Собака Баскервилей из села Кукуево

Кабинет выглядел так, будто я вчера никуда и не уходил: всё тот же пыльный сумрак, всё тот же Денис Зосимыч с резко пахнущей сигаретой, всё та же полная окурков банка на столе перед ним. Единственное новшество, которое я сумел разглядеть, когда глаза привыкли к полумраку, вместо старушки с «кош… шками» на давешнем стуле восседал маленький, увенчанный лохматой шевелюрой мужчина кавказского типа внешности, с которым Зосимыч перед моим появлением вёл оживленный разговор.

– … адцать штук целых, ты представляешь… – оборвал тираду кавказский мужчина.

Собеседники, замолчав, уставились на меня. Зосимыч, пользуясь моментом, вытащил и раскурил очередную ароматнейшую сигарету.

– Вот, Альберт Артурович, познакомься, следователь тут, новый наш, Виноградов Серёга, – радостно забубнил Зосимыч.

– Очень рад, будем знакомы! – Альберт Артурович поднялся со стула.

– С кем имею честь? – вежливо под стать собеседнику, но всё же слегка нагловато осведомился я, пожав руку.

– Баграмян, заместитель прокурора Средневолжского района Самарской области, – Альберт Артурович не обратил никакого внимания на моё нахальство, глаза его продолжали смотреть с доброжелательным интересом: – Откуда к нам? Что заканчивал?

– Самарский госуниверситет, – я тоже принялся без тени смущения разглядывать Баграмяна. На вид однофамильцу маршала, дважды Героя Советского Союза Ивана Христофоровича Баграмяна было лет тридцать – тридцать пять, очень невысокого роста, субтильный, на голове копна черных волос, аккуратно, впрочем, уложенных. Из-под густых бровей весело поблескивают умные глаза, подбородок и щеки выбриты до синевы. В отличие от всех остальных работников прокуратуры, включая меня, Альберт Артурович носил прокурорскую форму ярко-синего цвета.

– Раз недавно закончил, видимо, гражданское право хорошо знаешь? – поинтересовался Баграмян. – Поехали со мной, поможешь!

Я вопросительно посмотрел на Зосимыча, тот подмигнул и, как всегда, уставился в какие-то свои бумаги. Что ж там такого интересного пишут, подумалось мне.

– Хорошо, только один звонок сделаю.

Заместитель прокурора кивнул.

Вчерашний хриплый голос сообщил, что искомые оперативники уже опять убыли на задание, я подхватил со стола брошенную туда пять минут назад пачку сигарет и вышел вслед за Баграмяном из кабинета. Пару минут спустя Альберт Артурович, уже облаченный в длинное темное пальто, повязанное ярко выделяющимся на казенном фоне остальной одежды белым шарфом (отчего заместитель прокурора стал похож на участника занудной юмористической телепрограммы «Джентльмен-шоу»), вышел из подъезда и, махнув рукой мне, курившему в ожидании, направился к автостоянке.

Площадка для парковки была заставлена самым разнообразным транспортом – от милицейских «бобиков» и служебных «волг», до личных «девяносто девятых», новомодных «десяток», и даже пары не сильно подержанных иномарок. «Интересно, какая из них Баграмяна…» – едва успел подумать я, как к моему величайшему удивлению, заместитель прокурора направился к скромно стоявшему на краю стоянки красного цвета «запорожцу». На какой-то момент я даже подумал, что это шутка, но Баграмян развеял мои сомнения, изящно приоткрыв дверь комичного автомонстрика и, подобрав полы пальто, уселся за руль. Нет, я не в коем случае не сноб, мне это даже показалось забавным и, пряча улыбку, я водрузился на сидение рядом.

– Машина моего тестя, – улыбнулся в ответ Альберт Артурович, – я что-то никак на свою не накоплю, – Баграмян завёл мотор и с оглушающим округу тарахтением мы отправились в путь.

