Оккультные миражи

– Каких?

– Ну, тех, кто на «передок» западает. Ведь наверняка у проституток есть какие-то отклонения в психике на сексуальной почве.

– А если не хотят люди лечиться?

– Ввести наказание в виде штрафов, в уголовном порядке преследовать их, наконец.

– Я, пожалуй, прилягу, – проговорил Захаров, поморщившись. – А что касается наказывать или лечить… Кого? Мужчин или женщин? Заметь, что в этом процессе участвуют особи мужского и женского пола. Я убежден, что и на примере нашего салона, при ближайшем рассмотрении, мы можем увидеть абсолютно разных людей. Попавших в этот омут по разным причинам. На мой взгляд им нужно оказать помощь, помочь подняться со дна, а вот такие, как Невзорова и вся ее шайка-лейка, должны нести суровое наказание. И вообще все факты растления несовершеннолетних, или организацию притонов, как впрочем и сводничество, конечно, нужно выжигать каленым железом. Хотя, – Игорь тяжело вздохнул, – с помощью одного железа успехов вряд ли добьешься. В нашем обществе элементарным невежеством страдают не только молодые люди, но и люди зрелые. Тут нужен тонкий научный подход, нужно проводить, как мне кажется, большую разъяснительную работу в половой области.

В этот момент снизу донесся шум подъезжающей машины. Говорившие как по команде схватились за оружие. Напряжение сохранялось до тех пор, пока не щелкнул замок, входная дверь открылась, и на пороге появился Рафик с горой цветастых целлофановых пакетов, в толстом свитере и потертых джинсах.

– Вот это да-а-а. – только и смог он протянуть, поднявшись на второй этаж. – Этому майору кусок мяса отстрелили с бочины, а он сидит пиво хлещет, как ни в чем не бывало. А я суечусь, продукты покупаю, лекарства и все это на служебной машине замете. А они тут секретничают на пару. О чем хоть секретничаете, серые кардиналы? – спросил он, здороваясь с Титовым.

– Да вот сидим, просчитываем. Как, лучше одну женщину вывезти из клиники и привезти к тебе на дачу, – проговорил Захаров, закуривая.

– Тебе, что уже скучно здесь стало. А как бочина? Нет, ну вы посмотрите на этого наглеца! Сгибаться еще не может, а бабу уже давай. Или ты ее пытать здесь с Титовым будешь? Признавайтесь, – проговорил хозяин, открывая банку с пивом.

– Нет. Ну, серьезно, она нужна мне для оперативной работы.

– Жаль, – разочарованно проговорил врач. – А то у меня хорошие тиски есть и паяльник.

– А тиски зачем? – уточнил, искренне удивленный Титов.

– Ну, как зачем? – хохотнул Рафик. – Пальцы ее дробить.

– Ну, думаю, до этого не дойдет, – ответил Игорь, улыбнувшись. – Она нужна как свидетель в одном очень важном деле.

– Ну, ладно, – проговорил Рафик, отхлебывая из банки. – Раз надо, значит давайте, украдем. Делов – то! И когда это нужно сделать?

– Сначала нужно найти машину, желательно санитарную, – проговорил капитан. Выкладывая содержимое привезенных пакетов. – Твою служебную можно будет взять?

– Ну, а почему нет? – отозвался тот, пожав плечами. – Только где бензина взять? У нас с этим проблема ужасная.

– Ну, эту ужасную проблему я беру на себя, – усмехнувшись проговорил Игорь.

Прошло несколько часов, прежде чем в разговорах и спорах, ими были тщательно проработаны все возможные варианты. Включая самые неблагоприятные, всевозможные пути отступления и прикрытия, а так же что самое главное, была разработана правдоподобная легенда, по которой Ситникова должна была покинуть стены своей палаты.

Титов давно уже уехал, а Рафик с Захаровым еще долго беседовали на разные темы. Было решено, что на сегодняшний день дача Рафика – это самое безопасное место для Игоря и, что он будет находиться здесь столько, сколько для этого потребуется.

На следующий день на даче, появилась самая необходимая домашняя утварь, начиная от ложек и вилок, кончая телевизором и портативной газовой плитой. Был также решен вопрос с бензином, через одного из знакомых коммерсантов Игоря.

А в обеденный перерыв в ворота госпиталя въехал самый обычный медицинский УАЗик, который неторопливо подъехал с тыльной стороны пищеблока. Из машины неторопливо вышел санитар с водителем, и скрылись в здании. Вскоре они вынесли и загрузили в машину несколько узлов белья предназначенного для стирки, погрузив их в машину, так же неторопливо пересекли КПП в обратном направлении. Никто не обратил, внимание на эту сцену, которая происходит здесь каждую неделю. Даже потом много часов спустя, когда была поднята по тревоге вся охрана, и то точно никто не мог описать ни шофера, ни санитара. Единственное на чем все сходились в своих показаниях, так это на машине, самой настоящей «Скорой помощи», именуемой в народе «таблеткой». Номер же машины, который зафиксировал при въезде наряд, оказался поддельным.

После отъезда Титова с Рафиком, так артистично сыгравших роль обслуживающего персонала, Игорь долго сидел у дивана, пристально глядя на осунувшееся, бледное лицо Ситниковой, которой еще в госпитале было дано снотворное и которая продолжала крепко спать.

