Будда

Будда
Александр Николаевич Сенкевич

Жизнь замечательных людей #1922
Существует огромное количество сочинений о Будде и буддизме.

Перед читателями биография «исторического» Будды Шакьямуни. Автор книги известный индолог и писатель положил в основу своего повествования буддийские источники и труды зарубежных и российских востоковедов. Это издание – результат многочисленных поездок ученого и писателя в страны буддийской культуры и будет интересно всем, кто хочет узнать не только биографию «исторического» Будды, но мечтал бы расширить свои представления о культуре, эпосе и верованиях Индии.

Александр Сенкевич

Будда

Человеку большого мужества,

другу и доброжелателю

Андрею Викторовичу Крючкову

Дыхание Будды

(вместо предисловия)

Ничего подобного я прежде не испытывал. Чистый, вибрирующий голос молодой женщины, словно идущий с небес, взывал к милосердию бога Шивы. Казалось, что, слыша его, все живое в непроглядной индийской ночи трепещет и содрогается. Будоражащий душу звук, тысячекратно усиленный динамиками индусского храма, рывком поднял меня с убогого ложа в келье буддистского монастыря. Я вздрогнул всем телом, словно меня обжег сыромятный хлыст небесного пастуха.

Погружение в энергетический поток многократно повторяемой молитвы-мантры было новым и захватывающим. Варьируя в различных тональностях одну и ту же мелодию, женщина пела и пела. Создавалось даже впечатление, что эта мелодия, передаваемая по наследству много тысячелетий, существовала с тех доисторических времен, когда люди еще толком не знали, как говорить по-человечески. И наконец-то из мелодий и ритмов выявились смыслоразличительные звуки – фонемы, из которых слепились слова и появилось священное заклинание, прославление Бога Шивы: «Мритьюнджааяя Рудраайя Ниилакантаая Шамбхавэ, Амритэшая Шарвая Махадэвая тэ Намах!» – «Смерть побеждающему, Устрашающему, Синешеему, Умиротворяющему, Владыке амриты, счастье дающему Великому богу – Тебе поклон!»

Чтобы от читателя не ускользнул смысл услышанного мною, поясню, что такое мантра и амрита. Мантра (санскр. – букв. орудие осуществления мыслительного акта) представляет собой заклинание, священнодействие, и ее пение требует от исполнителей точного воспроизведения каждого звука. Небольшая ошибка, малейшее отклонение от традиции – непростительный, наказуемый свыше промах. Амрита (санскр. – бессмертный) – в индуистской мифологии напиток богов, делающий их бессмертными.

Была Маха-Шиваратри, Великая ночь Шивы, – один из самых почитаемых индусами праздников. В эту ночь до самого рассвета соблюдается пост и не прерывается праздничная церемония в честь бога Шивы – яджна. Время для Индии было замечательное, нежаркое и не особенно холодное – месяц февраль. Впрочем, иногда ночью в горах прохлада доходила до легкого морозца. Но к холоду нам, жителям России, не привыкать. В теплой одежде в окружении гор и экзотических храмов чувствуешь себя более мудрым, чем есть на самом деле. Раздумья возникают сами собой, и не обязательно мучительные. Возможно ли ценой незначительных самоограничений и подношений божеству, думал я, преодолеть тяготы жизни и превратности судьбы?

Я перемещался в эпоху ведийской цивилизации, в эпоху Вед, в древнюю историю человечества. Существовала эта цивилизация три-четыре тысячелетия назад, на рубеже II–I тысячелетий до н. э. Может, чуть позже, может, чуть раньше.

Веды (санскр. – знание, священное знание) индусы относят к категории шрути (санскр. – услышанное), к священным текстам, данным свыше, в отличие от текстов более поздних, не столь божественных, исходящих от святых мудрецов и называемых смрити (санскр. – запомненное). Веды представляют собой обширный свод ритуальных и религиозных произведений на древнеиндийском языке, предшественнике санскрита и состоят из четырех собраний: Ригведа (санскр. – букв. знание, помещенное в строфы, Веда гимнов); Яджурведа – (санскр. – Веда жертвенных формул); Самаведа – (санскр. – Веда песнопений); Атхарваведа – (санскр. – Веда заклинаний). Эти сборники еще называют самхитами (санскр. – собранные вместе).

Итак, в ведические времена, как полагают большинство историков, началось и завершилось переселение кочевых арийских племен в Индию. Новую землю они назвали Арьяварта (санскр. – путь ариев, страна ариев).

