Путина

– Бог его знает – выдохнул из себя Жидков – не знаю, наверное, мне вместо жены собака досталась, – как бы спрашивая себя или соседей, продолжил – в тайгу тянет, а как выйдешь, так под каждым кустом Серый мерещится, и конец.

– Это дело случая – просипел Степаныч – потерпи Валь, так или иначе, придет время, возьмешь в руки комочек, крохотулю эдакую, а дальше потихоньку, пошло, поехало. Конечно, будет все по-другому, но ведь будет, не с тоской надо жить, а с памятью светлой. А так, ни себе, ни людям.

–Вот именно, золотые слова, – воодушевился Гера – отмокай скорей, ведь Хумми кроме тебя никто так не знает, мне начальство уже всю плешь проело, накидали понтов москвичам, а вести некому, подождут еще немного, да и турнут меня с должности моей, куда мне потом, к станку не хочу, я их боюсь.

– Ты его с Сахалина привез – первый раз подал голос комбат, возвращая Валентина к своей памяти – когда за молодыми ездил? Приехал весь рваный, в медсанбате месяц пролежал.

– Ага – живо откликнулся Жидков, радуясь тому, что с бригадирскими уговорами, похоже, закончено и можно еще раз пережить то время, когда он встретил своего друга – помнишь, как упирался, ехать не хотел, ты меня тогда чуть не пинками отправил, все из-за матроны моей. С погодой тоже не повезло, туман, пришлось на пароме до Холмска добираться, брр.., мерзость, нахлебался я тогда собственных слюней. Дура вроде здоровая, ничем не раскачаешь, а как начнет ее мелкой дрожью трясти, у меня шары на лоб лезут. Жрать охота, мочи нет, но только представлю себе глотательный процесс, так бегом к борту. Но голод не тетка, да и блевать больше нечем, собрался с духом и пошел в столовую. Взял тарелку супа, рассудил, что жидкое оно полегче и побыстрее пролетит. Взял в руки, надо теперь до стола добраться, тоже не так то просто, мотает меня из стороны в сторону, а перед глазами суп плещется, так мне захорошело, что я, без пробы, сразу на выход рванул. Народ в спину хохочет, мол, тарелку то оставь. Отдыхаю я возле поручня, чувствую, меня кто-то за рукав тянет, повернулся, девчонка лет десяти, а рядом с ней кобелек годовалый, и оба так жалостливо на меня смотрят.

– Дяденька – говорит – давай я тарелку отнесу и ручку мне протянула.

– Неси красавица, да только не запачкайся – отвечаю – бери осторожно.

Ушли они, я еще немного постоял в полупоклоне у борта, и когда отпустило, побрел в общий зал

Нашел себе место, умостился кое-как и потихоньку заснул, слава Богу. Проснулся оттого, что почувствовал, как мне руку лижут, глаза открыл, смотрю, знакомый пес у меня с рукава остатки супа доедает, а напротив та заботливая девчушка сидит и улыбается мне.

– Серый, Серый – позвала она пса – иди сюда, не мешай дяде спать. Собака послушно подошла к девочке, уперлась широким лбом ей в колени, стараясь просунуть голову как можно глубже, девчонка прижалась к ней, склонившись всем телом, зарыла руки в густую собачью шерсть.

– Женька, перестань – откликнулась сидевшая рядом женщина, очевидно мама, – облизались уже все, скоро спать вместе уляжетесь, положи его рядом и сиди спокойно, а лучше бы вообще не приваживала ты его, все равно с собой нам его не взять, я же тебя еще на берегу предупредила.

Это напоминание враз привело влюбленную пару в полное уныние, дочка, ни сказав, ни слова в ответ опустила голову еще ниже, а пес послушно улегся возле ее ног, осторожно поглядывая на женщину. Обыкновенная дворняга, с некоторыми признаками того, что имела в дальних родственниках сибирскую лайку, таких у нас немеряно, одно только интересно, сама серая, а вдоль хребта, от холки до кончика хвоста шла темно-каштановая полоса.

– Эй, псина – в конце зала раздался приманивающий свист, дородный дядька, видно, закончил есть и развернул на полу остатки, маня собаку рукой. Серый не заставил себя долго ждать, за ним устремилась и девчонка.

– Жень, да посиди ты – только успела сказать ей мать вдогонку, печально поглядела ей вслед, потом перевела глаза на меня – опять со мной месяц разговаривать не будет.

– Из-за собаки – спросил я, догадываясь об ответе.

– Ага – вздохнула она – к родственникам едем, а там своей живности полно, и мы еще свою приведем. Она меня уже третий год просит о собаке, а куда нам собаку, сами не лучше.

– Не переживай милая – вдруг влез в наш разговор дедок, он сидел справа от меня, женщина с удивлением поглядела на старика, а он наклонился к ней и вполголоса добавил – за собачку не переживай, не долго ей жить осталось.

– Да что Вы такое … – спутница моя аж занемела на полуслове и посмотрела на меня, круглыми от страха глазами, ища помощи.

– Ты, чего дед несешь – повернулся я к соседу.

– Ты на меня юноша не зыркай – спокойно ответил старичок – я тут не причем, на причале его местные собаки сожрут, традиция у них такая, еще с царских времен, каторжанских, всех новеньких они так встречают.

– Не может быть – не поверил я – чтобы собаки собаку ?

– Смотря, какие собаки – по-философски закончил за меня сосед.

– Чего же мне делать – женщина засуетилась, руки ее судорожно мяли пуховой платок – Женька увидит, нельзя этого, а мне с баулами его не удержать.

– Помоги, парень – она смотрела на меня, косясь на дочь, которая спокойно стояла в стороне, дожидаясь пока Серый справится с угощением – уведи его с причала, а там как-нибудь уж, а дочке скажем, что ты его с собой забираешь, в армию служить.

–Да мне то он куда.. – поначалу попытался отказаться я, но картина, которую могла увидеть маленькая девочка заставила меня согласиться – только поводок мне какой-нибудь нужен, не удержу я его за холку, здоровая псина.

– Держи – старик протянул мне отрезок веревки – должно хватить, только запомни, если вдруг вокруг тебя свара начнется, беги со всех ног, на лоскуты разорвут, и екнуть не успеешь.

Господи, думаю, вот еще влез в историю, дед, вроде не болтун, люди же кругом, не уж то не помогут отбиться от собачей своры, на пароме собак штук десять бегает, надо в первые ряды на высадке пробиться, успею проскочить как-нибудь в первых рядах.

От этих грустных мыслей меня отвлекло появление Женьки и Серого, который трудолюбиво облизывался, совершенно не догадываясь, о своем незавидном будущем.

– Ну-ка Серый, иди ко мне – начал я свою роль первым, похлопав рукой по голенищу сапога, пес повернулся ко мне и осторожно приблизился. Я достал из кармана свою последнюю заначку, два бутерброда с рыбой, и скормил их псу, осторожно прилаживая поводок на его крепкую шею.

–Жень – продолжила игру женщина – дядя Серого с собой в армию забирает, он там будет служить, там много собак живут, ты же знаешь, что с нами ему нельзя.

– Правда – на меня устремился ясный детский взгляд.

– Правда – ответил я, стараясь не смотреть в Женькины глаза – будет при деле, как и все остальные, охранять и защищать.

Пока Серый ел, веревка его не тревожила, но когда бутерброды закончились, он заартачился, но я обманул его, отдав конец поводка девочке, они стали играть с веревкой, так что к концу нашего путешествия Серый привык к своей привязи.

На пароме просигналили ревуном, подходили к Холмску, мы, несговариваясь, стали пробираться поближе к трапу в толпе таких же торопыг. Через головы я старался рассмотреть причал, волнение в проливе поутихло, можно спокойно стоять, не хватаясь руками за все подряд. На берегу суетились люди, все как обычно, много встречающих, собак среди них я насчитал штук пять, и то, некоторые были с хозяевами, на поводках.

Чего это дед мне тут наплел, с этими шавками Серый и без меня справится – думал я, разглядывая причал и его окрестности, и тут, повернув голову вправо, увидел наконец-то, кто нас поджидает. Метрах в трехстах, где был уже голый берег, среди черных скал собралось около полусотни собак, некоторые, нехотя, цапались между собой, но большинство спокойно сидело и, не отрываясь, смотрело на приближающийся паром. От этого спокойного взгляда сотни собачьих глаз меня начал бить колотун, Женина мама, заметив, что я закаменел, посмотрела в туже сторону и схватилась руками за поручень.

– Пробирайтесь быстрее к самому трапу, на выходе постарайтесь как можно быстрее увести дочку, – нагнулся я к ней.

Она повернула ко мне белое от страха лицо и только кивнула в ответ, потом, кое-как собралась и повернулась к Женьке – давай, дочка, прощайся с Серым, нам надо вперед идти, чтобы первыми к автобусу успеть.

Девочка молча обняла собаку за шею, прижалась к ней, Серый, по ходу прощания успел вылезать ее с ног до головы, потом рванулся, было за ними, но я удержал его, стараясь ласковыми словами объяснить ему, что спешить некуда. С берега подали трап, и мы потихоньку начали двигаться к выходу. Пока мы шли к трапу, я все думал, что же эти волки будут делать, на приступ что ли пойдут, тут же сотни людей. Но оказалось все гораздо проще.

