Фига из будущего

– Найдите Давида Богдановича, пусть подаст мартини в зал… Он где-то здесь, только что был…

Давид быстро свернул газету и сунул в бездонный карман синего халата.

Рабочий день проходил хорошо. Замир прекрасно справлялся и один с разгрузкой машин, мысленно в уме подсчитывая полученную выгоду. Дома, в солнечной южной азиатской стране, результатов его труда ждали многочисленные родственники, родственники родственников, бабушки, тёти, племянницы. И он, подталкиваемый чувством долга вперемешку с чувством наживы, набрасывался на очередную прибывшую машину с товаром с удвоенной силой. Давид крутился рядом, осуществляя руководство вовремя сказанными фразами и короткими, почти армейскими командами: «левей», «пониже», «кантуй», «вира», «майнуй помалу», «дорогу» и многими другими словами, что создавало эффект его активного участия, вызывая удовлетворённо-умильный взгляд Кати и завистливо-жёлчные вздохи Зины. Стоило руководству отойти, Давид тут же прекращал имитацию кипучей деятельности и уходил к курительной лавке на задний двор торгового муравейника, где и продолжал свой трудовой подвиг в обществе попеременно меняющихся работников, вышедших на перекур или обедающих просрочкой технического персонала.

Вечером, после красивого ужина, пока благочестивая хозяйка убирала со стола и мыла посуду, Давид просматривал принесённые им и ранее Катей газеты. Читал он вначале бегло и невнимательно, потом всё более вникая в суть и углубляясь в описанные события. И занятие это приносило ему массу положительных эмоций. Он удивлялся многому и многое не понимал. Вот примерная хроника из трёх имеющихся газет. В 1998 году все кричат про какой-то дефолт. Давид, переворошив все свои воспоминания, используя довольно поверхностные лингвистические способности, не мог понять смысла слова, пока не обнаружил простое и понятное его значение. Одна маленькая заметка – и всё ясно. Заметка – интервью с рабочим.

Его спросил корреспондент: «Что вы делаете для преодоления кризиса?» Ответ был ясным и чётким: «Да… я делаю. Ну, чего тут делать? Зарплату не заплатили. Завод закрыли. Банк, в котором накопил немного, лопнул. Вот картошку посадил».

Понятно стало, что в стране в девяносто восьмом будет плохо. А до этого – вот газета посвежее – всё замечательно. «МММ» – процветает, «Хопёр-Инвест», «Селенга»… Чуть позже – ГКО. Что за собака такая? Ага, понятно, вот ниже объяснение. Та же фигня, что и «МММ», но уже от государства.

Ежедневно Давид находил несколько минут, чтобы уединиться в тайной каморке. Он никогда не уходил без очередного номера периодического издания из будущего. Время суток каждый раз выбирал разное. Интересно, как это повлияет на дату выпуска газеты?

Изучая периодику будущего, Давид понял, что в его сознании появилось много белых пятен в истории развития рыночных отношений. Будучи человеком практическим, он стал вспоминать: «В какое время мышь выносила газеты?» Вот за 1996 год – это почти к закрытию магазина, около восьми вечера. Он помнил точно – без десяти минут. А эта, за 2003-й, – около четырёх. Зинка ещё девчонок из курилки выгоняла. Так, а эта – под утро, год более ранний. Что же получается? Если 1996 год взять за окончание суток, так как достала серая актриса поздно вечером, а 2003-й – это около четырёх, значит… Он стал вспоминать по минутам, как и когда он кормил дрессированную связную с будущим. Это получается, что, если прийти ночью, около ноля часов, она достанет газету за завтрашний день? Или рядом с ним. «Эврика!» Это слово нравилось новоиспечённому грузчику в системе частной торговли ещё с детских времён. Он, будучи совсем мальчишкой, запомнил его, когда, кусая бутерброд с колбасой и маслом и внимательно глядя на экран телевизора, смотрел мультфильм про Архимеда. На экране нарисованный тощий бородач, выскочив из полной ванны воды, закричал именно это слово – «Эврика!», что означает «Нашёл!». Так объяснял голос за кадром. Да! Эврика! Давида осенило. Он понял, как простая газета из будущего может приносить хороший заработок. Зарабатывать деньги всегда приятно. Но куда более приятно их получать… Довольно спорная теория нашему герою не казалась такой уж спорной. Он не был отягощён излишним чувством справедливого распределения «по труду». Всегда, с первых своих проб пера на ниве обогащения, ему больше нравилась та часть учения Маркса и Энгельса, в которой средства распределяются «по потребностям».

