Куда задумчивый, бледнея восхищенно,
Пловец-утопленник спускается порой.
Давид Самойлов:
С тех пор я был омыт поэзией морей
Густым настоем звезд и призрачным свеченьем,
Я жрал голубизну, где странствует ничей
Завороженный труп, влеком морским теченьем.
Бенедикт Лифшиц:
С тех пор я ринулся, пленен ее простором,
В поэму моря, в звезд таинственный настой,
Лазури водные глотая, по которым
Плывет задумчивый утопленник порой.
Подстрочник:
И с тех пор я купался в Поэме моря,
Млечный и пропитанный звездами,
Пожирая зеленую лазурь, куда бледным,
Очарованным грузом порой сходит задумчивый утопленник.
Как видите, фантазия переводчиков порой просто несносна.
Приведу для разнообразия двенадцатый катрен:
Набоков:
Уж я ль не приставал к немыслимой Флориде,
где смешаны цветы с глазами, с пестротой
пантер и тел людских и с радугами, в виде
натянутых вожжей над зеленью морской!
Давид Бродский:
А вы знаете ли? Это я пролетал
Среди хищных цветов, где, как знамя Флориды,
Тяжесть радуги, образовавшей портал,
Выносили гигантские кариатиды.
Евгений Головин:
О Флориды, края разноцветных загадок,
Где глазами людей леопарды глядят,
Где повисли в воде отражения радуг,
Словно привязи темно-опаловых стад.
Леонид Мартынов:
А знаете ли вы, на что она похожа,
Немыслимость Флорид, где с кожей дикарей
Сцвелись глаза пантер и радуги, как вожжи
На сизых скакунах под горизонт морей!
Давид Самойлов:
Вы знаете! Я плыл вдоль неземных Флорид,
Там, как цветы, глаза пантер, обличьем сходных
С людьми, и, наклонясь, там радуга парит
Цветною упряжью для табунов подводных.
Бенедикт Лифшиц:
Я плыл вдоль берегов Флорид, где так похожи
Цветы на глаз пантер; людская кожа там
Подобна радугам, протянутым, как вожжи,
Под овидью морей к лазоревым стадам.
Подстрочник: