Дети сакморов

– Не понял, что за лунная. Светилась, что ли? Стало быть, пятеро вышли. Но он говорит: типа, четверо и лунная. И чёрт бы с ними! Так нет, он давай наблюдать. Пинкертон лесопарковый! Так эти четверо вынесли чего-то завёрнутое. В брезент, вроде. Он решил, что тело. Трупак, типа. И тут…

Размахин вытер слёзы.

– Умора! Андерсен отдыхает! Земля, говорит, расступилась и какая-то яма образовалась. Да что там яма, провал целый! И эти четверо злодеев труп в яму кинули, а оттуда – сноп искр. Прямо полыхнуло! Хре-хре-хре!

Размахин затрясся в приступе смеха.

– Сказочник датский! А земля потом сомкну… Хре-хре-хре!

– Ты бы лучше у него спросил, – веско заметил один из оперативников, – где он травку берёт и куда потом прячет. Может, у него там в лесу мешок зарыт. Пацаны ещё найдут, всю школу окурят.

Размахин отмахнулся.

– Это не по нашей части! Этим пусть наркоконтроль занимается.

Голубев встал, подошёл к Размахину и тронул его тихонько за плечо.

– Лёня, в коридор… На минуту!

Леонтий посмотрел на него удивлённо, на коньяк – с сожалением, но застолье всё-таки оставил и пошёл в коридор вслед за Голубевым.

Он знал, что Борис упрям до крайности и, если уж пристал с чем-то, то в покое не оставит и вечер испортит занудством своим обязательно.

«И чего ему приспичило?» думал Леонтий.

Впрочем, будучи от природы человеком догадливым, понял он, что именно шутейным рассказом своим привлёк внимание зануды Голубева. Потому начинал уже потихоньку корить себя и поругивать, пока ещё не последними, но всё-таки весьма обидными словами, за чрезмерную болтливость.

Он помнил прошлогодний случай, когда один оперативник, сболтнув лишнего, едва не навлёк беду на весь отдел, успешно закрывавший план по магазинным кражам за счёт местных бомжей. Голубе, помнится, тоже тогда вот так в коридор парня вызвал. А потом весь отдел дружно объяснительные писали от служебного расследования отбивался. Двоих, кажется, уволили.

Но в его-то рассказе что могло привлечь внимание Голубева? Забавная белиберда, привидевшаяся бомжу. Или просто выдумка.

Шутейная история. Или теперь уже не шутейная?

«Блин!» подумал Размахин, прикрывая дверь.

– Дело о бомжах помнишь? – с ходу взял быка за рога Борис.

Размахин отрицательно покачал головой, с тоской прислушиваясь к шуму застолья.

– Мы почти год его ведём! – воскликнул Борис. – Наш отдел…

– Я дела твоего отдела не вмешиваюсь, – поспешно заметил Леонтий. – Совершенно они мне не интересно. Своих дел хватает, в срок закончить не успеваю.

– Так поясню, – не отступал Борис. – Дело-то серьёзное. Похоже, банда действует. Преступная группировка, и ещё какая! Год назад появилась информация, что кто-то вычисляет алкоголиков, одиночек, брошенных родственниками людей с жилплощадью. Заставляет их оформлять крупные кредиты в банке под залог недвижимости. Люди после этого исчезают, недвижимость банку переходит. Кредит, полагаю, бандюкам так же переходит. Квартиру они потом продают. Ловко?

– Ничего особенного, – равнодушно заметил Леонтий. – Полно таких банд в Москве. Вся Москва в таких бандах. Ловить их – не переловить. И кредиты навязывают, и квартиры отбирают, и убивают. А то и в рабство продают или на органы. Правовое государство, одним словом! Чего позвал?

Борис хмыкнул смущённо.

– Понимаешь, в чём штука… У них там цепочка: риэлторы, банкиры, юристы, нотариусы. Не удивлюсь, если и из нашего ведомства кое-кто пасётся с этими разбойниками. И все одной связке, плотно…

Он показал Леонтию туго жатый кулак.

– Никакой утечки информации! Ни одного трупа! Никаких следов! А по документам – одна лепота! Договор, заявление о предоставлении кредита, показания свидетелей, что должник убыл в неизвестном направлении, иск и постановление суда. На трёх процессах даже адвокаты должников присутствовали… Или якобы адвокаты… В общем, каждый раз они подтверждали, что ответчик долг вернуть не может, тяжело болен и выехал то к дяде в Белгородскую область, то к тёте – в Орловскую. В общем, изъятие с чистой совестью!

Размахин посмотрел на него удивлённо.

– И чего ты тогда кипятишься? – спросил он. – Чего год дело тянешь? Нет состава, так закрывай – и всё.

Борис покачал головой.