Многие циники называют теорию коммунизма «утопической сказкой». Давид считал: всё возможно. И именно та часть, которая сулила такое справедливое удовлетворение потребностей, его сильно прельщала. Поскольку – и он в том был убеждён – потребности возрастают с ростом интеллектуального уровня гражданина, он не сомневался в своём запредельно высоком интеллекте. Ну подумайте: чего может желать гражданин в затёртом костюме, который носит его вот уже двадцать лет, кроме хорошего куска колбасы под водку, объятий чужой жены и возможности как следует выспаться? А какие фантазии терзают среднестатистического обывателя, лежащего на диване перед телевизором, прикрывшегося газетой и портящего воздух в полудрёме? Пределом его мечтаний остаётся реализация заначки втайне от растолстевшей за годы счастливого брака спутницы жизни. Или возможность одному съездить на курорт в Крым, где он в первый же день напьётся до свинячьего вида, соблазнит медсестру санатория, завалится спать прямо в ботинках, а утром сможет спокойно достать из холодильника бутылочку холодного «жигулёвского» и пить, пить, пить, не опасаясь визгов и воплей со стороны женской половины семьи… Хотя нет, пожалуй, он мечтает не о «жигулёвском», а о крепком «пльзеньском». Но выпьет его, конечно, без криков и упрёков… Он может помечтать и о несбыточном. Об автомобиле, например, о даче, о любовнице с большой грудью и осиной талией. О том, как его сделают большим начальником и он станет пить чай, сидя в кабинете, за столом с пятью телефонами. Как однажды переедет из двенадцатиметровой коммуналки в отдельную квартиру. Пусть в панельном и на окраине. Но отдельную! Вот и все тайные мечты пивного или книжного обывателя. Давид был выше всех этих мелочных обывательских представлений о полном счастье. Он знал, что для достижения полной гармонии и соприкосновения со счастьем достойного бытия ему необходимо покинуть свою многострадальную. и. разодранную. в. клочья. родину… Переехать в одну из замечательных тихих горных стран Европы, чтобы утром, сидя на собственной веранде, на берегу горного озера, любоваться умиротворённым розовым восходом и потягивать настоящий чёрный кофе, приготовленный белозубой мулаткой, кружащей тут же, у его ног. И ни одна извилина не должна зашевелиться от мысли о недостатке денег. Денег должно быть так много, чтобы… чтобы… А вот здесь интеллект нашего героя давал сбой. Дело в том, что во времена Советов понятие «много денег» сильно затёрлось и гипертрофировалось. Жизнь от зарплаты до зарплаты делала цикличным и размеренным существование советского гражданина, которого почему-то везде, где хотели унизить или приструнить, называли строго и грозно «товарищ». От этого слова люди дёргались, зная: после сказанного последует пинок или удар в лицо. Когда в очереди за дефицитом сзади слышалось: «Эй, товарищ, ты чего?», это означало – могут плюнуть в рожу. Когда на работе начальник переходил на официальный тон и вместо дружеского «Иван Петрович» выдавливал из своей директорской жёлчной железы «товарищ Сидоров», все понимали: жди беды. А платили тоже «по-товарищески». Инженер – сто десять, старший – сто двадцать, ведущий – сто сорок. Понятие «много денег» варьировалось от эквивалента средней зарплаты у холостяков и десятки, спрятанной в трусы у женатиков, до тысячи рублей «новыми» у более денежной части населения. К такой части относились официанты, бармены, парикмахеры, таксисты, мясники, все работники розничной торговли, маклеры и проститутки. Я не беру тайных теневых воротил цехового бизнеса. О них речь не идёт. У них связи были теневые, скрытые от обывателя, пролежавшего бока и просидевшего зад в НИИ. И они чаще других общались тоже с товарищами, но в погонах. И это общение проходило до тех пор (и то если ещё повезёт), пока они могли договориться или не попасться. В противном случае для «товарищей в погонах» теневики становились «гражданами», а это куда более как опасно.

Итак, понятие денег, тем более больших, в то светлое время было очень относительно для среднестатистического гражданина. Для господина Рома сумма вырисовывалась большая, но точных размеров он не улавливал, тем более когда рубль терял в весе каждый день. И уже обладателями десятков и сотен тысяч становились школьники, которых послали в булочную, дав денег на хлеб, молоко и сыр. А обладатели стареньких «жигулей», а тем более малогабаритных квартирок становились автоматически миллионерами.

Но одно Ром знал точно: денег должно быть очень много. А нестабильность рубля необходимо компенсировать иностранной валютой.

