Далёкий Друг

– Успокойся. У меня предчувствие, что всё будет хорошо. С ПМ я уже переговорил. Привезу компромат – будет возможность отыграться. С ним совсем другой расклад: можно торговаться, блефовать. Я, честно говоря, думаю, что как только они узнают о том, что у меня на руках что-то есть, так сразу и дело закроют, и иск отменят. Не в их интересах затевать скандал.

– Так-то оно так, но я всё равно боюсь, – Наташа жмётся ко мне, как будто замёрзла.

– Всё будет нормально. Скоро вернусь, – повторяю я, обнимая её за плечи.

Пацаны к новостям относятся куда спокойней: не отягощённые жизненным опытом, они и понятия не имеют, до чего могут довести подобные игры. Дети есть дети. Тем более мы их и не очень нагружаем, а только попросим выключить мобильники да на несколько дней забыть про Интернет. Конечно, для современной молодёжи это страшные ограничения, но, думаю, до международного суда по защите прав детей дело не дойдёт. Так и есть: извлекаются из кладовой удочки, и мальчишки отправляются к речке пытать рыболовное счастье, очень вовремя оставив нас одних.

Разговоры разговорами, а перед отъездом нужно с супругой нормально попрощаться. Мы закрываемся в домике, и скоро наши соседи начинают слушать концерт любимых исполнителей, который мы включаем, дабы не травмировать их психику слишком громкими проявлениями страсти. Сегодня диск с песнями приходится включать дважды. Ничего, качественная музыка не надоедает.

– Наши рыболовы возвращаются! – слышу Наташкин смех (это хорошо, что она смеётся – значит, чуточку успокоилась), – будем варить уху.

Семейный ужин перед дорогой затянулся.

– Наташ, всё, а то я по дороге лопну, – из-за нехватки времени останавливаю обжорство. – Пора уже.

– Я поняла, но, может, ещё посидим?

– Нет, Лапуся, пора. Мне ведь ещё из города нужно выбраться, а перед этим машину забрать. Не грусти. Не всё так плохо: мы ещё досадовали, что ремонтируют долго, а теперь никто и не догадывается, где она. Заберу – и в путь. Посты объеду запросто, прибор ведь у меня, а с его возможностями мне ни один человек засаду не сумеет устроить.

– Виталик, а может, ты с прибором и компромат найдёшь? – вижу, как жене не хочется расставаться.

– Поискать можно. Вопрос – где? И что? Да и по намёкам я понял, что это юридические документы, а они, как ты понимаешь, делаются в одном-единственном экземпляре. Я, конечно, мог бы их прочитать, но для этого мне нужно знать место их хранения, а если ПМ скажет, где они лежат, то неизвестно, кто будет около них раньше. Так что – лететь, другого варианта нет.

– Ладно. Иди.

Мы прощаемся. Целую жену, щёлкаю по носам сыновей и ухожу на автобусную остановку. Теперь за машиной и в столицу, а там самолётом за океан.

Глава 24

– Степаныч, спасибо! Сколько я должен? – Будучи постоянным клиентом, я давно получил право на равных разговаривать с одним из лучших автомехаников города.

– Двенадцать с половиной. Это, включая диагностику ходовой. – Седой как лунь мастер, ухмыльнувшись, делает серьёзную скидку.

– Если честно, то выручил, за мной должок. Я в кассу. – Отсчитав у стеклянного окошка положенную сумму, я забираю авто из сервиса.

Несмотря на опасение, выезд за город не составил проблем; я даже не стал искать объездные пути, а просто, притормозив неподалёку от поста, дождался, пока гаишники накинутся на подъехавшую фуру, проехал, не нарушая правил. Город покидаю по-английски, совсем не требуя почётного эскорта. Несколько раз маневрирую, пытаясь вычислить хвост. К моей радости, преследователей нет. Что ж, пока везение на моей стороне. Задача номер два несколько попроще: нужно как можно быстрее покинуть пределы своей области; дальше, если верить словам Василия Николаевича, проблем можно не опасаться. Нажимаю на газ, и стрелка спидометра быстро переваливает отметку 140. Радаров впереди нет – их мрачное излучение я увижу издали.

