Путина

– Это с ними он погиб – спросил комбат – шум был, а что конкретно не слышал.

– У Геры расспрашивай – ответил Жидков – а мне вспоминать не хочется, жалко Серого, такой отваги и верности к человеку я больше не встречу, через нее он и погиб».

Валентин полез в карман за сигаретами, прикурил от моей, и побрел к катерам. Из столовой, один за другим, стали выходить промысловики.

« Ну что, командир, – Гера подошёл к нам, вытирая губы, – тронулись».

« Да, сейчас, – комбат кивнул головой, – идите, рассаживайтесь, а я до рации добегу, попробую еще раз связаться с батальоном».

В командирский катер, кроме меня, сел Гера и еще четыре мужика, остальные погрузились к Валентину. Он шел первым, мы сзади, у него на волне. Шли в пол силы, не форсируя движками. Работа закончилась, теперь надо спокойно добраться до дома. Кому до дома, а кому, и думать про это не хочется. Как там сейчас Людмила, дочь моя, ни разу еще не увиденная, родители, до них еще целый год, как его прожить горемыке, всеми покинутому. Вспомнился, ни к селу, ни к городу мой старый двор, где я прожил с рождения до 16-ти годов. Знаменательный был двор, второго такого в Горьком не найти было. Одним забором объединял восемь домов, три спортплощадки, сараи возле каждого дома, сады, гаражи, детские площадки, палисадники. Занимал он целый квартал, и назывался, на местном наречии, « Белые дома». Строился двор, единым целым, в 36-ом году, для служащих тогдашнего. Нижегородского еще, крайисполкома, для тех, которым не хватило жилья на площади и улице Минина. Деду, он был в то время главным бухгалтером крайисполкома, предлагали квартиру в знаменитом, Первом доме, на площади Минина, отказался мой дальновидный дед. Начиная с 38-го года и по 41-ый, от жильцов этого дома не осталось и следа. Дед, все равно, не уберёгся, в 44-том сел по 57-ой статье. Обыкновенное, по тем временам, дело, да, а что же двор-то мой родимый. Место у него было интересное, с одной стороны до центра идти пешком спокойных десять минут, а с другой стороны, выйдешь из него, и ты уже в деревне, одноэтажные дома, заборы, собаки на привязи, сады, в которые так и тянет. В нашем дворе, после войны, остались одни жгучие коммуналки, целых квартир не было вообще. Летними, долгими вечерами народ собирался во дворе, кто на лавочках и скамейках, кто на спортплощадках, кто в кустах, кто уже под ними. Волга рядом, двадцать минут ходу, рыбаков великое множество, специалисты были не хуже, чем у Геры, вот только водкой увлекались сверх меры. Раза три или четыре, мужики водили меня на рыбалку, не глянулось мне это занятие, да к тому же я, в то время, увлекся ловлей певчих птиц, мне это дело куда больше нравилось. Мама работала на заводе и дружила с тётей Галей, её семья жила в доме, который стоял через дорогу от нашего двора. Коммуналка, в три раза веселее нашей, сплошные рыбаки, да какие, Акимыч, Вася-Чайник, Альберт, Леша-Ученый, Гуля. Как-то раз, летом, они собрались со знакомыми на рыбалку и пригласили нас. Мать не поехала, а мы с отцом, влившись в дружную компанию, сели на автобус и поехали за Артёмовские луга.

Поначалу рыбалка была похожа на рыбалку. Мужчины собрали свои удилища, по восемь метров длинны каждое, телескопических удочек тогда еще не было, мужикам приходилось измудряться с алюминиевыми трубками, надели сапоги, вошли в Волгу, и полетел и на берег лещ за подлещиком. Женщины занялись обедом и ужином, поездка задумывалась с ночевкой, шалаши стояли еще с прошлых приездов. На закате уселись у костра, вокруг котла с ухой и газет, на которых лежала остальная снедь. Веселье начиналось степенно, всех радовал хороший улов и замечательная погода. Через три часа, ближе к полуночи, все напились вдребадан, и женщины тоже. Танцы, пляски, прыжки через костёр, визг и писк. Я, как зачарованный, смотрел на дяденек и тётенек, поскольку такого разгула мне видеть не доводилось. Был брошен клич «переправиться на остров» (он стоял в ста метрах от берега, и в народе его называли островом любви) и продолжить гуляние там, чтобы никто не мешал. Погрузили всё имущество на плот, включая верхнюю и часть нижней одежды, но отъезд отложили, внезапно кончилась водка, а без нее ехать было бессмысленно. На бугор, где стояла деревня, были отправлены Вася-Чайник и Гуля, через пол часа они вернулись с целой сеткой самогонки.