Познакомившись с тайной замечательной каморки и её обитательницей, Давид загорелся энтузиазмом достижения новых вершин в получении банкнот разного уровня и желательно иностранного производства. У него созрел план, началом реализации которого должна стать газета из недалёкого будущего.

Как известно, изворотливость и смекалка всегда с лихвой покрывали недостаток большого ума и аналитической дедукции с построением строгой логической цепочки предстоящих событий. Смекалка Давида не подвела. Однажды ему подвернулся случай. Заболел ночной сторож супермаркета Иннокентий Пантелеев. Мужчина положительный, но срывающийся иногда, как многие ищущие личности, в штопор запоя. Он сорвался. Сорвался всерьёз и надолго. Все засуетились, заохали: что, мол, делать? Сигнализации как таковой в магазине не было. Была кнопка вызова наряда милиции. Но её кто-то должен нажимать, случись что. И Давид выступил спасителем материальных ценностей, предложив свою кандидатуру на подмену ушедшего в астрал сторожа. Катя не очень радостно восприняла это событие, но ответственность материального лица переборола в ней похоть молодой самки, и она согласилась, надеясь, что это всего лишь на один день, пока не выйдет на работу сменщик Пантелеева, Косолапов.

Давид заступил на смену и стал ждать ночи. Он сомневался, всё ли правильно рассчитал, а поэтому решил попробовать достать две газеты. Одну – перед полуночью, а вторую – сразу после ноля часов.

Ночь в супермаркете будоражит слабонервных, пугает впечатлительных и разжигает жажду наживы алчных натур. Давида эта ночь манила своей интригой. Прав ли он окажется?

За несколько минут до полуночи новоиспечённый сторож угостил серую помощницу кусочком халвы, и она достала ему газету, которая увидит свет… через неделю, начиная с нынешнего дня. Это был успех, и он, удовлетворившись им, не стал продолжать эксперимент после полуночи. Всё встало на свои места.

Информация из газеты давала ему преимущество в виде временного гандикапа над остальными людьми, гадающими: что будет на этой неделе? Он знал наверняка, что произойдёт. Ну, конечно, в пределах информации из источника, предоставленного серой актрисой.

Глава V

Время оракулов, провидцев и предсказателей

Тем, кому довелось жить во времена великих перемен, хорошо известно: переходные периоды жизни любого государства характеризуются многими типичными факторами. В это время происходят почти всегда одинаковые вещи. Возрастает интерес к политике и экономике у домохозяек. В. магазинах. всё. дорожает… Улицы. перестают. подметать. Прорывает канализацию. Народ узнаёт много нового о своих бывших руководителях, и… появляется огромное число магов, колдунов, предсказателей и оракулов. Начало девяностых годов в России не было в этом отношении оригинальным. Тысячи прорицателей, колдунов и ведуний заполонили рекламные блоки газет, журналов и пустые места грязных столбов своими объявлениями. По телевизору перед миллионной публикой выступали потомственные лекари, заряжавшие воду и кремы, рассасывающие келоидные рубцы у всех без разбора. Лечили ночной энурез и бесплодие. Снимали порчу и проклятие безбрачия. Колдуны делали заговоры на деньги, потенцию, верность и непорочное зачатие. Газетные публикации рассказывали о появлении где-то, то ли на Алтае, то ли в Крыму, мальчика-инопланетянина, прибывшего спасти нашу планету. Мальчик был настолько силён по мужеской части, что от него понесли все жительницы близлежащих деревень и даже одна тельная корова. Все предсказатели и потомки ветхозаветных старцев, все двоюродные внуки Брахмапутры и племянники Заратустры, все родственники пророка Валаама, лично знакомые с его смышлёной ослицей, – слава тебе, боже, были не идейные. Точнее, идейные, но насчёт денег. И они трудились «не покладая, засучиви, умножив старание». Однако проклятый Карл Маркс своим трудом «Капитал» не только взбудоражил умы революционеров, но и доказал, что конкурентная среда ведёт к потере прибыли. Конкуренция ведьм, вурдалаков, колдунов, предсказателей и «психотэрапэвтов» так возросла, что колдовская братия сильно снизила цену на свои услуги. Для борьбы со всё прибывающими, словно на шабаш, новыми сынами пришельцев и дочерями белого братства существующим и практикующим пророкам пришлось срочно собирать съезд работников потустороннего мира, дабы упорядочить свою чёртову (в прямом и переносном смысле) деятельность. Были приняты правила назначения цен на услуги. Осудили попытки демпинга и бонусов. Хотели ввести правила запрета на деятельность лиц из бывших «партейных». Однако их оказалось большинство, и предложение не прошло изза меньшинства проголосовавших «за люстрацию». А народ к ним всё шёл и шёл. Не найдя правды в запутанных коридорах исполнительной власти и будучи не в состоянии получить профессиональную медицинскую помощь в рухнувшем Минздраве, люди погрузились в плотное общение с миром духов, тайных сил, заклинаний и приворотов через многочисленных самозванцев, проводников и колдунов. Не оставили магов без внимания и органы, призванные контролировать порядок в стране. Они честно обложили всех колдунов данью, периодически отбивая и защищая от своих сослуживцев и друг от друга.

