Гранд-Леонард

Женщина заглянула в его глаза и увидела собственное отражение. Тревожное, бледное. И чувство, что с самого начала все пошло немного не так, как думалось, вернулось, стало набирать силу.

– Ну не молчи. Ты сама понимаешь, что пугает только темнота, неизвестность. Поверь мне, она и вполовину не так плоха, как люди и места, которые мы покинули. Давай доведем дело до конца. Я многое сделал, чтобы наступил этот момент.

Элинор вздохнула, пожала плечами:

– Что ж, если это – и правда, единственный путь, я доверюсь твоему здравому смыслу. Уверена, ты не стал бы влезать во что-то действительно опасное, да еще и меня втягивать, – она говорила больше для себя, нежели для него. Тем не менее, Рамону этого было достаточно.

– Я огражу тебя даже от минимальных неприятностей, – торжественно объявил он. – Пронесу на руках, так что ты даже ног не замочишь.

– А вещи? – кивнула Элинор на чемоданы.

– Вернусь за ними, как только доставлю тебя на место. Их тут никто не тронет.

Он снова углубился в заросли, опустился на колени перед сложенными домиком обломками плит и запустил руку в пустоту между ними. Вытянул оттуда пару высоких резиновых сапог.

– Там сейчас воды немного: сантиметров двадцать пять-тридцать. А вот весной бывало до середины бедра. Потому я и раздобыл такие.

– И как давно ты начал туда ходить? – спросила Элинор, глядя, как он обувался.

– О, давно. Потому тебе и нечего переживать, – Рамон подмигнул и снова улыбнулся. – Пора спускаться.

Он пошел первым, вооружившись фонариком, затем стала спускаться Элинор. Она с опаской переставляла ногу на каждую следующую ступеньку металлической лестницы – холодной, мокрой и осклизлой. В лицо летели неисчислимые мелкие брызги, будто кто-то направил на женщину гигантский пульверизатор. Свет фонаря едва разгонял черноту. Ей вдруг показалось, что вода шумит чрезвычайно сильно; что созданный ее движением гул вот-вот опустится на голову, словно шлем весом в десятки килограмм. Элинор погрузилась в эпицентр водопада звуков и странных запахов. Все происходило, как будто во сне. Казалось: стоит лишь преодолеть несколько ступенек, упасть в объятия Рамона, и известный ей мир умрет, а новый еще не родится. Они очутятся посередине – в сюрреалистичном чистилище для беглецов.

Двинулись. Она – на руках Рамона, забрав себе фонарь и вглядываясь в те места, по которым скользил луч света, рассеиваясь в мнимой бесконечности. Он – осторожно переставляя ноги, разрезая шагами тихую гладь реки. Хоть и мелко, но идти было непросто из-за драгоценной ноши – Элинор понимала это по тяжелому дыханию мужчины и его напряженным мышцам.

– Не свисти! – филомена легонько ткнула своего рыцаря кулаком в грудь, когда он издал пронзительную соловьиную трель. – У меня и так мороз по коже.

– Уф, руки потеют. А ты тяжелее, чем кажешься.

– Вовсе нет. Просто мы идем уже минут десять, – шепнула Элинор ему на ухо и сочувственно погладила по гладкой голове.

– Осталось чуть-чуть… Видишь выступ в стене? Это краешек платформы, на которую мы заберемся чуть подальше. Почти на месте, милая…

И действительно: вскоре выступ раздался вширь настолько, что по нему можно было идти. Рядом располагалась лестница. Элинор залезла первой и посветила на площадку, пока Рамон к ней не присоединился.

– Нам в ту дверь, да? – спросила она, указав туда, где в круг света попало углубление в стене, внутри которого – прямоугольник крашеного металла.

– Да. Заходи первой, не бойся.

Элинор пошла медленно, держась на всякий случай за перила одной рукой, а пальцами другой, вытянутой в сторону, едва касаясь стены. Ее накрыла волна страха. С каждым шагом росло ощущение, что стоит лишь нарушить контакт с этими ориентирами, как она сразу потеряется в пространстве: верх смешается с низом, а лево перебежит вправо. Рамон что-то сказал, но Элинор не слушала. Ее стало знобить: платье и волосы вымокли насквозь от непрестанных атак водяной пыли. Теперь стало ясно, почему Рамон, несмотря на жару, попросил захватить с собой куртку.

Холодная дверь – будто сделанная изо льда, не из металла – открылась с поразительной легкостью, несмотря на неприступный, массивный вид. За ней шел небольшой вестибюль, от которого ответвлялся узкий коридор. Впереди располагалась лестница наверх.

– Прямо, – подсказал Рамон, подойдя сзади вплотную и легонько поцеловав ее в шею.

– Здесь что, нет освещения? – с оттенком раздражения спросила Элинор, подсвечивая ступени, чтобы не споткнуться.

– Давно уже нет.

Еще одна площадка с дверью. Она тоже легко повернулась на петлях. Сперва Элинор подумала, что помещение невелико, так как луч света уперся в бетонную стену. Но затем она направила фонарь вправо и охнула: то, что женщина приняла за стену, оказалось фрагментом огромной колонны. Соскользнув с ее края, свет сорвался в бездну пространства, не встретив по пути ни единой преграды. В следующий миг Элинор вздрогнула от неожиданности и заслонила глаза рукой: несколько десятков лампочек загорелись слепящим синеватым светом.

