёва.

А 9-ой армии генерала от инфантерии Платона Алексеевича Лечицкого предстояло ударить на Черновцы и Коломыю.

При этом командующим всеми этими армиями была предоставлена свобода выбора участков прорыва.

Для этого они должны были найти относительно удобные бреши в глубоко эшелонированной мощной обороне противника, состоящей из 3 полос, отстоящих друг от друга на 5 и более километров.

Самой сильно укреплённой была первая полоса из 2–3 линий окопов длиной более полутора километров, соединяющих опорные узлы с дотами на высотах, простреливающими вокруг всё пространство, включая свои фланги.

От опорных узлов вглубь обороны шли отсечные позиции, позволявшие брать прорвавшегося противника в огневое полукольцо («мешок»).

От окопов с козырьками вели ходы во врытые глубоко в землю блиндажи и убежища с железобетонными сводами или с перекрытиями из брёвен, засыпанные землёй двухметровой толщины и выдерживавшие попадания любых снарядов.

Для пулемётов устанавливались бетонные колпаки.

Перед окопами тянулись проволочные заграждения по 2–3 полосы, каждая глубиной по 4-16 рядов.

Кое-где иногда через них пропускался электрический ток, подвешивали заряды, ставили мины.

А между полосами и линиями окопов устраивались искусственные препятствия: волчьи ямы, засеки и рогатки.

Командование противника считало такую оборону достаточной, и что русские войска без заметного усиления её не прорвут.

Тем более, как считало оно, нанесение главного удара русскими войсками наверняка было предназначено Западному фронту, а армии Брусилова могли лишь производить демонстрацию и отвлекающий манёвр для сковывания резервов противника.

Ведь в направлении на Вильно были собраны весьма большие силы русской армии и небывалые ещё у неё по количеству артиллерия и технические средства. К тому же войска Западного фронта на глазах у противника несколько месяцев готовили плацдармы для наступления.

Поэтому начавшееся раньше наступление Юго-западного фронта было для него полной неожиданностью. Да и штаб фронта хорошо сохранил тайну подготовки.

Ещё 11 мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал-адъютант А.А. Брусилов получил телеграмму от начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал-адъютанта Михаила Васильевича Алексеева.

В телеграмме от имени Верховного главнокомандующего Николая II-го как раз и ставился вопрос о возможности в ближайшее время начать наступление Юго-Западного фронта с целью оттянуть на себя часть сил противника с итальянского фронта, где итальянские войска были уже на грани полного поражения.

В ответ А.А. Брусилов сообщил о принципиальной готовности всех армий его фронта к такому наступлению 19 мая при условии одновременного наступление и армий Западного фронта для сковывания находящихся на его фронте войск противника.

Через несколько дней в последующем телефонном разговоре по прямому проводу М.В. Алексеев сообщил А.А. Брусилову, что дата наступления его войск назначена на 22 мая, притом, что войска А.Е. Эверта смогут начать наступление только 1 июня.

Но неожиданно, вечером 21 мая, – за несколько часов до начала артподготовки – М.В. Алексеев сообщил А.А. Брусилову своё мнение о наступлении его фронта и просьбу Верховного главнокомандующего Николая II-го изменить первоначальный план:

– «Алексей Алексеевич, я сомневаюсь в успехе вашей атаки противника одновременно во многих местах вместо одного удара всеми собранными силами и всей артиллерией, которая у меня распределена по армиям. И Его Величество желает изменить первоначальный план и вместо одновременного наступления на разных участках фронта начать наступление лишь на одном ударном участке, потому сдвинуть начало вашего наступления на несколько дней позже».

Но Алексей Алексеевич Брусилов категорически отказался:

– «Михаил Васильевич, откладывать вторично день и час наступления не нахожу возможным, ибо все войска стоят в исходном положении для атаки, и, пока мои распоряжения об отмене дойдут до фронта, артиллерийская подготовка начнётся. Войска при частых отменах приказаний неизбежно теряют доверие к своим вождям, а потому настоятельно прошу меня сменить!».

– «Алексей Алексеевич, Верховный главнокомандующий уже лёг спать и будить его неудобно. Я сообщу ему о нашем разговоре только утром. А вы всё же подумайте!».

– «Михаил Васильевич, сон верховного меня не касается, и больше думать мне не о чем. Прошу вашего ответа сейчас!» – резко ответил Главком Юго-Западного фронта.

– «Ну, бог с вами, делайте, как знаете. А я о нашем разговоре доложу государю императору завтра» – закончил начальник штаба Ставки.

