Из тьмы

Мокрая рубашка неприятно холодила тело, касаясь противными льдинками его подмышек. Казавшиеся ватными ноги мелко дрожали, переходя иногда в более широкое покачивание. Но стоило прижать колени друг к другу, дрожь передавалась на все тело.

Он украдкой взглянул на стойку. Но увидел только макушку, склонившейся над книгой, библиотекарши. Она за ним не наблюдала. Вероятно даже забыла, что он тут есть. И его это вполне устраивало. Меньше всего ему сейчас хотелось вызывать подозрительные взгляды. А выглядел он, по своему разумению, вполне подозрительно.

Ну конечно же, он ведь украл карточку читателя.

Он усмехнулся. В тюрьму его за это не посадят, но и по головке тоже не погладят.

«Ей понравилась моя книга. Но она меня не узнала, – мелькнуло в его голове. – Да и хрен с ним. Главное, что не застала, когда я рылся в картотеке».

И да, это было главным.

А узнать его сейчас по той фотографии было сложно. Да и не фанатка она, чтобы помнить, как выглядит автор на задней стороне обложки книги, которую прочитали всего три человека.

Сделав пару спокойных вдохов, он попытался успокоиться. И когда дрожь в ногах стала тише, взглянул на лежащую перед ним подшивку.

Сверху на первой и уже пожелтевшей странице крупными черными буквами было написано «ЗНАМЯ ТРУДА», правее стояла дата: Среда 4 января 1978 года.

«ЗНАМЯ ТРУДА».

Не «МОЙ КРАЙ», а «ЗНАМЯ ТРУДА».

Антон подумал, что над ним решили подшутить. Но под названием более мелким шрифтом значилось: Орган КПСС и районного совета народных депутатов Калининской области, г. Торопец.

Из этого следовало то, что газету не раз переименовывали.

«Что ж, ладно, – подумал Антон. – Всего двадцать четыре года, а все кажется настолько древним и не реальным».

Он прочел первый заголовок: «НОВОГОДНЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ СОВЕТСКОМУ НАРОДУ».

«Советскому. Советскому! Черт, я здесь точно ничего не найду, – где-то внутри начали нарастать раздражение и злость. – Бытовая смерть, инфаркт, даже самоубийство – что из этого могло попасть на эти страницы в городе с населением в четырнадцать тысяч человек? А каково было население в 1978? Черт, да тогда шагу лишнего без разрешения сделать было нельзя. И что я здесь собираюсь найти?»

Но он все равно начал переворачивать страницы, пока не дошел до августовских номеров.

«Середина или конец августа? – попытался вспомнить он. – Когда тетя Таня забрала меня?»

Он перевернул страницы к следующему номеру, вышедшему в среду 9 августа. Потом добрался до среды 16-го. Пролистал вперед и остановился на статье с названием «Граждане, будьте осторожны с газом!», и что-то внутри сжалось в маленький тяжелый комочек.

5

В понедельник 14 августа капитаном милиции Лариным Сергеем Петровичем были обнаружены тела гражданина Полевого Дмитрия Антоновича и гражданки Полевой Анастасии Владимировны, состоявших в браке.

Капитан милиции пришел к ним домой в связи с тем, что их сын, в результате несчастного случая попал в больницу, и обнаружил их лежащими на кухне. Как сообщил капитан милиции Ларин, в доме сильно пахло газом. Приехавшие фельдшера констатировали смерть, скорее всего от удушья и отравления газом. Капитан милиции Ларин отметил, что газовые конфорки небыли открыты, но газ по всей видимости выходил через плохое соединение шланга с плитой.

Связь с предыдущими смертями граждан в милиции отрицают. Они заявили, что сын Полевых Антон, которому исполнилось четырнадцать лет, жив и находится без сознания в хирургическом отделении нашего города, а дети погибших с начала этого месяца четырех семей, тоже были мертвы.

В милиции считают, что граждане Полевые погибли в результате своей халатности, не проверив вовремя газовую плиту. Что же касается несчастного случая с четырнадцатилетним Антоном, то здесь так же нет состава преступления.