Трасса на удивление пуста, как вчерашний день, и это странно. Только изредка пасторальный пейзаж нарушают спешащие фуры – вечные бродяги караванных троп. Эх, как здорово было бы так, с ветерком, без задержек до столицы-матушки, но такое возможно лишь в мечтах. Даже мыслеприёмник с его поистине чудесными возможностями не в состоянии определить, что перемкнуло в голове у идиота – водителя «десятки»! Ни с того ни с сего его тарантас, скрипя давно не мазанными подшипниками, идёт на таран, как танк – прямо влобовую. Чудом ухожу на бровку, благо места достаточно, и проклинаю этого придурка, а заодно поясняю динамику сексуальных отношений с его многочисленной роднёй, при этом вдавливая в пол педаль акселератора. Двести лошадей и передний привод делают своё дело. «Вольво» выходит из заноса, оставляя позади клубы пыли.

Не зря в народе говорят, что стиль вождения определяется маркой автомобиля. При наблюдении за разными машинами это становится заметно очень быстро. Хамы на «Газелях» (остановлюсь где угодно, я же работаю!), гонщики на «десятках» (я – крутой, у меня суперавто!), наглецы на старье (мне наплевать на правила, вам свою тачку жальче!). Неуважение к другим (открою страшный секрет: кроме газелистов, на дороге ещё много людей трудится) и завышенная самооценка («десятка» – это всего лишь ведро с болтами, которое иногда может двигаться с приличной скоростью, и на автокар она не тянет, даже если это первая машина в жизни). Много аварий случается и оттого, что один наглец на убитой (к примеру, «Тойоте») встречает такого же. Итог печален, а вывод из рассуждения прост: стоит уважать других и бережно относиться к собственной жизни, тогда даже на наших дорогах будет спокойно.

Утро следующего дня встречаю за рулём вдали от родных мест. Как кольчуга сползает к ногам напряжённость. Адреналин покидает кровь, и внезапно хочется просто остановиться, перевести дух. Сбрасываю скорость до сотни; некоторое время любуюсь придорожным пейзажем. А посмотреть есть на что! Реки, бескрайние поля, берёзовые колки и серым пятном на этой красоте – нищета деревень. Но для меня, как бы это ни странно прозвучало, именно разруха на селе и вызывает чувство теплоты по отношению к родине. Представьте: широкий автобан и рядом сверкающие неоном города с красивыми зданиями, чистыми улицами и весёлыми людьми на них. Поубивал бы! Скукота! Где грязные, заросшие щетиной лица наших деревенских пьяниц? Мне они роднее лощёных физиономий упакованных представителей офисного планктона. Пусть это звучит не совсем патриотично, но я обеими руками за нашего сельского алкоголика-философа, а не за трезвого, насквозь фальшивого и лицемерного представителя сегодняшней городской элиты.

Дорога, обед, сон – и так по кругу. Последняя остановка перед столицей. Поспал подольше, чтобы не клевать носом на запруженных улицах мегаполиса, и начал отматывать последние километры перед конечной точкой маршрута. Мне оставалось проехать сотни полторы километров до Москвы, когда я решил остановиться на последний привал, отдохнуть перед городом, а заодно и перекусить.

Придорожное кафе ничем не отличается от бесчисленного множества подобных точек общепита, но запах жареного мяса не позволяет проехать мимо. Я по старой, ещё с советских времён, привычке всегда ем в дороге шашлык. Это теперь его покушать можно в любой забегаловке, а раньше, кроме как на трассе, шашлычных практически и не было. Следуя зову желудка, заказываю порцию мяса на рёбрышках и, пока его на моих глазах готовит полноватый армянин, сижу пью ароматный кофе. В душе нарастает тревога: как там мои? Бросить их пришлось в трудную минуту, и смятение занозой колет сердце. Несмотря на собственный запрет, срываюсь и звоню жене.

