Пощечина снежному человеку

Матвеев посмотрел на свет бутылку.

– Этот придётся послушать подробно, иначе можешь не осознать важность моей просьбы к тебе. Приказывать я уже не могу, не то время, не война, а вот убедить выполнить одно моё очень серьёзное поручение рассчитываю. Готов? Ну, давай, поднимем!

Мужчины без слов выпили.

– Уверен, что давно догадываешься, по какой такой важной причине я тебя из твоего Лермонтова сюда ещё по осени, заранее, дёрнул? И какое задание тебе здесь предстоит выполнять, небось, тоже понял?

– Не совсем, но думаю, что догадался.

– Догадался, конечно. Иначе никто в твоей школе в Лермонтове не знал бы, не слышал от тебя, что скоро героем станешь, что весь мир о тебе узнает. Было ведь такое, а?

– Было.

Золотарёв в смущении почесал затылок.

– Так это когда я в сентябре сигнал получил, что нужно в тайгу перебираться. Понял, что предстоит та самая важная работа, о которой мы последний раз говорили с тобой в Москве. Вскинулся на вокзале, ляпнул что-то такое радостное своим школьникам. Вроде как сказанул, что уезжаю, но скоро вернусь и всё им расскажу. Ну, что они ещё услышат обо мне, когда мы перевернём мир! Мальчишки ничего ведь тогда толком и не поняли, думали, что я шучу. Директор в школе, правда, скандал закатил, когда я ему заявление на увольнение принёс.

– Думали, не думали… Знаю точно, чего ты там наговорил, работа такая. Давно это было, считай, что и не было. Теперь пришла пора тебе послушать меня внимательно.

И, словно пытаясь рассмотреть известное только ему одному, то далёкое, неведомое, таинственное, о чём он рассчитывал рассказать старому боевому другу Семёну Золотарёву, генерал Матвеев подошёл к окну.

– Газеты ты читаешь, думаю, что и политинформацию среди своих студентов-путешественников на турбазе по понедельникам проводишь. Значит, наслышан, что в январе будущего года состоится съезд Коммунистический партии Советского Союза. Вопросы там будут решаться сложные, масштабные, касающиеся не только нашей страны, но и всего мира. Вот сейчас, например, мы бодаемся с Западом по вопросу атомного оружия, всё время кто-то вырывается вперёд, другой догоняет. У нас и у Америки уже есть такие бомбы, из-за которых весь мир считает наши государства самыми могущественными державами.

И в космосе точно так же – то мы первые, то американцы.

Все здравые люди понимают, что отношения нужно налаживать, иначе в одно прекрасное время всё может полететь к чертям! Сейчас вот мы начинаем соревноваться с ними в экономике. Простому человеку ведь так с ходу и не понять, не сравнить количество советских или американских атомных килотонн и даже точно не оценить объём выплавки чугуна и стали, который приходится на его душу в год. Но гражданин любого государства хочет иметь ясный и понятный повод гордиться своей страной, хочет, чтобы она во многих важных делах была первой в мире!

Простой обыватель имеет право существовать комфортно, с возможно минимальным количеством жизненных проблем. Большие люди, имеющие власть в нашей стране, понимают, что тот из них, кто первым даст советским трудящимся возможность чувствовать превосходство над американскими трудящимися не только в количестве чугуна, но и в чём-то другом, более понятном и интересном для этих самых трудящихся, будет иметь право на многое. У больших людей будет ещё больше власти, больше материальных благ.

Вот они и стараются придумать какие-то невероятные свершения, которые положительно прозвучали ли бы не только у нас в стране, но и во всём мире. Этими вопросами занимаются очень умные и образованные люди, не пустозвоны какие-то, поверь. Такие спецы способны выдумать и доказать широкой общественности самое невероятное!

В прошлом году состоялось заседание президиума Академии наук СССР. Знаешь, о чём там они говорили?! Ты, Семён, не поверишь, но на повестке дня стоял один единственный вопрос: "О снежном человеке"! Ты догадывался о возможном задании правильно, вот и наши академики рассудили, что успех в поисках этого чудища может вознести на вершину власти и благополучия любого из них! Конечно, им невероятно хотелось, чтобы удача улыбнулась именно советскому человеку, тогда и чудовище считалось бы нашим, советским, мы опять были бы первыми, как и в космических делах.