6

Антон почувствовал, что вспотел еще больше. Промокшая рубашка прилипла к спине, и словно облитая ледяной водой, пробирала крупной дрожью его тело. На руках выступили мурашки, создавая впечатление копошащихся под кожей мелких жучков. В голове звенело, но Антон сразу отметил, что это не предвестники возможной потери сознания. Это был звон ошеломления, звон волнения, звон возбуждения.

Теперь он знал, как погибли его родители.

«Но почему тетя Таня никогда не говорила мне об этом? Почему умалчивала и никогда не касалась этой темы? Она вообще не желала говорить о том, что было до 16 августа 1978 года, когда она забрала меня из больницы в Торопце и увезла в Тверь (тогда еще Калинин). Почему?»

Смерть от отравления газом не казалась ему чем-то таким сверхординарным, чем-то неподобающим и жутким, о чем не следует говорить подростку.

Если только это не было как-то связанно с другими смертями, о которых упоминалось в этой статье. Однако, милиция в то время их не связывала. Да и какова причина их смертей?

…а дети погибших сначала этого месяца четырех семей, тоже были мертвы.

«Четыре семьи, включая детей, – с ужасом подумал Антон. – Это дело рук какого-то психопата? И почему смерть моих родителей могли связать с их смертями?»

Четыре.

Эта цифра осела в его сознании, покрывая все белым бархатистым пеплом. Словно навязчивая идея без определенных действий, без четкого понимания смысла.

Четыре.

Четыре подростка вместе с их родителями.

«Я пятый? – вдруг подумал он. – Но почему, черт побери, меня это волнует? Как я мог быть с ними связан? Я что, тоже должен был умереть? Но… Но я же жив. Я… я попал в больницу».

Капитан милиции пришел к ним домой в связи с тем, что их сын, в результате несчастного случая попал в больницу…

«Какого, нахрен, несчастного случая? – думал он. – Что со мной произошло? Какого хера я ничего не помню?»

Звон в голове сменился натужной пульсацией в висках и тихим монотонным свистом. По затылку свинцом разлилась тяжесть.

Антон попытался взять себя в руки, предчувствуя возможность обморока, если не прекратит лезть в закрытые дебри своей памяти. Он закрыл глаза и помассировал виски. Его пальцы показались ему ледяными, и неприятные ощущения, в месте их прикасания к коже, оттеснили на задний план грубую пульсацию.

«Так, ладно, – подумал он. – Может и не стоит в это лезть? Просто сдай подшивку и начни новую жизнь. К чему вспоминать прошлое? Ведь, прошлое должно оставаться в прошлом. Не так ли? Да, тетя Таня говорила мне, что это именно так. И со временем я в это поверил. Черт, да я и сейчас в это верю. Вот только…»

Вот только ему хотелось знать.

Знать больше. И понять, наконец, почему прошлое (его прошлое) должно оставаться в прошлом.

Он вспомнил, как на одном из интервью, которое он давал какому-то популярному журналу, его спросили о детстве. Вопрос формулировался так: «Какое у вас было детство, и как оно повлияло на ваше творчество?» Но прямой смысл вопроса имел другой контекст, вопрошающий о том, какая хрень могла произойти с ним в детстве, что он начал писать романы ужасов.

И он всегда отвечал одно и тоже, что просто всегда любил много читать. И ничего более.

Иногда ему хотелось ответить на подобный вопрос, что прошлое должно оставаться в прошлом. Скажи он правду, что ничего не помнит из своего детства, и ему бы просто никто не поверил, продолжая наседать все с новыми и новыми вопросами. А фраза «Прошлое должно оставаться в прошлом», вполне могла сойти за ответ. Только в этом случае они могли начать копать его пошлое сами. И иногда ему этого хотелось. Если он не может вспомнить, то пускай это сделают они. Но в тоже время он и боялся того, что могут накопать журналисты. И порой этот страх (совершенно не объясненный и беспричинный) не давал ему покоя.

Антон почувствовал, что на него смотрят. Глазеют. И очень пристально.

Убрав руки от головы, он осмотрелся. Библиотекарша тут же опустила голову, снова уткнувшись в книгу. Но ее взгляд, казалось, оставил на нем свою липкую паутину. Он чувствовал, что не понравился ей. Да и с чего он должен был ей понравиться? Но он чувствовал, как от нее сквозит неприязнью.

«Да, умеешь ты производить впечатление», – подумал Антон.