Служители культа плакали по ночам и увещевали в дневных проповедях о грехе подобных предсказаний. Но вскоре и сами стали оказывать услуги подобного характера по заниженным ценам и сумели отнять часть клиентов у воротил потустороннего бизнеса. Однако наученные суровой советской действительностью люди верили больше тайным авторитетам сакрального мира теней, чем официальным представителям легальных конфессий. А церковникам пока ещё по советской привычке молча кривили рожи в уходящую спину и показывали фиги, держа руки в пустых и драных карманах. Советская власть сильно подгадила легальным служителям культа. Народ был оторван от церкви. Он потянется туда очень скоро, чтобы неистово креститься на все купола без разбору и носить золотые вериги в полкило весом. А пока… Очень часто решения крупных нуворишей-бизнесменов принимались на кухне очередной ясновидящей. Они получали откровения в промежутках между приготовлением ею яичницы и прогулкой со своей бельмастой и кривой собакой. Неглупые, с университетским образованием люди всерьёз обсуждали возможность узнать намерения конкурентов у ведуньи. Обратившись к полоумной и безграмотной «потомственной прорицательнице», бывшей посудомойке из больницы для душевнобольных, которая за определённую сумму, бросив засаленную колоду карт на стол, грустно кивая немытой головой, говорила, что на клиента наложен чёрный заговор, они охали и верили! Её предсказание пугало и заставляло забыть о конкурентах. После выплаты дополнительных премиальных проклятие снималось, и счастливый посетитель, не помня, зачем приходил, спокойно шёл домой, радуясь снятию чёрного навета. Наш герой понял тягу народа к сверхъестественным силам правильно. Есть спрос – должно быть и предложение. Конкуренции он не боялся, так как по сути своей был уверенным человеком и к тому же имел в рукаве туза в виде очень свежих номеров газет. Поскольку работа по разгрузке продовольственных товаров не вдохновляла к творческому подходу и не сулила карьерного роста, Давид решил стать пророком. Он готовился недолго, но тщательно.

Катина квартира была превращена в приёмную потомственного предсказателя и чёрного мага, о чём было сделано несколько объявлений в местных газетах и расклеены бумажки с отрывными номерами телефонов на остановках общественного транспорта, около рынка и вблизи учебных заведений. Короче, в тех местах, где собирались потенциальные клиенты. Денег на эту затею практически не требовалось, а небольшую сумму новоиспечённый маг занял, естественно, у возлюбленной. Катя вначале удивилась новому начинанию Давида, а потом, может быть что-то уловив, даже помогла в подборе и создании определённого антуража в будущей приёмной. Установили на столе старый глобус, прикрыв его газовым красным шарфом и подсветив старой лампой-ночником. Безвкусно, но щедро натыкали свечей по углам и повесили репродукцию картины неизвестного художника, изображавшую глуповатого на вид филина с огромными блюдечными глазами.

Давид перед началом первого рабочего дня внимательно изучил местную газету из недалёкого будущего, которую добыл в подсобке накануне. Мышка стала приносить и местные газеты, чередуя их с центральными. Он выделил несколько фактов. Первое – курс рубля к доллару США, погоду на предстоящую неделю и происшествия. В рубрике происшествий значились два: украли колёса «мерседеса» мэра города и разбили стекло в ресторане «Ветер перемен». Так себе новости, скажем прямо. А центральными новостями жителей Земска заинтересовать не представлялось возможным. До Москвы далеко, а до бога, как известно, трудно достучаться. Но объявление вышло, и он ждал клиентов, вооружённый хоть какой-то информацией.