«Как знать, – думал он, глядя на гостью, – сколько девиц можно было бы спасти в застойные годы, не будь этого мифа о том, что проституции при социализме нет. Как стыдливо замалчивалась эта тема на газетных и журнальных полосах».

Захаров медленно достал пачку сигарет и, откусив фильтр, закурил. Он вспомнил, что даже в учебниках криминологии застойного Советского периода утверждалось, что проституция, как и наркомания, есть только в загнивающем капитализме. Его как и сослуживцев всегда коробило от всего этого. Можно было подумать, что если бы общество узнало об этом, то это известие «подорвало» бы морально-нравственные устои страны. «– Что за времена были? Строили коммунизм, верили в светлое будущее, терпели все беды и невзгоды из-за этого. А что общество получило в итоге? – думал Игорь, дымя сигаретой. Развал страны, экономики, армии, перевернулись устои, ценности. Чему сейчас молятся табуны молодых, опустившихся духовно юнцов? Шелесту денежных знаков и. похоже, их больше ничего не интересует».

Захаров, поморщившись, встал и подойдя к окну, стал задумчиво рассматривать соседские участки.

«Все правильно, если нет проституции официально, то и бороться с ней не зачем. Начальники и начальнички всех рангов старались «закрывать» глаза на все эти уродливые проявления. Вот и получилось, что на деле с проституцией пытались бороться менты, не имея ни законодательной базы, ни желания признавать очевидные вещи. В результате имеем то, что имеем. Какие-то ублюдки с желтыми ногтями правят балом, жируют на чужих бедах и смеются над потугами общества».

Игорь, задумчиво посмотрел на пакет, оставленный Рафиком на подоконнике, с медицинской картой Ларисы.

Протянув руку, вскрыл пакет, бегло просмотрел записи.

«…Больная… тридцать лет. Поступила в психоневрологическое отделение… Диагноз «истерия». Развивалась нормально… Окончила… Работала… Замужем с 28 лет. Было две беременности… – С мужем живет плохо. Считает себя больной с 23-летнего возраста, появились «судорожные припадки», в начале редкие, затем участившиеся. Они всегда возникали после волнений. Непосредственно перед поступлением больной в стационар, припадки участились. Во время пребывания в стационаре у больной так же были припадки по самым незначительным поводам, в связи с внешними раздражителями. Отмечается, что при падениях во время припадков никогда не ушибается. Тонические судороги…, колонические судороги…, издает нечленораздельные звуки. Зрачки во время припадка вяло реагируют на свет. Оборонительная реакция на сильные болевые раздражения сохраняется. Все, что происходит во время припадка, больная помнит. Ясность сознания после припадка возвращается сразу. Со стороны… и неврологического… отклонения от нормы не выявлено.

Психический статус: вне припадка сознание у больной ясное, все виды ориентации сохраняются. Расстройств восприятия, памяти, внимания, мышления, интеллекта не отмечается, хотя отмечается странная реакция на свое отражение в зеркале. Обнаруживается эффектная возбудимость, неустойчивость…».

– Ты, что там богу молишься? – донеся до Игоря, сонный голос Ларисы.

– Да, вроде того, – отозвался тот, пряча бумаги в конверт.

– Мы что с тобой в преисподней? – спросила та. Испуганно оглядывая стены, оклеенные газетами.

– Ну, разве в преисподней обои клеят? – отозвался майор, направляясь прихрамывая, к дивану.

– Слушай, а как я сюда попала? А? А, ты чего хромаешь? Опять что-то отдавили? – сонно спросила гостья. С трудом садясь на диване. – Дай закурить что ли.

– Да, вот бок отстрелили немножко.

– Это не те отморозки, что меня кололи?

– Один из них.

– А, тебя за что?

– Было бы за что, то вообще убили бы, – засмеявшись, проговорил Игорь. Протягивая сигарету.

– Как же ты меня сюда притащил? Ну, ты крутой! – с восхищением воскликнула Лариса, хлопая в ладоши. – А я думала, что эти козлы меня заколят. И что же мы теперь будем делать?

– Пока ждать, – односложно ответил майор.

– А чего ждать? Пока нас поймают?

– Ну, сделать это будет немножко затруднительно, пока мы будем находиться здесь. Но это вовсе не означает, что мы будем бездействовать.

– У-у-у, как интересно. Мы что же, как шпионы теперь? – уточнила женщина поежившись.

– Ну, во-первых, мы не шпионы, и прячемся здесь не по своей воле, и не от Закона, а скорее от обстоятельств. Вот посмотри, это, кстати, о нас показывают, – с этими словами он чуть повернул к ней экран телевизора и прибавил громкость.

Тем временем диктор в погонах майора милиции, уже который раз сообщал в разделе «Криминальная хроника» о том, что сбежали из-под следствия двое особо опасных преступника. На экране появлялась фотографии, его и Ситниковой. За кадром диктор объяснял, что разыскиваемые вооружены и очень опасны.

– Это я то особо опасная? – закричала Ситникова и запустила в телевизор больничный тапок. – Они чего с «резьбы» сорвались? Что же, теперь с мужиками спать нельзя? – визжала Лариса, сквозь слезы ошарашено.

– Ну, ну, успокойся. Зачем так волноваться?