Как только мы с Серым спустились с трапа на причал, в людской толпе я заметил пару местных дворняг, возле них уже крутилось с десяток псов, которые плыли вместе с нами. Серый тоже устремился туда, но я вернул его обратно, вертя головой во все стороны, стараясь разглядеть его прежних хозяев. Это меня и сгубило. Пес повторил свой рывок, да так мощно, что я грохнулся на колени и выпустил веревку. Когда я вскочил, Серый уже вертелся в куче себе подобных, эта «свадьба» стала стремительно удаляться к тем зловещим черным скалам, засланные «дамы» свое дело знали, весь будущий «обед» радостно бежал рядом с ними.

– Серый, стой, ко мне – закричал я – ко мне, ко мне дурень!

Пес затормозил, обернулся на секунду, и опять рванул за остальными. Они стремительно неслись навстречу своей смерти, странно, но местное зверье и с места не сдвинулось, все только встали и внимательно смотрели на приближающихся новичков, как будто ждали, пока новенькие не пересекут какую-то зловещую черту.

– Стой, Серый, стой, ко мне – что есть сил, заорал я вслед.

– Поздно, хана твоей псине – раздалось позади меня. Сказано это было так спокойно и буднично, что меня покорежило, я развернулся, чтобы заехать в рожу этому наблюдателю, но впереди раздался собачий визг, все, началась бойня. Возле черных скал все смешалось в один клубок, из которого вылетали какие то тени и опять бросались обратно в кучу, ветер принес обрывки предсмертного хрипа, собачий рев разом покрыл все вокруг, заглушая прибой. Я еще раз обернулся, стараясь рассмотреть в толпе маму с дочкой, но, слава Богу, их нигде не было видно.

– Смотри-ка, кто-то вырвался – произнес кто-то из наблюдателей.

От места побоища к нам навстречу летела какая-то точка, с десяток таких же бросилось за ней, но рассмотреть беглеца было невозможно. Они настигли его, завертелась собачья драка, но герой опять отбился и рванул к нам. Солнечный зайчик, пару раз сверкнул на нем, и я понял, что это Серый, это от его каштановой спины отражается солнце.

– Стой, стой идиот, разорвут же – закричали мне в спину, но мне было все равно, во мне кипела страшная злость и к этому расчетливому зверью и к этим людям, спокойно взирающим на эту местную достопримечательность. Слева от меня шел какой-то забор с колючкой, краем глаза я увидел часового на вышке, он что-то кричал мне и махал руками. Серый, теперь я его ясно видел, летел ко мне навстречу изо всех сил, за ним неслась местная кодла, до него оставалось не больше сотни метров, когда его опять сбили с ног. Огромный лохматый черный кобель ударил его сбоку, валя на спину, и накрыл его своей тушей, тут же подоспели другие, раздался страшный предсмертный собачий визг. Дальше все понеслось как во сне. У меня в руках оказался обломок металлического уголка, видно подобрал сходу, не раздумывая, я ударил по черепу первой же подвернувшейся мне собаке, собачьи мозги разлетелись в разные стороны. Руками и ногами я стал расшвыривать в разные стороны эту кучу, висевшую на Сером, отбиваясь от злобной своры, пока не добрался до их вожака. Он повернул ко мне свою окровавленную морду, отрываясь от глотки Серого, тот лежал мешком, и спокойно посмотрел мне в глаза, оценил, и не раздумывая, прыгнул на меня. Ударом уголка я сшиб его в сторону, но остальные поняли команду своего командира. Собачьи клыки рванули меня сзади, под коленом, мне вцепились в руки, я закрутился на месте, раздавая удары направо и налево, и думая только об одном, не упасть, не упасть. Сильный толчок в грудь опрокинул меня на спину, каким-то чудом я успел перевернуться на живот и закрыть лицо руками. В затылок мне дыхнуло мерзкое зловоние звериной пасти, дикая боль била по ногам, по шее, теряя сознание, я закричал, что было сил. Откуда-то, издалека, грохнул выстрел, еще один, потом рядом, как будто бы над ухом ударил Калашников, раздался собачий визг, и все стихло. Я не мог двинуться, все тело горело как в огне. Послышались крики, приближающийся топот, опять ударила автоматная очередь.

– Исламбеков – раздался надо мной властный голос – добей эту сволочь. Грохнул одиночный выстрел, рядом со мной что-то захрипело, забулькало. Меня осторожно перевернули на спину, в лицо ударил водопад.

– Жив – на меня смотрел капитан, по погонам из ВВ, рядом с ним еще два бойца шумно отдувались от быстрого бега.

– Жив – прохрипел я, слизывая воду с лица, – дайте попить.

– Дадим, дадим по первое число, – пошутил капитан и повернулся к стоявшим рядом солдатам – Каримханов, дай фляжку и бегом за носилками и людей еще возьми, бугай здоровый, не унесем.