И с рассветом 22 мая 1916 года, ещё до пробуждения российского императора, началась артподготовка на выбранных для прорыва армиями Брусилова участках фронта. Лёгкая артиллерия пробивала проходы в проволочных заграждениях, а тяжёлая артиллерия и гаубицы уничтожали окопы первой полосы и артиллерийские батареи противника.

Артиллерийские батареи, выполнившие свои задачи, переносили свой огонь на другие цели вглубь обороны противника, своим заградительным огнём препятствуя ему подтянуть резервы и помогая своей наступающей пехоте продвинуться вперёд.

Эта артподготовка велась непрерывно в течение 54 часов: с 3 часов ночи 22 мая до 9 часов утра 24 мая. В ходе неё первая полоса обороны противника была сильно разрушена, а его артиллерия частично нейтрализована.

Хорошо укрепленная позиционная оборона австро-венгерского фронта под командованием эрцгерцога Фридриха была прорвана в тринадцати местах, после чего армии Брусилова развили наступление вглубь обороны противника и на его фланги.

С небольшим численным перевесом русской армии каждая из сторон имела здесь около полумиллиона солдат и около двух тысяч орудий. Но на направлениях прорывов перевес русской армии был в два с половиной раза в живой силе и в полтора раз в артиллерии.

А перед наступлением было проведено инженерное оборудование плацдармов, тщательная разведка и обучение личного состава.

Огромную роль в успешном подавлении неприятельских сил сыграл инспектор артиллерии 8-ой армии генерал-майор Михаил Васильевич Ханжин, особую роль которого в организации этого огня командующий фронтом А.А. Брусилов выделил в своём докладе в Ставку:

– «Наша артиллерийская атака увенчалась полным успехом! При бесперебойной работе телефонной связи Ханжин, как капельмейстер в оркестре, дирижировал этим огнём! В большинстве случаев проходы были сделаны в достаточном количестве и основательно. Первая укреплённая полоса противника была фактически сметена, и вместе со своими защитниками превращена в груду обломков и растерзанных тел!».

Оставшиеся в живых военнослужащие противника сдавались в плен.

А ведь сначала, начавшаяся по просьбе итальянского командования и согласно директиве Ставки Верховного главнокомандующего, эта наступательная операция Юго-Западного фронта планировалась лишь как вспомогательная для Западного фронта.

Её целью было оттянуть австро-венгерские войска из терпящей поражение Италии.

Ведь страны Антанты давно договорились о координации своих действий на всех европейских фронтах.

Координация этих действий союзников, прежде всего, была нужна для эффективного использования их преимущества в суммарной численности живой силы.

Стремясь одержать окончательную победу в чрезмерно затянувшейся войне, они решили согласованными по времени ударами в нескольких местах фронтов разных стратегических направлений прорвать оборону противника и в манёвренных сражениях полностью разгромить немецкие и австро-венгерские войска.

Одновременное наступление на всех фронтах планировалось начать в июне. Французы, бельгийцы и англичане должны были наступать на Франко-германском фронте, итальянцы – на итало-германском, объединённые войска союзников – в Греции, а русские – естественно на русско-германском фронте.

И теперь войсками Юго-Западного фронта к полудню 24 мая в плен было взято уже девятьсот офицеров и сорок тысяч нижних чинов.

В это же время в числе трофеев оказались 77 орудий, 134 пулемёта и 49 бомбомётов (миномётов).

А к вечеру 24 мая Алексеев вновь передал Брусилову, что вследствие дурной погоды 1 июня Эверт атаковать не может, а переносит свой удар на 5 июня.

Брусилов же был крайне недоволен действиями Эверта и просил Алексеева подтвердить переход 5 июня в наступление армий Западного фронта.

Но Алексеев успокоил Брусилова, ответив, что в этом «не может быть никакого сомнения».

А тем временем, к 27 мая, на фронте Брусиловского наступления число пленных офицеров достигло одной тысячи двухсот сорока человек, а нижних чинов – свыше семидесяти одной тысячи.

В трофеях же числилось уже 94 орудия, 179 пулемётов и 53 бомбомёта, не считая всего прочего военного имущества.

В тот же день, 27 мая, Ставка Верховного главнокомандующего разрешила А.Е. Эверту отложить наступление до 4 июня, однако поставила условие – левый фланг его фронта должен был освободить Пинск и накопить силы для дальнейшего удара на Кобрин. А сил для наступления у командующего Западным фронтом А.Е. Эверта было достаточно.