Однако воспользоваться полученной информацией оказалось не так просто, как виделось вначале. Колёса для мэрской. машины. украдут… Это. факт… Но. как. правильно предсказать и донести в нужные уши? Прямого выхода на мэра города он не имел, и продать информацию было непростым делом. Не пойдёт же он к нему и не скажет:

«У вас снимут колёса». Да его же и задержат за намерения. Уголовный кодекс Давид немного знал…

Он стал ждать удобного случая. Благо времени до совершения акта вандализма ещё было достаточно. Дела поначалу шли очень вяло. В первый день появился восторженный влюблённый мальчишка с выпученными глазами, неопрятной причёской и запахом изо рта, постоянно открывающегося, словно у засыпающего карася. Рот этот был ярко очерчен на прыщавом, блестящем лице. Отрок умолял приворожить свою учительницу английского Виолетту Карловну Розенфельд. Маг выслушал первого клиента обстоятельно и вдумчиво. Поколдовал над фотографией очкастой фурии в парике. Взял за визит десять долларов и посоветовал сходить по адресу, который он указал в записке. Это был адрес весёлого дома, чьё объявление размещалось в той же газете, что и объявление мага, только ниже по тексту. «Девушки, не обременённые чувством стыда, ждут вас в гости». Немного успокоенный страдалец ушёл, нервно зажав записку с адресом в кулаке.

Второй посетитель был сотрудником банка. Маг оживился, вспомнив статью о резком взлёте курса валют. Но предложение продать ему информацию о предстоящем взлёте не заинтересовало банковского служащего. Он только махнул рукой: мол, и так всё ясно. Его беспокоило явно другое. Человек глубоко боязливый, но вороватый, он умолял снять с него проклятие на страсть к чужому.

– На воровство? – прямо поинтересовался немного расстроенный Давид.

Посетитель покраснел детским румянцем, закатил глазки, сложил ручки лодочкой между колен и медленно кивнул головкой.

– Да…

– Ну, господин, это к вашей матушке. Здорова ещё старушка?

– Здорова… что ей сделается. Сидит.

– В каком смысле? – заинтригованно спросил прорицатель.

– Сидит за воровство колхозного имущества…

– О, значит, я в точку. Это у вас наследственное… Да, случай тяжёлый. Меньше чем за полтораста долларов и не возьмусь… Да и то, – Давид мельком глянул на посетителя из-под руки, подпиравшей лоб, оценивая его реакцию, – с условием полной конфиденциальности. Знаете ли, дела уголовного порядка… и всё прочее…

– Да это пожалуйста… А то мой сосед… он ко мне по ночам приходит… наручники показывает… и всё намекает… Ну, вы понимаете…

– Ну, статья о мужеложстве осталась в проклятом советском прошлом… Хотя я этого увлечения не понимаю. Так много дам… – съязвил предсказатель.

– Да нет… – слегка улыбнулся клиент. – Он ко мне во сне приходит. С наручниками. Он в милиции работает. Грозит, что посадит.

– Ах, в этом плане! Ну, тогда начнём. Кайтесь.

– Что? – испуганно каркнул гость.

– Кайтесь, как на исповеди: что берёте, как часто, ну и тому подобное…

– Беру… – работник банка мялся, дёргал себя за пуговицы на куцем пиджаке, пускал слюни и наконец выпалил: – Беру всё… если никто не видит, – и обмяк с облегчением.

– Воровать – конечно, грех. Но я не служитель культа, индульгенциями не торгую. Десятины не требую. Это прерогатива священного синода со своими подчинёнными попами. Я беру честно, за науку… – лекарь душ задумался, подыскивая подходящее слово: – за науку… побеждать. Победа над собой самая сложная, поверьте моему опыту. Значит, так… – Маг побарабанил пальцами по столу, за которым сидел, полистал толстый еженедельник с надписью «Октябрьский райпищеторг», позаимствованный у Кати, посмотрел на многочисленные записи в нём, типа: «Зинке – триста, за левак», «Наверх двести. Ежемесячные одобренные…», «Пятьсот кг в обувьторг – бартер… Яков Львович знает» – и, не сильно вникая в их смысл, продолжил тихо, но зловеще: – Заклинание подействует через десять дней. Не раньше. Помните одно. Если возьмёте чужое, на ладошках вырастут волосы, а на голове – выпадут. – Потом, глянув на наметившуюся плешь на голове страждущего исцеления, добавил: – У вас процесс уже начался.

Мелкий клерк коммерческого банка невольно пощупал голову рукой, осмотрел свои ладони и тоже тихо спросил:

– А это разве от воровства?

– А вы как думали?!

– Так, значит, и там, – посетитель указал пальцем в потолок, – тоже этим страдают?

– Через одного! – зловеще, но с весёлым взглядом вещал Давид.

– Как это?

– А то вы не знаете! Только ленивый об этом не говорит в открытую. Даже анекдот такой. Смотрите: Николай II был волосатый. Так?