Таково представление об ариях, ставшее хрестоматийным. Согласно одной из гипотез последним пристанищем ариев перед тем, как они направились в Иран и Индию, была Центральная Азия. В Индию они пришли в бронзовом веке через нынешнюю пустыню Каракум, которая в те времена представляла собой огромный цветущий и заселенный людьми оазис. По своим верованиям они были огнепоклонниками, поклонялись огню как источнику света и тепла в его разнообразных небесных и земных проявлениях.

К тому же эти люди создали священный энергетический напиток сома, состоявший из гремучей смеси – настоя опия, конопли и эфедры. Полагают, что без него великие сочинители гимнов Ригведы не добились бы таких ошеломляющих духовных результатов. В Ригведе говорится, что сок сомы делали из растения, у которого нет ни листьев, ни ягод. О том, что этот напиток до сих пор изготовляется на афганском базаре в Пешаваре из растения с тем же названием, рассказывает и показывает в своем замечательном многосерийном документальном фильме об Индии Майкл Вуд. Сома – растение с длинным стеблем без листьев высотой до 30 сантиметров с очень горьким вкусом и запахом хвои. Сделанный на его основе тонизирующий напиток подслащивают медом. Приблизительно таким, как утверждает Майкл Вуд, был эликсир бессмертия, которым авторы гимнов Ригведы временами взбадривали себя, а жрецы ариев постоянно пили его во время совершения посвященных богам ритуалов. Думаю, что пили в меру, уж точно не упивались до одури. Ведь дословно арий (санскр. – аарья) означает – культурный, благородный и достойный человек.

До сих пор среди ученых нет единого мнения, откуда арии пришли и когда обосновались на новой родине. Еще в конце XVIII и в начале XIX века появились исследователи, выступившие наперекор устоявшимся представлениям. Они вполне убедительно доказывали, а их последователи утверждают до сих пор, что арии вообще ниоткуда не приходили, а жили испокон веку на индийской земле и распространились прерываемыми во времени потоками по всему Индийскому субконтиненту и за его пределы. Одним из первых сторонников этой концепции, известной как теория исхода, был немецкий писатель и лингвист Фридрих Шлегель (1772–1829).

Основатель Общества палийских текстов профессор Томас Уильям Рис-Дэвидс (1843–1922) дал точную характеристику индоариям: «Судя по гимнам, завоеватели, арийцы, как мы теперь их называем, были чрезвычайно набожны. Но о нравственности, за исключением родовых обычаев, у них, по-видимому, были самые первобытные представления. Умерщвление противника не было, по их понятиям, убийством, а присвоение чужой собственности они считали доблестным. Они нам не оставили ни малейшего намека на права мужчин и женщин, во внешней же политике их главным двигателем было завоевание. Да и в кланах жизнь их была очень несложной. Не было ни бедных, ни слишком богатых. Они не были стеснены ни владельцами земли, ни жрецами. Их желания сводились к умножению детей и коров. Картина повседневной жизни и обыденного миросозерцания их, рисующаяся нам в гимнах, полна своеобразной прелести»

.

Я остановился со своим другом Ашоком Аророй на неопределенное время в буддийском монастыре по приглашению настоятеля – приветливого и простодушного человека. Он приобщил меня тогда если не к самой буддийской вере, то, уж точно, к внутреннему распорядку немудреной жизни монахов. Монастырь принадлежал к старейшей из четырех главных школ тибетского буддизма – Ньингма (тибет. – букв. старая школа, школа старых переводов). Вместе с другими буддийскими монастырями он расположился на берегу прекрасного озера Ривалсар, или по-тибетски Цо Пема – Лотосового озера, в котором плещется несметное количество священной рыбы.

Ривалсаром также называется крохотный городок. Большую часть его населения составляют буддийские монахи. В нескольких километрах от озера начинается долина Кангра – своеобразный оазис тибетского буддизма в предгорьях Гималаев в индийском штате Химачал Прадеш.

Ривалсар находится на высоте 1360 метров над уровнем моря и признается священным тремя религиозными общинами – индусами, буддистами и сикхами. Здесь, вблизи семи озер, о которых упоминается в древнеиндийской мифологии и которые когда-то были расположены выше в горах, Арджуна – один из пяти братьев Пандавов, героев величественного индийского эпоса Махабхарата – совершил многомесячную суровую аскезу. Из прежних озер сохранилось два, остальные давным-давно пересохли, и следы их трудно отыскать. В награду от Шивы Арджуна получил волшебное оружие пашупата-астра, что в переводе с санскрита означает орудие владыки скота, или орудие Шивы (санскр. – Пашупати, имя-эпитет Шивы, владыка скота, пастух), а если сказать по-простому – орудие пастуха. Нетрудно догадаться, что это был, вероятно, не обычный кнут, а наверняка – огненный. Что-то вроде «греческого огня» или современного огнемета.