Про остров забыли (и, слава Богу), костёр запылал с новой силой, освещая ночное купание, в чем мама родила, добрые молодцы решили устроить соревнование по силе и ловкости, оно закончилось грандиозной дракой, в которой приняли участие все, включая женщин. В общем, как говориться в народной пословице, из последних: « ели пили, всё нормально, обосрали всё буквально», лучше не скажешь. Папаня мой участвовал в этом празднике на равных с остальными, и к его концу, от всех прочих ничем не отличался. Постепенно число бойцов стало редеть, они валились там, где их оставляли силы. Я забрался в пустой шалаш и уснул в одиночестве.

Утром, очухавшаяся кое-как, компания решила ехать домой. Стали искать свои веще, а вещей нет. Плот ночью сняло, и он уплыл вниз по течению. Кто в трусах, кто в лифчике. Вася-Чайник, после утренней опохмелки, лежал на песке, раскинув руки и ноги, подставляя своё могучее тело лучам утреннего солнца. Попытались одеть кого-нибудь одного, чтобы отправить в город, за вещами, но не получилось даже у женщин. Раза два, на проходящих моторках отправлялись вниз по реке, пытаясь отыскать плот, но он, за ночь, уплыл далеко, не обнаружили. Ничего не оставалось делать, как одеться, кто во что имел, включая газеты и журналы, и идти к автобусу. Васю-Чайника, который так и не пришёл в себя, пришлось нести на самодельных носилках, положив на живот, поскольку на него не хватило даже газет.

Вся деревня сбежалась смотреть на этот «крестный ход», старушки на автобусной остановке шарахнулись в сторону. Слава Богу, водитель автобуса оказался с чувством юмора, билетов не требовал, правда, пришлось подождать его минут пять, пока он закончил смеяться. Народ в «ЛАЗЕ» безоговорочно уступил нам заднее сиденье, куда мужики, с плеч долой, свалили Васино тело. Мы разместились на задней площадке, на которую потом никто не покушался, народ жался впереди, с интересом рассматривая современных папуасов. Пришлось всю дорогу дежурить возле Васи, чтобы он не перевернулся во сне. Я был единственный ребёнок в компании, женщины кидали на меня жалостливые взгляды, один дед протянул мне яблоко, которое, я скормил Васе, он слегка очнулся и постоянно просил пить. Водитель довёз нас с автостанции прямо до дома, благо, езды было не более пяти минут. Народ быстро прошмыгнул в родной дом, все вздохнули спокойно. Я сбегал домой, мама взяла одежду, и мы отнесли её отцу. Приодевшись, люди собрались во дворе, за столом, отметить удачное возвращение, мама с тётей Галей наравне с остальными катались от хохота, слушая рассказ о вчерашней рыбалке.

« Ты чего смеёшься » – разбудил меня комбат.

« Кто » – машинально спросил я, повернувшись к нему.

« Да ты – засмеялся Андрей – уже пять минут или улыбаешься, или смеёшься».

« Да так, одну смешную рыбалку вспомнил, – ответил я. « Где» – поинтересовался комбат.

« В детстве » – сказал я.

До основного русла Амура оставалось не более десяти километров, оно уже угадывалось впереди, острова и мелкие протоки остались позади, уступая место большой воде. Вошли в просторную старицу, впереди лежал остров, я запомнил это место, мы проходили это место неделю назад, когда добирались в Хурбу. За островом должна быть протока, которая выводила в ещё одну старицу, а за ней, ила прямая дорога в Амур.

« Стой, Андрей, – раздался сзади голос бригадира – да, подожди же ты».

Комбат сбавил скорость, квакнул ревуном, чтобы передний катер тоже остановился.

« Что за ерунда – Гера смотрел назад, по правому борту – только что над водой была». « Кого ты увидал » – спросил комбат у бригадира, тот стоял в катере, не отрываясь, смотрел на старицу в бинокль.

« Не знаю, чудо какое-то – сказал Гера, – не успел разглядеть, но что-то огромное».

« Да что огромное, ты толком можешь сказать» – разозлился Андрей.

« Не ори, чего я тебе могу сказать, – обернулся к нему бригадир – рыба, конечно, пока тебе кричал, её уже нет».

К нам подошел Валентин, сделал круг и подвел катер с левого борта. « Вы чего встали – спросил он – домой пора, стемнеет скоро». « Подожди, не мешай, – сказал Андрей, – Гере что-то почудилось».

Позади нас, по правому борту, раздался громкий шлепок. Обернувшись на звук, я успел разглядеть что-то похожее на плавник, который быстро исчез в воде.

«Давай, командир, трогай потихоньку, – предложил Гера, указывая рукой на место шлепка, – там что-то дюже интересное плавает, только не спеши, такие плавники я только по телевизору видел».

Комбат подвел катер к правому берегу старицы. Жидков шел сзади, не высовываясь.

« Вроде бы здесь» – Гера крутил головой, глядя на воду, все остальные делали то же самое. Тишина, на воде ни пузырька, течение сносило нас назад, прибивая к берегу.