– Есть состав, Лёня. Очень даже есть! Супруга одного из потерпевших заявление написал ещё год назад. Они разводиться собирались, жили отдельно. Но развестись не успели, тянули чего-то. Муж, не дожидаясь развода, спиваться начал потихоньку. Она приходила к нему, навещала. Обеды варила по старой памяти, жалела дурака. И стал замечать, что какие-то людишки к мужу захаживают. Не бродяги, не алкоголики… Это бы ладно! Нет, чистенькие ребятки, гладенькие, в импортном европейском прикиде. С ней стараются не сталкиваться. Как завидят из окна, что она на подходе – сразу шмыг из дома! Но несколько раз она их в дверях застала. И на машинках приличных подъезжали. Она сразу поняла, что плохо дело. Серьёзные ребята её мужа в оборот взяли. Несколько раз увещевала она мужа, просила этим типам дверь не открывать. Да он уже соображал плохо. Может, опаивали они его чем-то? Короче, пропал он бесследно. А вскоре в квартирке семья обосновалась из ближнего зарубежья. А на муже долг повис такой величины, какой, как выяснилось, и стоимость квартиры не покрывает. Вот так эту квартиру банкиры оценили! А поскольку развод не оформлен, то банк и её стал исками донимать. Она к нам с заявлением кинулась. Месяца три мы с ней работали. А потом и она пропала бесследно… Потом и по другим пропавшим заявления от родственников были…

Борис ударил кулаком по стене. Так, что сухая краска посыпалась на пол.

– И ведь все бесследно пропадают! Исчезают! А родственники между тем утверждают, что бандюки в разговорах поминают иногда какую-то «госпожу». Баба там, что ли, верховодит? Одним словом, темнота сплошная.

На Размахина рассказ Бориса никакого впечатления не произвёл.

– Может, и баба, – заметил он. – Бывает и такое. Дело глухое, бестолковое. Это сразу видно. Потерпевших нет. Родственники ничего путного сказать не могут. А кто мог бы – сам исчез. А этих бандюков не мелкота прикрывает на уровне участкового, а серьёзные люди. Без очков видно. Так что или закопаешься т в этом деле и выговор за «висяк» заработаешь, или самого закопают. Уж извини за грубый и циничный юмор! Зато от души!

И Размахин похлопал Бориса по плечу.

– Э, нет! – возразил тот и отстранил руку Леонтия. – Твой бы человечек мне бы помог! Бродяга этот!

Леонтий изумлённо заморгал.

– Кто? Бомжара?! Алкоголик? Боря, очнись! Я же тебе не всё рассказал! Этот болван утверждает, что четверо бандитов по его следу пошли, причём один из них землю зачем-то копал, а остальные его преследовали по лесу, пролетая над верхушками деревьев. Летели, понимаешь? Они за ним летели! Асы Геринга, блин! Ты такие показания в своё дело шить будешь? Да тебя в момент из органов попрут и в лечебницу определят. С бомжа – какой спрос, а ты за каждую бумажку отвечаешь. Прекрати, ей-богу!

Возражал Леонтий, но понимал уже прекрасно, что Бориса с пути не свернуть. И потому за неосторожный рассказ свой ругал себя уже последними словами.

– Чёрт ними, с показаниями! – напирал Борис. – Дай мне его завтра на один день! Нет, на пару часов. Быстро на машине подскочим в парк. Пусть он мне место покажет, где бандитов этих видел. Джип – машина тяжёлая. В дождь на мокрой земле обязательно должна колея остаться. Тем более, что место там глухое. Если найдём колею, то рядом можно и место захоронения вычислить. Не могли они все следы убрать, не могли!

Леонтий вздохнул горестно.

– Зациклился ты на этих бандюках, Боря. Всякой чепухе веришь, лишь бы дело сдвинуть. Выдумка же это! Глупая выдумка!

– Насчёт полёта – да, – убеждённо сказал Борис. – Бежали за ним быстро. Может, через кочки перепрыгивали. Вот ему и почудилось со страху… А насчёт трупа – очень похоже на правду. У нас была версии, что трупы из Москвы не вывозят, а прямо тут и хоронят. Морги проверяли, крематории, кладбища… А если в парке? Была и такая версия. А Лосиный остров – это место, где парк в настоящий лес переходит. И всё в черте города. Ночью и в лесу… Почему нет?

«Чёрт бы тебя драл с твоими догадками!» проклял мысленно коллегу Леонтий.

Он знал настырный характер Бориса. Откажешь – он ведь такой шум поднимет, что и до начальства эхо дойдёт. Звучное эхо. И телефон завтра же от звонков накалится. Тогда дело тихо не закроешь. Глядишь, Любанин этот в важные свидетели попадёт.

«Может, потому Любанин и историю придумал, что рассчитывал в свидетели попасть? И потом поторговаться? Но тогда складней надо было сочинять, правдоподобней. Но ведь сработало!»

Леонтий изобразил минутное раздумье.

Получилось не очень убедительно. Видно было, что решение он сразу принял, а сейчас лишь пытается вздыхать на разные лады.