Пуансон

Родственники играли в домино.

Увидев меня на пороге, командир смутился и побелел: – Мы тут немного того, ну этого самого, так, чуть-чуть…

Стараясь сохранить спокойствие, я преднамеренно равнодушно доложил о зеленых глазах и удалился. Вернувшись к сотоварищам, не стал распространяться об увиденном и, бросив: – Кадастр, возможно, прибудет, – плюхнулся на диван.

* * *

Сетка псевдоплетения пластика корзины, стоявшей по центру комнаты, не препятствовала свободному надзору за парой пленников. Преодолевая невольное ощущение дискомфорта, я поднял импровизированную клетку, отметив, что жутковато выдерживать живой и пронизывающий взгляд инопланетных сущностей.

– Неужели вы разумны? – я легонько потряс самостийный контейнер с иномирянами, мысленно повторяя вопрос, заданный неизвестно кому, глаза лишь покачались из стороны в сторону.

Ион, внимательно наблюдавший за моими действиями, внес предложение от греха подальше глаза расселить.

Предварительно облачившись в скафандры, захватив мусорную корзину и несколько полиэтиленовых пакетов, мы перебрались в шлюз.

– Надо бы Кадастра подождать.

– Да брось ты, Ажан, что уж теперь, ни шагу без приказа, – второй пилот махнул рукой, поднося пакет к корзине, – Шрот, помоги.

Я медленно, с максимальной осторожностью, начал отодвигать крышку, и, как только щель позволила, корзина уподобилась циклопу. Второй сородич переместился в мешочек целлофана.

– Чую, зря мы занялись самодеятельностью. Пахнет… в общем, поздновато, – Ажан очень грустно покачал головой.

Последние слова пилота совпали с окончанием первого акта проводимого Ионом эксперимента, где я играл роль ассистента. Пакет, который не желал более сжиматься, под давлением мышц рук самоучки-профессора лопнул, и инопланетное существо исчезло. В противоположность ему, энтузиазм землян, напротив, набирал обороты. С молчаливого согласия Ажана опыты продолжились. В момент кульминации, когда страсти достигли апогея, явился лишенный аккредитации лаборант, в ехидной, не защищенной шлемом скафандра физиономии которого угадывался Зеро.

Всю ночь мне снились две жирные бузяки.

Не успело местное светило оповестить о пробуждении, как по коридору прошуршали шаги, это Ню, делая утренний обход, впорхнула в каюту к Зеро. Подойдя к окну и облокотившись на подоконник, она залюбовалась несущимися облаками, похожими на огромные клочки ваты, кои постоянно видоизменялись, принимая всевозможные причудливые формы, напоминающие то скомканный грязный бинт, то лопнувшую клизму, то неаккуратно разорванную упаковку из-под ампул. Настоящий парад сказок, летящий за горизонт, а внизу только камни и пыль.

Ню отвернулась от окна и в ужасе застыла. Опомнившись от первого впечатления, испуганная девушка закричала и бросилась к выходу, налетев на ни бельмеса не понимающего Кадастра.

– Вы чего, это… уже с ума сошли? – поспешил осведомиться он. – На людей бросаетесь…

Ничего не видевшая дальше собственного страха, сестра милосердия оттолкнула командира и решительно дернулась вперед. Ошеломленный таким поступком Кадастр попытался ее задержать, схватившись за хлястик халата. Послышался треск рвущейся материи, и в образовавшейся прорехе забрезжило оголенное тело. Не обращая внимания на столь незначительное изменение в гардеробе, девушка продолжила бежать в сторону медлаборатории.

Кадастр не без удовольствия проводил ее взглядом, по достоинству оценив формы и румяность ягодиц: – Ух, женщина, дык ить прямо огонь, – и, недвусмысленно почесав затылок, вошел в покои, где, увидав племянника, заорал во все командирское горло одним только звуком, громко.

Так получилось, что мы с Ионом проснулись и бросились к точке крика почти одновременно. Вскоре к нам присоединился зевающий Ажан. Кадастр стоял, прислонившись спиной к стене, и ошалело на нас таращился, повторяя, словно в бреду: – Дык там этот… кот…

Мы вежливо отодвинули командира и втиснулись в покои Зеро. Самый настоящий крылатый кот несколько преувеличенных размеров, развалившись на кровати, мирно ковырял когтем в носу.

– Глазки-то тю-тю, и вот – результат, – высказал мои мысли вслух Ажан, – печальный конец.

За спиной зазвучал плачущий голос Кадастра: – Вы не обладаете правом, верните, я требую. Дык он же племянник, как же, родная кровь…

* * *

Продолжительность ночи не имеет значения, если ты не султан, важны минуты покоя. Не утверждаю, спал я или бредил, но бесспорно одно – наступил новый день.

* * *

Ближе к вечеру сохранившие внешность предков собрались в коричневом уголке, где попытались упредить развитие дальнейших событий. Затянувшийся процесс мышления нарушил явившийся «Малыш», на подушечках передней лапы которого лежала малюсенькая крылатая кошка.

Мы долго по очереди ворочали уникальное создание зубочисткой. Поразительная точность исполнения восхищала, ни один ювелир не изготовил бы столь изящной вещицы. Кошечка, а вернее – кошатулечка, размерами едва ли могла превысить бузяку средней упитанности. Материал эластичен и однороден и, кроме того, лучится приятным зеленоватым светом.

– Где ты это взял? – прищурив глаз, поинтересовался Ион.

– Случайно подобрал возле каменной гряды, когда пытался расшифровать поля эмоций, в эпицентре лежбища крылатых кошек.

– Дык ить, это как? – поддержал разговор корифей инструкций.

– Сейчас узнаем, – отозвался Ион, включая монитор.

По экрану плыли цветные пятна, не поддающиеся дешифрации.

– Так мы ничего не добьемся, – бросил второй пилот, – поля на самом деле есть, но разгадать эту белиберду, по-моему, нереально. Вы только посмотрите, что творится, – Ион показал рукой на экран.

Внезапно на цветные пятна наползли черно-белые полосы, какие-то немыслимые закорючки и кляксы.

– Что за черт, – невольно выругался Ион, когда на мониторе стал безгранично властвовать черный квадрат.

Ажан посмотрел в окно: – Зеро и любимая им картина, – в голосе первого пилота доминировал привкус желчи. – «Малыш», сходи и отгони знатока живописи, а то он весь эфир засоряет.

– Не смейте так говорить! Дык ить, – сердито гаркнул Кадастр, – он это за науку, за знания, в историю, стало быть… я сам его того, отведу, значит.

– Не беспокойтесь, командир, – Ажан сменил интонацию, – лучше мы отлетим подальше, например, к каменной гряде.

– Он прав, командир, – поддержал я Ажана, – здесь мы вряд ли найдем что-либо новое.

Эпизод 3

Перелет прошел без эксцессов.

Между тем выдался поздний вечер, заморосил мелкий и, возможно, холодный межсезонный дождь. По расписанию подоспела пора отбоя, подводя к логическому завершению уходящий день. Мы подчинились.

О чем я думал перед сном? О годах, что я посланник. Об экипаже, заменившем родных и близких. Что я циник, а циников не любят, ибо те часто бывают правы. О том, что давно я не видел себя самого. И если бы в списке предметов обихода на пилюле числилось зеркало, то я, не задумываясь, назвал бы ее комнатой смеха. Тоска.

Навалившуюся депрессию спугнул явившийся взору Ажан: – Пойдем, сам посмотришь.

И я увидел. Да, текст на мониторе, без преувеличений, имел рифму и легко читался.

"Я медленно схожу с ума
От мыслей, взятых ниоткуда.
И, может быть, судьба-зануда
подарит счастье мне сама".

– Прелестно…