– Лапочка, это я. Извёлся весь – вот и звоню. Как у вас? Всё нормально?

– Да, милый, всё хорошо. Сидим в саду, бездельничаем. Ты как? Я волнуюсь, дорога всё же.

– Со мной всё в порядке. До Москвы рукой подать. Скоро буду на месте. В столице позвоню в Канаду, ПМ обещал в посольстве визу для меня выхлопотать. Ладно, долго говорить не будем, сейчас покушаю и поехал. Ну вот – уже шашлычок несут. Пока!

Глотаю ароматное мясо почти не пережёвывая, а в голове ещё звучат слова супруги: «Возвращайся, родной, мы тебя ждём».

Оставляя на чай совсем незаслуженную сумму, я под удивлённый взгляд официантки (видимо, силится понять: за что ей такое перевалило) покидаю кафешку. На стоянке внимательно осматриваю авто: вроде бы всё в порядке. Летит в урну смятая пачка, и последняя сигарета привычно устраивается на губах. Пора. Теперь – последний рывок.

Выезжаю на трассу. Странно, но на обозримом пространстве ни одной машины. Может, авария или очередная облава ГИБДД – сейчас посмотрим. Включаю прибор и набираю скорость. Действительно, авария сзади по дороге и что-то нехорошее впереди. На приличной скорости вылетаю за поворот, и…

Глава 25

Господи, как болит голова! Что со мной? Вскоре понимаю, что вопрос себе поставил не корректно, вообще – кто я?! В мыслях хаос, а в голове пустота. Пытаюсь восстановить цепочку последовательности – не получается. Я совершенно ничего не помню о прошлом, а мои попытки анализа строятся только на сиюминутных впечатлениях, нынешних картинках реальности. Вполне естественно, это ни к чему не приводит. Мало того, начинается паника – редкий человек, оставшись без прошлого, будет адекватно реагировать на мир. Состояние беспомощное, как у ребёнка, кстати, даже сквернее – мамочки ведь рядышком нет. Никто не успокоит малыша и на пальчиках не объяснит происходящее. Закрываю глаза и ещё раз пытаюсь обрести себя – безуспешно. Что ж, пора жить дальше. Оглядываюсь: вокруг лес, и ни души. Физически я в норме, никакого дискомфорта. Только страшно – быть взрослым человеком и начать с нуля.

Паника отступает; собираю в кулак волю и пытаюсь подвести некоторые итоги. Большое достижение, что не утеряна способность рассуждать логически. Бросив на траву изрядно пропылённый пиджак, присаживаюсь около сосны. Ага! Названия деревьев я помню! Пробую говорить вслух – тоже получается: мало того, довольно успешно напеваю куплет популярной песенки. В национальной принадлежности языка сомневаться не приходится – я безусловно русский. Ну, хоть что-то. В сотый раз пытаюсь отмотать время назад, но опять упираюсь через получасовой интервал в пустоту, как в стену. Мне много лет, а, интересно, сколько всё же годков? Не помню. Всё, хватит! Так можно разбираться до ишачьей пасхи. Поскольку я родом из России, значит, на повестке дня первый русский вопрос – «что делать?».

Перво-наперво надо добраться до людей. Пытаюсь хоть как-то сориентироваться в лесу, но затянутое облаками небо не позволяет даже примерно определиться с частями света. Приходится брести наугад. Местность не похожа на таёжные просторы Сибири, хотя и топи болот центральной России я не сбрасываю со счетов. Тем не менее, я уверен, что не может человек XXI века заблудиться в своей стране. Поиски дают результат, и вскоре я натыкаюсь на просёлочную колею и сразу успокаиваюсь. Хотя дорога и имеет два конца, они оба мне подходят. Некоторое время решаю, в какую сторону идти. Нелегко, учитывая моё состояние. Нужное направление даёт обнаруженная в кармане монетка; крутанувшись в воздухе, она избавляет меня от трудности выбора.