За окном быстро ставший привычным деревянно-серый пейзаж одноэтажных строений сменился промышленной зоной, а потом снова возобновили свой бег низко посаженные под большими крышами, и оттого похожие на грибы домики за заборами все того же унылого цвета некрашеной древесины. У калитки одного из таких сооружений остановил своего верного «ушастого» коня Баграмян. Мы вышли из машины, и заместитель прокурора постучал в калитку. Залаяла собака во дворе, ей моментально откликнулись товарки с соседних участков. Женщина средних лет, кутаясь в серый пуховый платок, вышла на крыльцо и, услышав, что мы из прокуратуры, загнала собаку в будку, после чего пригласила нас в дом. В комнате за небольшими сенями стоял тяжелый запах перегара, у стены на железной панцирной кровати, подперев тяжелую голову руками, восседал крупный мужик, явно страдающий с перепоя.

– Опанасенко! Почему вы не являетесь в прокуратуру по повесткам? – строго спросил Баграмян. – Хотите неприятностей? Мы вам их устроим!

– Не надо неприятностей, гражданин начальник, – прогудел мужик, – приду сегодня. Сейчас вот оклемаюсь малёхо и притопаю к вам на Ленина.

Адрес РОВД и прокуратуры был проспект Ленина, дом 113.

– Ну смотрите, Опанасенко, я предупредил. Лучше вам меня не подводить. Если не явитесь до часу дня, пришлю за вами наряд милиции и будем штраф административный оформлять. Распишитесь в получении повестки.

Баграмян явно покривил душой – у прокуратуры не было полномочий назначать штрафы. Он мог только возбудить административное производство и направить дело далее по подведомственности. Но, понятное дело, господин Опанасенко, и будучи трезвым, вряд ли разбирался в тонкостях закона, а уж сейчас ему и подавно было не до того. Забрав бумажку с невразумительной опанасенковой закорючкой, Баграмян посмотрел на печальную женщину, впустившую нас и теперь безмолвно присутствовавшую при разговоре, как бы призывая её в свидетели, и буркнув: «До свидания», направился к выходу. Я недоумённо последовал за ним.

На обратном пути я все же поинтересовался:

– А при чем здесь было гражданское право?

Взгляд Баграмяна опять стал хитрым. Он улыбнулся и ответил:

– Спасибо тебе, что помог, я один опасался ехать, видал, какой бугаище? В пьяном гневе вообще страшен, повезло нам, что он с бодуна. Я хотел Дениса позвать, но он предложил взамен твою кандидатуру, как более крепкого физически человека.

Я мысленно поблагодарил Зосимыча, надеюсь, ему икнулось, и спросил опять:

– А почему не дали поручение милиции?

– Ох, этих пока найдёшь, да пока допросишься. И ведь могут не поехать – напишут рапорт просто, что дома не было человека. Быстрее и надёжнее всё сделать самому, – вздохнул зампрокурора.

– Да уж, – согласился я, – тоже вот не могу второй день оперов застать на месте. Надо опросить по материалу одному, а они всё время на задании.

– Э-э-э! – улыбнулся Баграмян. – Ты неправильно делаешь… Надо тебе подняться к ним самому и тогда наверняка застанешь, но на их территории лучше не опрашивай, борзеть будут, ты молодой и пока для них не авторитет. Поднимись, пригласи к себе, а если не придут, начальнику РОВД позвони. Но придут наверняка.

– Спасибо, попробую, – я уже перестал злиться, что был без спроса задействован в качестве живой силы и тоже улыбнулся.

Уже подъехав к «базе» и выйдя из машины, Баграмян вдруг спохватился:

– Ах да, я же и правда хотел спросить у тебя насчёт гражданского права! Тут вот какая проблема. Вопрос по наследству…

5

– Зосимыч, ты из кабинета когда-нибудь вообще выходишь? – поинтересовался я, вернувшись на рабочее место и сняв куртку.

В коридоре меня уже ожидали посетители, вызванные накануне для допросов по безнадежным делам, принятым вчера к производству. Набрав по телефону номер уголовного розыска, я узнал у своего хриплого друга, что оперативники до сих пор не вернулись, и принялся за работу. После обеда, закончив со свидетелями, и вспомнив совет своего нового знакомого Баграмяна, я отравился в соседнее крыло, поднялся на второй этаж и, предварительно постучав для приличия в дверь, заглянул в кабинет, указанный мне дежурным. Вечно занятые срочными заданиями оперативники в этот раз на удивление были на месте.