– Что…? Рамон? – в ее голосе слышалась растерянность.

– Я здесь. Сейчас глаза привыкнут, и увидишь! – как же долго он предвкушал это событие!

Элинор слегка разлепила веки и посмотрела себе под ноги. Бетонный пол. Щурясь, подняла взгляд. Ряды цилиндрических колонн высотой метров в пятнадцать, несмотря на их размер, количество и частоту, не создавали ощущения ограниченного пространства – настолько огромным был этот подземный зал. Только около стены, где стояли Элинор и Рамон, шло три ряда, а между ними лежали… ленты электротротуаров, уходящие влево и вправо. Элинор не могла ошибаться, ибо точно такие же доставляли ее к дверям ненавистной резиденции.

Миновав колонны, они подошли к частично металлическому, частично стеклянному барьеру высотой до середины груди. Элинор заглянула за него, встав на носочки и вытянув шею, и увидела внизу несколько глубоких колей с рельсами. Их также разделяли несущие конструкции – еще более монструозные, чем у входа. Далее, отгороженная стеной из одноуровневых построек, параллельно железнодорожным путям шла автомагистраль, по две или три полосы в каждую сторону. За ней с немалым усилием можно было разобрать такое же возвышение с барьером, как то, у которого стояла Элинор, а еще дальше – аналогичные ряды колонн, почти полностью скрывавших противоположную стену.

Имевшегося света не хватало, чтобы разогнать тени, залегшие тут и там: под потолком, подле колонн, барьеров, в углах. Колеи с дорогой и вовсе будто покоились на дне бассейна, заполненного густым полумраком, что вкупе с почти осязаемой тишиной придавало залу мистический вид, от которого Элинор онемела.

– Впечатляет, правда? – спросил Рамон тихо.

Она обернулась к нему, шокированная тем, как одиноко прозвучал его голос и как ничтожно смотрелась его фигура на фоне двух пустых глазниц разного размера, зияющих вдалеке – тоннелей железнодорожной и автомобильной магистрали.

– Куда ты меня привел? Секретный бункер? Брошенная военная база? – прошептала женщина, с усилием разомкнув губы.

Рамон поднял глаза к потолку, окинул взором зал, смакуя момент ее непонимания и смятения.

– Нет, это не бункер, не база. Но место заброшенное – тут ты угадала.

– Ну а что же тогда? Уж не здесь ли…, – она замялась, – уж не «оазис» ли это?

Мужчина рассмеялся и приблизился, заключив Элинор в объятия:

– Неужто я настолько ненормальный, чтобы заточить себя и тебя в страшном пустом подземелье?

– Нет? – робко уточнила она, подняв на него глаза.

– Нет, конечно же, нет. Мы идем наверх, любимая, там и ждет нас новое гнездышко.

Все еще под впечатлением, Элинор подавляла всплывавшие в воображении картины – предполагаемые виды того самого «гнездышка». Что могло удивить ее после всего случившегося за утро? Да и, в самом деле, не спятил же Рамон, чтобы привести ее туда, где им не будет жизни? Он настрадался не меньше ее, мучимый жаждой покоя и счастливого уединения при сохранении всех благ цивилизации под рукой.

Поглощенная этими мыслями, женщина толком не поняла, куда вел ее Рамон. Была вроде бы лестница наверх, какие-то технические помещения, темнота, разрезанная пополам лучом фонарика, запах сырости и свирепая прохлада. Окончательно вернуться в реальность заставило солнце. Они стояли в большом холле с незаконченной отделкой. Такой же пустой, как и лабиринт под землей, он, однако, не пугал: в нем было светлее и теплее благодаря большим окнам по всему периметру. Удивительно, как за каких-то полчаса можно кардинально изменить отношение к жаре – всего-то и надо сменить обстановку на противоположную.

Вопреки ожиданиям Элинор, они не вышли на улицу через широкие двустворчатые двери, но продолжили подниматься по красивой лестнице с мелкими ступенями, начинавшейся прямо у входа. Под ногами хрустели осколки бетона и кирпича; в полосах света плясала потревоженная пришельцами пыль.

– Что мы делаем в заброшенном здании, Рамон? – спросила Элинор между вторым и третьим уровнями. – По правде говоря, я уже устала…

– Мы пришли, дорогая. И это больше не заброшенное здание, – ответил мужчина, не переставая подниматься. – Теперь это наш дом.

– Это? – филомена споткнулась. Вниз полетели камешки.

– Ну, не прямо эта часть здания, – поспешно добавил мужчина. – Наверху, наверху…

Элинор только вздохнула, а про себя стала молиться всем силам, в какие никогда не верила. Просить, чтобы там было лучше, чем везде, где она побывала с момента спуска в коллектор.

И снова дверь на крохотной площадке, огороженной перилами. Балки сводчатого потолка, казалось, нависали здесь настолько низко, что можно было удариться головой.