Бреду долго. Уже начинает смеркаться, когда впереди вижу свет автомобильных фар. Радость переполняет сознание, и я едва не бегу навстречу. Но увиденная картина заставляет подумать о своевременности выхода к людям. Присматриваюсь: поляна, а на ней несколько вооружённых людей, и эти архаровцы кого-то привязывают к дереву. По мне такое не совсем правильно, просто не хорошо, наконец. Занимаю удобный наблюдательный пункт и жду.

На поляне некрасивая кутерьма. И дело не только в том, что трое на одного нечестно. Дело пахнет тем, что мне придётся наблюдать чьи-то последние мгновения и стать совершенно ненужным свидетелем, от которого сам бог велел избавиться. Может, стоит помочь? Смысл есть, но риск неоправданно велик. У меня только одно оружие – неожиданность: смогу ли ей воспользоваться? Смогу! Последние сомнения отпадают, когда действие на поляне переходит в завершающую стадию. Бандиты (а кто ещё может издеваться над несчастным?) глумятся над ним – бьют, причём так, что не оставляют ни малейшего шанса на выживание. Отмотав кулаки и, наверное, решив унизить пленного и морально, они гогоча информируют несчастного о том, что тот заказан, и даже называют имя. От этого связанный полутруп вздрагивает.

– Всё равно никому не расскажет, – говорит один.

– Дурак ты, Антоха! А раз дурак, то и валить тебе.

Разглагольствования прерывает звонок мобильника. У киллеров маленькое производственное совещание. По сторонам не смотрят. Это момент! Решаю выручить человека.

Тело начинает работать самостоятельно. Рывок – и автомат, ещё секунду назад бывший чужим, переходит ко мне. Он не успевает устроиться в руках как положено стрелковому оружию, а немного работает просто как дубинка, и, думается, бывший владелец его уже не сможет пропить ранее полученный аванс. Мгновение спустя что-то толкает в бок. Так и есть: по мне стреляют! Эх, не надо было бы добивать бродягу и чуть раньше начать стрелять. Балбес! Разворачиваюсь, и автомат чётко отрабатывает полмагазина в направлении стрелявшего. Словно в замедленной съёмке наблюдаю, как пули рвут тело. Парни оказываются не робкого десятка и быстро ориентируются в ситуации; их стволы начинают движение в мою сторону, но мой автомат достреливает магазин до железки, и – как результат – три трупа на поляне и один неподалёку.

Во ситуация! Похоже, попал я не по-детски! Может, себе пулю пустить, чтоб не мучиться. Ха, не дождётесь! Неожиданно предательски задрожали колени: сажусь на траву и смотрю на рану. Стекает, пульсируя, кровь, чуть кружится голова, но, внимательно приглядевшись, понимаю, всё это пустяк: пуля только чиркнула по руке. Конечно, перевязаться всё же необходимо. Раз застрелиться раздумал, так надо за жизнь бороться, а не спускать её за просто так.

– Ты кто? – со стороны раздаётся хрип спасённого.

От неожиданности подпрыгиваю, и ствол автомата начинает выяснять степень опасности.

– Ну и напугал ты меня, мужик!

– Я?! – И человек начинает хохотать до кашля. – Очень интересно. Призрак, возник из ниоткуда, повалил кучу бойцов! Ну, очень боязливый мужчина. Спасибо, брат! Извини, но я ещё раз прошу мне ответить: ты откуда, вообще?

– Не знаю я, вернее, не помню.

– Ты от артёмовских?

– А это что за бригада? Я же сказал, что ничего не помню. И ты меня очень обяжешь, если пояснишь, к какой ОПГ я отношусь.

– Допустим, я поверил, – человек смотрит мне в глаза, – что со мной делать будешь?

Вместо ответа я кряхтя поднимаюсь и, приблизившись к пыточному месту, развязываю пленника.