«Злой» ангел

– Ничего. Приятные женщины.

Потом Федя с Николаем Владимировичем зашли в слесарную мастерскую, дверь в которую располагалась за третьим, не работающим котлом.

В слесарной мастерской было накурено. Мужики в синих одинаковых спецовках играли за большим столом в карты. Увидев Николая Владимировича, они встали из-за стола и разбежались по мастерской. Кто-то начал разбирать задвижку, двое слесарей стали возиться с насосом.

– Вот это мастерская, где происходит большая часть слесарных работ. Это Борис Александрович. Он бригадир. С вопросами по работе обращайся к нему, – Николай Владимирович указал рукой на слесаря, который разбирал задвижку.

Борис Александрович, самый старый из слесарей, протянул Феде грязную руку. На вид ему было не меньше семидесяти лет. Федя ответил на рукопожатие, отметив, что рука у Бориса Александровича крепкая.

– Вы ещё мне обещали спецодежду выдать, – проговорил Федя, разглядывая свою почерневшую ладонь.

– Да, пошли на склад! – Николай Владимирович развернулся и пошёл к выходу. Краем глаза Федя увидел, как слесаря побросали работу и стали рассаживаться за столом.

2

Федя с начальником опять поднялись на второй этаж. Николай Владимирович выдал Феде спецодежду, показал ему мужскую раздевалку.

– Вот твой шкаф для одежды.

– А это что за дверь? – Федя указал рукой на деревянную дверь в конце заставленной деревянными шкафчиками раздевалки.

– Это душевая. После работы, чтобы не ехать домой грязным, можно принять душ, – с этими словами Николай Владимирович вышел из раздевалки, прикрыв за собой дверь.

Федя переоделся, отметив, что спецодежда сшита по его размеру, хотя Николай Владимирович взял на складе первый, попавшийся под руку, свёрток.

Переодевшись, Федя пошёл в слесарку. Мужики по-прежнему играли в карты.

– В покер будешь играть? – спросил Федора один из игроков, не глядя в его сторону.

– Нет, спасибо. Я…

– Тогда беги за бутылкой! – сказал слесарь, не принимавший участия в игре. Он сидел на деревянной скамье, скрестив руки на груди.

– У меня пока денег нет…

– Так найди их! – слесаря слегка потрясывало, из чего Федя сделал вывод, что у него похмелье.

– Не обязан! – коротко ответил Федя, удивившись собственной резкости, и направился к Борису Александровичу. – Чем бы мне заняться, Борис Александрович?

Федя услышал смех за игральным столом.

– Называй меня просто Борис. Не знаю, как у вас, но у нас называть друг друга по отчеству не принято. Так только начальники между собой общаются, а мы народ простой. Займись задвижкой. Сальники набей, щёки зачисть…

– Что? – не понял Федя.

– Ладно, ты, я вижу чайник в этом деле. Давай так: я говорю, а ты делаешь и не задаёшь вопросов, и тогда через месяц ты станешь полноценным слесарем.

– Окей! – ответил Федя.

Под руководством Бориса Федя научился ремонтировать задвижки, устанавливать их на трубопроводы. В тот же день Федя научился делать хомуты на трубы и устанавливать их. Федя никогда раньше ничего такого не делал, поэтому в конце рабочего дня он гордился собой.

Федя познакомился со всеми слесарями. Также он узнал, что слесаря, который хотел отправить его за бутылкой водки, зовут Алексей. Алексей работал в котельной меньше месяца и, по утверждению слесарей, сам не проставился.

–Ты правильно сделал, что не пошёл для него в лавку, – шёпотом сказал Борис Феде, когда Алексея не было в слесарке. – Как сразу себя поставишь, так все и будут к тебе относиться. А ты, я смотрю, не из робкого десятка. Молодец!

Когда вечером Федор принимал душ, его не покидало ощущение, что на него смотрят. Ему казалось, что в душевой кто-то есть. И этот «кто-то» стоит совсем рядом. Иногда Феде казалось, что он видит сквозь пар чьё-то лицо.