Эта тема сейчас наиболее актуальна и привлекательна для обывателей всего мира. На Западе выходят книги, снимаются фильмы о снежном человеке, публикуются наспех смонтированные мутные фотографии с его изображением, придумываются детские комиксы. В распоряжении публики сейчас есть всё, кроме неопровержимых доказательств существования такого персонажа. Ни-че-го! Ни одного реального факта, только болтовня.

Вот на такой мощной волне интереса некоторые знаменитые советские учёные и решили, что именно СССР должен срочно первым предъявить миру эту таинственную тварь! Громкое патриотическое дело получалось одновременно и политическим, несомненно, карьерным и обязательно денежным.

Обсуждать вопрос о поимке снежного человека пожелали многие из академиков, весьма уважаемых и заслуженных людей. Благодаря их настойчивости и авторитету мощная экспедиция по поиску снежного человека вскоре получила официальное одобрение Академии наук СССР; на определённом в Памире маршруте был введен временный запрет для других путешественников и альпинистских групп, на обеспечение необходимого порядка туда были направлены вооружённые армейские подразделения.

Докладную записку об организации экспедиции, целью которой являлась бы получение советскими людьми неоспоримых доказательств существования снежного человека, отправили в ЦК КПСС, там, в отделе науки ЦК, немедленно одобрили идею академиков.

Для экспедиции были созданы все возможно комфортные условия: им дали лучших местных проводников и самых опытных собак из элитного военного питомника.

И вот, представь, через несколько месяцев поисков эти умнейшие учёные спустились с Памира с пустыми руками. Снежный человек не то, чтобы не был пойман, а даже ни разу не сфотографирован. А ведь о неминуемом грандиозном успехе советской экспедиции наша пропаганда уже раструбила по всему миру!

Деятельность поисковой комиссии была быстро свёрнута, правда, ликвидационное постановление о ней президиум АН СССР будет принимать позже. По всем инстанциям прошла немедленная команда всячески замалчивать конфуз. Инициаторы и участники знаменитой академической экспедиции на Памир лишились своих должностей, научных и карьерных перспектив продвижения по службе. Среди тех, кто был примерно наказан, оказались и наши люди… Обид было много.

Работа по подготовке той экспедиции была проделана значительная, собиралась подробные данные обо всех потенциальных местах нахождения снежного человека, не только по Памирскому району, но и по всей стране. И вот, представь себе, всё закончилось, громкое дело прикрыли, шум от него утих, но остались люди, многих из них я знаю лично, которые хотят оправдаться, по-прежнему стремятся предъявить миру свою правоту. Конечно, они продолжают понемногу работать в этом направлении, мы знаем это совершенно точно, но возможности сделать что-то значительное, реальное, у них сейчас уже нет.

Хорошие учёные, искренне любящую нашу страну, по-прежнему хотят, чтобы СССР был первым государством, где нашли бы этого злосчастного снежного человека! В их распоряжении сохранилась вся нужная информация; они уверены, что чудовище существует, но организовать вторую такую же масштабную экспедицию им никто уже не позволит. А представь себе, если каким-то образом снежный человек в ближайшее время будет найден?! Нами, советскими людьми. И, если всё будет сделано правильно, если мы успеем вовремя, то это сообщение обязательно прозвучит в январе на съезде! Весь мир с высокой трибуны узнает, что мы опять первые, что снежный человек действительно существует, что он наш! Представляешь?!

Ладонь генерала, поднятая в привычном азарте важного выступления, медленно опустилась. Он пристукнул кулаком по столу.

В открытые шторы заглянуло настойчивое дневное солнце, Золотарёв вежливо откашлялся и аккуратно поставил пустую рюмку на стол.

– Я слышал что-то такое от охотников, манси иногда проговариваются.

Матвеев помолчал, понемногу остывая от нечаянного пафоса и собираясь перейти к практической части разговора.

