Лабиринт. Феникс

– Умаялся, значит?

– Так точно! Час назад только и отбился. Разбудить?

– Не надо. Идем, по позициям взвода проводишь.

– Есть!

А ничего так зарылись! Впереди пересеченка, справа яр, только пехота пролезет, по левую руку есть небольшой отрезок, где танки проехать смогут. В утреннем, свежем воздухе издали разобрал голос своего ординарца. Папандопуло кого-то сопровождал по ходам сообщения, по обыкновению разглагольствовал на любую затронутую собеседником тему. Начальственным голосом кого-то спросил:

– Шо, ротный туточки?

Недовольный голос ответил просто:

– Нет.

– От же ж, понабирают не пойми кого в армию, потом удивляются, почему немцы уже у старой границы стоят! Сюда, товарищи командиры, ща найдем.

Раньше времени светиться с Даниловым не стали, подождали, когда Цезарь выйдет сам, приведя за собой комбата и незнакомого Каретникову лейтенанта-пограничника в выгоревшей гимнастерке, порванной в некоторых местах.

Добродушное лицо капитана Васильева будто лучилось оптимизмом. Как увидел, так с места в карьер и затараторил:

– Вот, командир роты, принимай пополнение. Пограничники. Двадцать человек. Они, как и вы, на участке батальона вышли, только столько шума не наделали, под ваш шумок проскользнули. Знакомьтесь.

Поднес ладонь к виску под срез пилотки, представился:

– Командир роты, лейтенант Апраксин.

В ответ услышал.

– Заместитель начальника восемнадцатой заставы, лейтенант Зверев, Леонид.

Услышал, как за спиной Данилов прерывисто задышал. Что это с Федоровичем? Рука сержанта сзади сжала предплечье. Между тем Васильев оповестил:

– Пограничники в твою роту вольются. Сам с ними определись. Бойцы боевые. Мне доложили, нейтралку чисто прошли. Ты их на самом танкоопасном направлении используй.

– Слушаюсь, товарищ капитан.

Как по заказу, со стороны неприятельских позиций расположение роты подверглось артиллерийской обработке, заставив даже в траншее пригнуться пониже.

– В укрытия!

Бросил взгляд на часы. Шесть часов утра. Что-то рановато начали. Комья земли, поднятой разрывами снарядов, обильно обсыпали одежду, приходилось дышать летней сухой пылью и гарью жженой взрывчатки.

– Папандопуло, уводи товарищей командиров на мой НП, я минут через пятнадцать сам там буду.

Оба привалились друг к другу, в самом низу вжались в стенку траншеи. Почувствовав, что основной огонь перенесли на другой участок, напрягая горло, спросил сержанта:

– Чего сказать хотел, Петр Федорович?

– Это… Так что разрешите доложить, товарищ лейтенант… Заместителя начальника восемнадцатой заставы мы с Гавриковым знаем лично. Гм!.. Мы на заставу с лейтенантом Апраксиным, то есть с вами, за перебежчиком ездили. Это не Зверев.

– Точно?

– Точнее не бывает. Не он!

Н-да! Теряет хватку. Ведь когда увидел, чуйка просигналила, да видать слабо. Количество пограничников смутило… ведь именно двадцать. По воспоминаниям немногих оставшихся в живых очевидцев, погранцов колбасили не приведи господи, как сильно. После такого редко кто заставу покинул, почитай, все там костьми легли. А здесь, о-го-го, сколько их удочки смотали! От всей роты потом прет, а от летехи на фоне пота чуть слышно земляникой попахивает. Ну и Данилов с пришлым организмом сразу определился.

Так что? Товарищ капитан, говоришь на танкоопасном направлении товарищей поставить? Ну-ну! Их поставишь, эти двадцать гавриков всю оборону изнутри напрочь снесут. Вовремя!

– Федорович, пока пушки по другим площадям долбят, забирай Гаврикова и мухой лети к Иловайскому. Все ему объяснишь. Скажешь, погранцов я по три человека на огневые точки у магистрали разводить буду, а вы следом тихо их зачищаете. Понял? Я торопиться не буду.

– Все понял. Исполню…

НП. Вот и пограничники его ожидают. Как на подбор, крепыши… Артиллерийский обстрел позиций враг прекратил, да и комбат из расположения роты ретировался.

Зверев, говоришь? Ну-ну! Сейчас посмотрим, какой ты Зверев.

– Лейтенант, твоих орлов по тройкам разбей, сейчас раскидаем их по огневым точкам у самого шоссе, как раз танки по нему попрутся.

– А не фронтом пойдут?

– Фронтом, это когда по первому разу по чавке получат и обломаются. Вот тогда по фронту и развернутся. Давай, назначай кого с кем, а мы с тобой на НП останемся.

Посмотрел на часы. Всего-то сорок минут с начала всей катавасии минуло. Время тянется неимоверно медленно. Когда чего-то ожидаешь, всегда так.

– Мы готовы.

– Вот и ладушки. Цезарь!

– Я! Тащ лейтенант!

– Проводи бойцов на позиции. Каждая тройка на основной выступ, на усиление выдвигается.

– Есть!

Оставшись вдвоем со «Зверевым», предложил пройти на «рабочее место». Полуземлянку ротного, НП, сооружали действительно умельцы, перекрыли ее в три наката, и такая она не одна, поэтому и смогли удержать позиции. Шоссе проходит чуть ниже в стороне. Как на ладони видны результаты предыдущих атак. Помимо пары сожженных «тридцатьчетверок» и бэтэшек, поле усеяно трупами наших и немецких солдат, десяток танков противника, среди которого эффектно смотрятся тяжелые четверки, уже давно переставшие дымиться. Видно, наши действительно насмерть стояли.

Чего немцы ждут? И ведь действительно ждут! По времени должны уже ломиться почем зря. Вдоволь насмотревшись в бинокль на выдвинувшийся для предстоящей атаки танковый строй у дальней кромки леса, обратился к лейтенанту, стоявшему рядом:

– Что думаешь, почему не наступают?

– Думаю, сейчас начнут. – Жестом указал в сторону шоссе. – Смотри, там не пехота ли двигается?

Чтоб глянуть в указанную сторону, нужно слегка подвинуться и как минимум отвернуться на полкорпуса.

«Парень, это ты что, решил на дешевую разводку меня подсадить? Ну-ну! Торопишься видно».

Повелся якобы, сделал пару шагов в сторону и повернулся в нужном направлении. В тот же момент пограничник, отступив, вроде бы дав место, сгибом локтя обхватывает шею Каретникова и пытается придушить. Зачем? Дурак, мог бы просто ножом в печень ударить, и вся недолга. Предсказуемо, но надежно! Правая рука взлетает вверх, ловя основанием ладони подбородок противника, левая виснет на удушающей конечности. Нажал нужную точку на предплечье «погранца», стараниями Кузьмича вбитую в подсознание. Резко присел, развернувшись на сто восемьдесят градусов, тут же поднялся. О выставленное колено от всей души приложил морду навязанному начальством помощнику. Аут! Товарищ в отключке, утыкается лицом в земляной пол. Это ненадолго. На всякий случай придавил шею, чтоб не орал и не вздумал взбрыкнуть, обе конечности завел за спину и стянул его же брючным ремнем. Вот теперь порядок!