Быстро смыв с себя мыльную пену, Федя поспешил на выход. На двери висело зеркало. Когда Федя подошёл к зеркалу, он увидел в нём очертания человеческой фигуры у себя за спиной. Федя оцепенел от страха, в горле всё пересохло.

– Федя, ты чего там, уснул, что ли? – Звук голоса сварщика Евгения вывел Федю из состояния оцепенения. Федя протёр рукой запотевшее зеркало. За спиной у него никого не было.

«В котельной жарко, шумно. Это мой первый рабочий день, я устал. Понятное дело, что всякая ерунда мерещится!» – подумал Федя, отодвинул засов замка и вышел из душевой.

– Ну, наконец-то! – Женя прошмыгнул в душевую.

Одевшись, Федор вышел из раздевалки. По дороге от котельной до проходной он осматривал территорию, прокручивал в памяти события сегодняшнего дня и пришёл к выводу, что работать в котельной не так уж плохо. Зря он утром так переживал. К жаре, к шуму и к грязи можно привыкнуть.

Федя посмотрел на небо, вдохнул полной грудью прохладный майский воздух, пахнущий зеленью и весной, и улыбнулся. С улыбкой на лице он прошёл через проходную, попрощался с сонным охранником. За проходной Федора ожидал неприятный сюрприз. Он увидел Алексея с каким-то бомжеватым типом. Заметив Игнатьева, они пошли в его сторону. Улыбка сползла с лица Федора. Он понял, что сейчас будет серьёзный разговор.

– Федя! – Алексей стоял, широко расставив ноги, заложив руки за спину.

– Чего? – Федор старался держаться непринуждённо, хотя внутри его бушевал вулкан ярости, готовый вот-вот взорваться. Федя вспомнил колледж, вспомнил тех, с кем он учился. У них всегда были такие же, как сейчас у Алексея, выражения лиц. Глядя на Алексея, Федя понял, что разговор с ним не сулит Феде ничего приятного.

– Давай отойдём в сторонку. Что людям мешать, стоять тут в проходе?

– Отойдём! – согласился Федор. Сейчас он понял, почему Алексей не один, а с товарищем. По пропитым лицам работяг было видно, что они чего-то побаиваются. И даже вдвоём они ничего не смогут ему сделать. Это придало Игнатьеву уверенности в себе.

«Главное, чтобы не повторилась ситуация, как в колледже! Я перегрызу им глотки, если он посмеют меня оскорбить!» – подумал Федя.

– Ты чего, урод? Я тебя по нормальному попросил сегодня сходить за пузырём, а ты что мне ответил? – Алексей начал кричать на Федю, как только они отошли от проходной и встали в тени разлапистых голубых елей.

– Во-первых, я не урод, а во-вторых, я не обязан для тебя в магазин бегать. В– третьих, по-нормальному так не просят! – Федор смотрел в глаза Алексею, сдвинув брови.

– Ты чего, щенок, учить меня будешь? – Алексей уже не говорил, а визжал. Его товарищ стоял рядом и улыбался отвратительной беззубой улыбкой.

– Если я – щенок, то ты, получается, пёс старый! – Федор улыбнулся собственному остроумию.

– Ах ты…– Алексей извлёк из кармана сильно поношенных штанов большой болт, сжал его в кулаке и размахнулся.

– А без болта слабо? – послышался знакомый голос за спинами пролетариев. Алексей обернулся, увидел Бориса Александровича, засунул болт в карман.

– Это наше дело, Борис! Иди…

– Нет, Алёша, это ты иди! Федя с тобой культурно общался, я слышал. На мальца не наезжай, а то будешь иметь дело со мной… Федь, нам с тобой в одну сторону ехать. Пойдём скорее, а то автобус уйдёт. Следующий будет только через полчаса.

– Пойдем, – согласился Федя, и они с Борисом пошли в сторону автобусной остановки. Они шли, не оглядывались. Федя не смотрел назад потому, что хотел показать пролетариям, что ему на них насрать. А Борису Александровичу на них и так было насрать. Для него они были никем, и звали их никак.

3