« Андрей, возьми метров тридцать от берега» – попросил бригадир, поднялся на ноги и стал смотреть за корму. Андрей включил задний ход и стал отрабатывать назад.

Не успел катер пройти и десяти метров, как сильный удар подбросил корму вверх. Мужики посыпались на нас с комбатом, меня крепко двинуло боком об каркас лобового стекла. Бригадира в катере не было. Корма опять пошла вверх, по днищу что-то прошкрябало, и катер плюхнулся в воду.

« Бригадир, это белуга, Герка, слышишь, белуга это» – раздался крик с соседнего катера.

« Слышу, понял, – из-под катера, с правой стороны, раздался голос бригадира, за край борта вцепилась одна рука, потом вторая, – мужики, помогите подняться».

Мы втащили Геру в катер, с него ручьями текла вода.

« Черт, шапку утопил, – в сердцах сказал бригадир, вытирая лицо тряпкой, – Андрей, держи катер на месте, похоже, мы её винтами потревожили».

« Оружие не утопили, – он обернулся к своим – по две пули в ствол, карабин тут не нужен».

Двое ребят, у которых были гладкоствольные ружья, зарядили оружие, держа его наготове. На втором катере мужики тоже приготовились, щелкая затворами.

« Ни разу про белугу здесь не слыхивал, – удивился комбат – она же осетровая, на Каспии только и водится».

« Редкий гость, я сам только два раза встречался, – сказал Гера в пол голоса – возле Николаевска. Чего она на поверхности бултыхается, не дельфин, тут что-то не так».

Подтверждая его слова, вода между катерами взбурлила, на поверхности показалась огромная голова белуги. По вытянутой, размером с письменный стол, голове и вдоль тела шел глубокий рваный след, по краям которого торчали ошметки мяса.

« Вот оно что – сказал бригадир, – или под пароходный винт попала бедняга, или рядом шашка взорвалась, похоже, теперь она уже не жилец».

Пятиметровая белуга повернулась на левый бок и попыталась уйти на глубину, ударив по воде хвостом и, окатив нас с головы до ног, но через минуту опять показалась на поверхности.

« Чего не стреляете, – зашептал я – сачком её не возьмешь».

« Шуметь не будем, – ответил Гера и повернулся к своим – Серёга, доставай путанку, попробуем эту даму к борту пристегнуть. Андрюха, вырубай моторы, потихоньку, на веслах, левым бортом к ней, давайте, давайте скорее». Парень развернул путанку, это была сеть с очень крупной ячеёй, около трех ветров в ширину. Подвели катер левым бортом к белуге, все вцепились руками в борта, чтобы не улететь от удара. Почуяв опасность, рыба крутанулась вокруг своей оси и погрузилась в воду.

« Жди, – бригадир повернулся к Сергею, – все равно сейчас всплывет, бросай на башку, как только покажется. Андрей, ты на рычагах, а все остальные на левый борт, к путанке».

Под днищем послышался скрежет, нос катера стало уволить вправо. Через секунду под левым бортом катера показалась голова белуги, Сергей моментально набросил ей путанку прямо на рыло. Рыба замотала головой, пытаясь сбросить сеть, но это только ухудшило её положение, сеть плотно охватила её голову, левый боковой плавник прошёл сквозь ячею. Белуга ударила хвостом под днище катера, повернулась левым боком, пытаясь нырнуть. От удара катер отлетел вправо, мы дружно вцепились в концы сети, которая натянулась, как струна.

« В натяг, в натяг приспускай, – голос бригадира звенел от напряжения, – только не дергай».

На другом конце сети ворочалась такая сила, что у меня от страха застучали зубы, белуге ничего ни стоило раскидать нас вместе с сетью, как котят, по всей старице. Она бы так и сделала, если бы не удар лопастью винта. Наш катер развернуло, и кормой вперед, мы двинулись прямо на Жидкова. Комбат потянулся к стартеру.

« Не надо – бригадир остановил Андрея, – от звука винтов шарахаться начнет, а так, пусть таскает в тишине».

Катер Жидкова был рядом, белуга тащила нас прямо на него. Самый дальний пассажир на корме отпустил сеть и схватился за весло, успев ткнуться им в соседей, чтобы не врезаться моторами в борт. Валька и ещё один парень вцепились в весло, теперь белуге пришлось тянуть уже два катера. Ей, похоже, было наплевать, сколько там катеров, мы поехали дальше с той же скоростью.

« Пусть упирается, – успокоился Гера – два катера ей не опрокинуть, измотается, легче потом вытаскивать будет».

Кружение продолжалось около пяти минут, потом сеть опала, растянувшись змеей по воде. Белуга опять показалась на поверхности, переворачиваясь с боку на бок и хлопая хвостом по воде. Было видно, что нейлоновые шнуры сети прочно врезались ей в жаберные щели, из сети она уже не выскочит. « Давай ребята – скомандовал бригадир, – подходим к ней двумя бортами».