– Ты прав, мы по своей линии уже поработали и с манси. Некоторые из них не без греха, многое чего соблазнительного есть в охотничьей-то жизни, да ещё и в глухом лесу… Они люди тёртые, быстро смекнули, что проще и безопасней ответить на некоторые наши вопросы, чем привлекаться по реальным статьям. Говорят, что не раз видели в местных горах, в пещерах, тех самых снежных людей, которыми мои московские учёные так интересуются…

– Ты что, Николай Фёдорович, здесь, у нас, поиски хочешь устроить?!

Золотарёв поднялся, взъерошил чёрный чуб, подошёл поближе к генералу.

– Да, Семён, вот об этом я и хотел с тобой сейчас поговорить. Да ты присаживайся, присаживайся, за минуту нам с этим делом не справиться.

Не спрашивая, Матвеев снова разлил коньяк по рюмкам.

– Недавно меня попросили очень серьёзные друзья в Москве, я, естественно, доложил о намечающейся учёной инициативе своему начальству. Не то, чтобы по этому поводу был официальный приказ, но мне дали понять, что попробовать разрешают. В порядке личной инициативы. Если что, то виноват буду только я; в случае же успеха обещали повышение.

– Академики намереваются искать по всей стране? А как же твоя ответственность, не слишком ли большая она получается?!

– Вот в этом-то самая большая закавыка и кроется! С Памиром у академиков просчёт вышел, потому что не договорились они между собой тогда, когда ещё только снаряжали скоро провалившуюся экспедицию. Были среди них такие, которые пытались убедить остальных, что Памир не самое лучшее место для поисков снежного человека, что нужно искать его на Урале! Кому-то такие аргументы не понравились, кто-то сознательно пропустил их мимо ушей, но в Комитете выслушали их внимательно, вот почему я и пригласил тебя перебраться сюда заранее, заблаговременно, так сказать.

В тот раз решение относительно района работы экспедиции было принято большинством, причём самым авторитетным большинством учёных. Памир устраивал их по многим причинам, они даже не старались принять во внимание другие аргументы. Впрочем, тогда и поисковая база не была сформирована полностью; по всей стране, подробно был отработан только Памир. Это сейчас они спохватились, довели до конца все предварительные исследования, свели в один документ все бумажные отчёты с мест…

– И получается?

– Получается так, что здесь, у нас, на Северном Урале, шансов найти этого проклятого снежного человека гораздо больше, чем в любой другой точке Советского Союза! Признаются мои друзья-академики, что поспешили они тогда, зря рванули год назад на Памир! Вот и получилось…

– Нужно искать? А как? Я готов.

Генерал расхохотался, наблюдая за серьёзным выражением лица Золотарёва. По всему было видно, что его предварительная, почти официальная, речь произвела на старшего инструктора турбазы очень серьёзное впечатление.

– Спасибо, Семён, что поверил мне так быстро! Я и сам не в восторге от этой затеи, но заниматься ей необходимо. В Москве уже всё обсудили, теперь нужно действовать здесь. Поэтому рад, что ты прежний, что понимаешь меня, что веришь.

– Ладно, Фёдорыч, давай-ка мы с тобой без лишних слов. Ещё одну такую твою торжественную речь и ещё одну бутылку коньяка я не выдержу. Ставь задачу.

– И опять ты прав, ладно… Идея состоит в том, чтобы искать снежного человека не специальными экспедициями, а используя потенциал обычных туристских групп, которые постоянно бродят в здешних горах. Впрочем, ты знаешь об этом едва ли не лучше меня. Примерный план таков: в ближайшие месяц-полтора определить несколько таких групп, чьи предварительно утверждённые планы походов совпадают с нашими расчётами и по времени, и по маршрутам. В случае необходимости, не привлекая внимания, под любыми удобными предлогами мы сможем скорректировать и то, и другое. Думаю, что удастся задействовать в поисках пять, шесть групп. Но тихо, без огласки.

– Всё равно ненужный шум поднимется, студенты ребята любознательные, догадливые…

– Никто ничего не должен знать.

– А как же заставить их искать неизвестно что?! Как объяснить поставленную задачу?

– До выхода – молчание. А после…