По преданию, пять из семи озер назывались Юдхиштхира, Арджуна, Бхима, Накула, Сахадев, то есть именем каждого из пяти Пандавов, два – именами их матери и общей жены, то есть озера Кунти и Драупади.

Помимо буддийских монастырей на пространстве вокруг озера выросли небольшие индусские храмы, большей частью посвященные богу Шиве.

От дороги, опоясывающей водную гладь, круто вверх поднимается мраморная лестница, которая приводит к известной всей Индии гурудваре – сикхскому храму, центру религиозной и социальной жизни сикхской общины.

Гурудвара появилась в этом местечке как воспоминание об историческом событии – посещении Ривалсара великим воином и поэтом, десятым (последним) гуру сикхов Говиндом Сингхом. Он встретился здесь со своими единоверцами для совместной вооруженной борьбы против их притеснителя – жестокого и кровожадного императора Аурангзеба. Результатом того судьбоносного для сикхов совещания стали упразднение поста наследственных гуру и передача власти непосредственно сикхской религиозной общине – хальсе.

С этим местечком в предгорье Гималаев связана романтическая легенда, имеющая непосредственное отношение к буддизму и его распространению за пределами Индии. Герои легенды – буддийский монах и княжна Мандарава, дочь правителя из городка Манди. Этот городок и по нынешний день расположен на берегах реки Биас в 24 километрах от озера Ривалсар.

Девушка услышала от прислуживающих ей женщин о живущем в уединении в горах молодом монахе, на мудрость и добрый нрав которого обращали внимание многие люди. По слухам, он был сыном могущественного царя. Юноша обосновался в горах, в пещере, относительно неподалеку от Манди.

Говорили, что молодой человек открывает людям истину, заложенную в глубинной сущности бытия. Этот фундаментальный закон жизни за 13 веков до него обнаружил, сформулировал и проповедовал другой мудрец, которого в юности звали Сиддхартха Гаутама, а впоследствии Буддой – пробужденным, просветленным.

Долго не раздумывая, Мандарава вскочила на коня и вскоре оказалась в пещере перед медитирующим юношей.

Можно предположить, что были и другие причины, побудившие ее к такому необдуманному с точки зрения общественной морали поступку. Но так ли это важно знать? Куда интереснее последующие события, о которых повествует предание.

Права женщин в то время были никакими, а нравы суровыми. Разгневанный отец княжны приказал немедленно схватить дочь, а заодно и молодого человека. Разложили погребальный костер с железным столбом посередине, к которому приковали рыдающую девушку и монаха, находящегося в состоянии глубокой медитации. Вскоре этот костер, представлявший собой зажженную поленницу из нарубленных гималайских кедров – деодаров, запылал в полную мощь, осыпая огненными искрами и окутывая клубами дыма смотрящих на душераздирающее зрелище людей.

Учиненное раджой зверство по отношению к собственной дочери и монаху, разумеется, произвело впечатление на местных жителей. Куда больше народу, однако, собралось через сутки после того, как началась эта бессмысленная казнь. Вдруг оказалось, что погребальный костер не затухает, хотя в него уже не подкладывали новых дров. Наоборот, он разгорался еще сильнее и свирепее. В течение недели, пока он пылал, заполняя копотью и клубами черного дыма почти все пространство вокруг и даже часть неба, отовсюду толпами стекался народ – со всей долины Кангры и даже из пограничной с ней Кулантхапитхи. Кулантхапитха переводится с языка санскрита как окраина обитаемого мира. Так называли в те времена долину Куллу и примыкающие к ней другие, меньшие по размеру долины, входившие в независимое княжество Куллута.

На седьмой день пылающий костер, будто повинуясь чьей-то воле, неожиданно превратился в озеро. Этим дело, однако, не закончилось. В центре озера возник неправдоподобно огромный распустившийся лотос, внутри которого стояли, взявшись за руки, молодой монах и княжна Мандарава. Понятно, что после такого поворота событий раджа в раскаянии рвал на себе волосы и молил о пощаде. С того приснопамятного дня сына царя, принявшего отшельнический образ жизни, называют Падмасамбхава, то есть Рожденный в лотосе. А еще он известен как Гуру Римпоче – Драгоценный учитель. Многими тибетцами он признается вторым Буддой, учителем буддийской тантры, поскольку сыграл решающую роль в распространении буддизма в IX веке н. э. в Тибете и определил его тибетскую обрядовую форму. Тантра (санскр. – букв. прядка, ткань) – общее обозначение эзотерических индийских и тибетских традиций, использующих практики, ведущие к освобождению и духовному развитию. Они широко представлены в буддизме, древней религии тибетцев бон и индуизме.