Старший оперуполномоченный Выхин оказался высоченного роста мужчиной с широкими плечами и огромными руками, голова его была выбрита наголо, а крупные черты и суровое выражение лица, по-видимому, призваны были вселять ужас в криминальный элемент. Оперуполномоченный Мельников предстал эдаким сельским красавчиком, стройным брюнетом с вьющимися волосами, спадающими на лоб залихватской челкой, глубоко посаженные карие глаза словно сверкали удалью и бесшабашностью. Еще бы гармонь ему в руки, подумалось мне. Выхина звали Дмитрий, Мельникова – Николай. Мельников выглядел моим ровесником, возраст Выхина определить было невозможно, с равной долей вероятности ему могло быть и двадцать пять, и сорок пять лет. В довершение ко всему, Выхин имел глухой хриплый голос точь-в-точь как тот, что отвечал мне по телефону.

Ну уж нет, этот номер со мной не пройдет.

– Послушайте, Дмитрий! – строго сказал я (свои отчества оперативники не назвали). – Зачем вы изволили валять дурака и два дня по телефону уверяли меня, что вас с Мельниковым нет на месте? Что это еще за детский сад?

Выхин насупился и отвернулся к окну, отчего стал похож на школьника, которому поставили незаслуженно низкую, по его мнению, оценку. Мельников подскочил и заговорил быстро, нараспев:

– Ну что вы, това-а-рищ следователь! Вы пройдите-ка во-он к тому столику и трубочку то сымите!

Я подошел к столу в углу комнаты и снял трубку телефона, Мельников же поднял трубку на ближайшем к нему столе. «Але, ал-ле! Слуша-ю ва-ас!» – пропел он в трубку, а моя, параллельная, повторила все то же самое глухим и хриплым голосом в точности таким, как у Выхина. Потом ту же процедуру вслед за Мельниковым проделал третий находящийся в кабинете оперативник по имени Гриша. Эффект был аналогичный.

– Это я вам отвечал, – потупившись, басом произнёс Гриша, – не было их. Правда!

– Ладно! – я почувствовал себя в глупом положении. – Извините меня, показалось. Жду вас у себя в кабинете сегодня в пять часов. И, пожалуйста, без опозданий.

Постаравшись не смутиться окончательно, я покинул кабинет на плохо гнувшихся ногах и поспешил к себе.

– Адвокатша тут звонила вчерашняя, спрашивала, что и как, – сообщил Зосимыч по моему возвращению, и тут же без всякого перехода поинтересовался. – Ну как тебе наш Баграмян?

– Нормально вроде, вежливый.

– Грамотный мужик. Во всех смыслах, етима. Следователем пятнадцать лет отпахал. Зампрокурора второй год работает. В уголовном праве, в квалификации, что наш зампотех армейский в гайках, а тот любой диаметр на глаз определял. И в русском языке тоже сильно грамотный, не раз мне ошибки в постановлениях находил, – Зосимыч призадумался о чём-то своем.

Я не стал отвечать. Пытался собраться с мыслями, через час предстояло опросить «сладкую парочку» оперативников (фраза из рекламы, а не то, о чём вы могли бы подумать). Чувствуется, мамаша-адвокат настроена серьёзно, а значит, материал надо отработать так хорошо, как это возможно: грамотно, качественно и в срок. Ах, твою мать! Я совсем забыл, сегодня же истекает срок по безнадежным уголовным делам и по материалу о возможном нарушении техники безопасности. По уголовным делам я хотя бы произвёл несколько допросов и мог вынести на скорую руку постановление о приостановлении производства, а вот с материалом ситуация обстояла хуже – не успел сделать совсем ничего. Я схватил нужную папку и помчался к прокурору.

– Плохо это, очень плохо. Плохо это. Очень, – отозвался Валентин Степанович на мои объяснения. – Что ж ты, Сергей, надо было всё бросать и заниматься этим вопросом.