Это средневековые времена буддизма. В те годы первоначальное учение Будды претерпевало существенные изменения под влиянием магии, культа бога Шивы, примитивных добуддийских верований и тантрических практик. Сам Будда в поздних сочинениях о нем превратился во всемогущее существо. Он исцеляет увечных, возвращает зрение слепым, ходит по воде аки посуху и совершает много чего другого – невообразимого и удивительного. Во многих направлениях тибетского буддизма проглядывают черты многобожия. Прежние религиозные традиции просто и легко не сдаются.

Выдающийся немецкий индолог Рихард Пишель (1849–1908) в книге «Будда, его жизнь и учение» обратил внимание на разнородность некоторых толков буддизма. По мнению ученого, сколько народов, столько и видов буддизма: «Это объясняется тем, что буддизм всюду прививался к народным религиям, по сущности своей совершенно от него отличным. Нигде буддизм не мог искоренить этих религий, да и не старался о том. Даже на Цейлоне настоящая религия народной массы состоит в веровании в демонов»

.

Если взглянуть на озеро Ривалсар с вершины горы, в контуре его берегов четко вырисовываются два соединенных воедино сердца.

Я был словно околдован бессонной ночью и мантрой, вибрирующей в горном воздухе и обращенной к богу Шиве. С первыми лучами солнца внезапно наступила тишина. Было прохладно. Легкий шелест листвы и робкое пение птиц делали ее выразительной и неизъяснимой.

Еще не придя в себя от ночного священнодействия, взволнованный и разгоряченный, я вышел во двор монастыря и оказался у входа в небольшой буддийский храм. Дверь в храм была открыта настежь. Монах большим веником аккуратно и даже ласково выметал из него на монастырский двор маленькую змейку. Затем, используя тот же веник, он перебросил ее через ограду – на дорогу, которая опоясывает озеро.

Вскоре пришли другие монахи, началась утренняя служба. Чтение ритуальных текстов было тихим, бесстрастным и монотонным. Казалось, что ровно гудящий пчелиный рой заполнил храм. Я сидел, как все, в позе лотоса, завороженный чтением буддийских мантр, в которых слышались дыхание и голос Шакьямуни Будды, когда-то известного под именем Сиддхартха Гаутама.

Служба закончилась, и опять я оказался во дворе монастыря. Вокруг храма ходили женщины. Они почти беззвучно шептали мантры и крутили молельные барабаны. Одинокий мужчина в теплой безрукавке отрешенно сидел рядом с храмом, а ладонь его лизала корова, забредшая сюда через ворота с улицы. Спокойствие и умиротворенность царили на этом небольшом священном пространстве.

На следующий день в местной харчевне я встретил соотечественниц – трех студенток из Москвы. Они остановились в гостинице, расположенной на той же улице, где и монастырь. Девушки попросили меня и моего индийского друга Ашока Арору, приверженца культа Шивы, сопроводить их в горы, туда, где находится пещера Падмасамбхавы и Мандаравы. Выполнить их просьбу было проще простого: мы с Ашоком путешествовали на джипе по гималайским долинам, посещая многочисленные шиваитские храмы и буддийские монастыри. В джипе свободно умещалось шесть человек.

Дорога была узкой и в колдобинах, повороты крутыми, так что добираться пришлось дольше, чем мы ожидали.

Жилище Падмасамбхавы и Мандаравы состоит из трех соединенных вместе пещер. Когда-то давным-давно они были выдолблены в большой скале. Сейчас это часть небольшого буддийского женского монастыря.

Две тибетские девушки хлопотали по хозяйству на площадке перед входом в пещеры. Сняв обувь и выпив предложенный нам чай с жиром и молоком, мы уже было шагнули в темноту пещер, как вдруг столкнулись с моей знакомой – пожилой монахиней, которая держала в руках длинную и широкую змеиную кожу. Словно ее оставила анаконда, которой здесь, естественно, быть не могло. Тут же вспомнились строки Николая Гумилева из стихотворения «Память»: «Только змеи сбрасывают кожи, / Чтоб душа старела и росла./ Мы, увы, со змеями не схожи, / Мы меняем души, не тела»