Бешеное солнце

С волнением я следил за погоней. Ефер направлялся к моему кораблю. Похоже, лучшего убежища он найти не мог. Меня охватило сильнейшее беспокойство. Оно нарастало, и вот уже меня колотит от волнения, с которым я ничего поделать не могу. Даже не помню, чтобы я когда-либо оказывался в подобном состоянии!

Ефер и до этого бежал быстро, уворачиваясь от пущенных в него стрел, а тут внезапно ещё более ускорился, всё больше и больше отрываясь от преследователей. Вот это скорость у мальчишки! Подбежав к «Самаре», он одним прыжком вскочил на верхнюю ступеньку трапа и затарабанил по входному люку.

Удивительно, но я слышал его умоляющий крик: «Друг, впусти! Спаси меня! Спаси!» Слышал отчётливо и ясно, хотя этого просто не могло быть, ведь многослойная обшивка имеет практически абсолютную звукоизоляцию! И несмотря на всё это я слышал Ефера.

Помимо своей воли шагнул к двери, мысленно ахнув: «Что я делаю? Я должен оставаться на месте, ни во что не вмешиваясь: это их жизнь, хорошая или плохая, которую я почти не знаю и не могу понять. Остановись! Стой! Нельзя выходить! Ни шагу!..» Но тело не слушалось меня, подчиняясь телепатическому приказу мальчика. Я понял, что потерял собственную волю и превратился в послушный чужой воли автомат…

Лишь в самый последний момент сумел несколько ослабить её, ударив по кнопке блокировки двери. Теперь их можно открыть не раньше, чем минут через пять, обратившись с соответствующим запросом к корабельному «мозгу». Сразу почувствовал свободу, тело стало вновь повиноваться мне: внешняя сила сняла свой контроль. А в следующее мгновение меня обдала волна ненависти и презрения. Я услышал душераздирающий вопль Ефера: «Будь ты проклят! Ненавижу тебя! Ненавижу!!!»

Совершенно убитый своим, в определённом роде, предательством, я вернулся в рубку. Взглянул на экран: мальчик изо всех сил бежал к речке. Соплеменники продолжили погоню. Он почти не оборачивался, но успевал своевременно уклоняться от пущенных в него стрел. То ли у него работало внутреннее зрение, то ли включились какие-то иные, неведомые мне внутренние механизмы. Ефер в последнее время приобрёл фантастические способности.

Он взбежал на крутой холм и тут внезапно остановился. Что это с ним?

Я дал команду воздушному разведчику, он сразу же взял нужный ракурс. Теперь я видел, что мальчик стоит на краю почти отвесного обрыва, и похолодел всеми телом в тревоге за его жизнь: промедлит – его пристрелят, попробует спуститься – упадёт и разобьётся. Бедняга оказался в настоящее западне! Что же он предпримет, что? Какой из двух вариантов предпочтёт?..

Ефер совершил совершенно неожиданное: решительно бросился вперёд и вверх, но не упал, а полетел, словно птица. Смотри-ка, далеко же он продвинулся в левитации! Летит очень даже хорошо! Но всё же медленнее, чем бежал до этого. Преследователи у края обрыва уже натягивали тугие луки…

Мальчик резко спикировал на землю, благополучно избегнув роя смертоносных стрел, и продолжил бег.

Погоня несколько замедлилась у обрыва, но в стороне нашёлся спуск и все туземцы поспешили к нему. Затем преследование возобновилось с прежним упорством.

Впереди на пути мальчика текла река. Он испуганно оглянулся… Чего же он боится? Ну, быстрее, малыш, не медли! Ну, прибавь скорость! Ты должен убежать от смерти! Должен!.. Нет, не удастся, помешает река!

Что это? Ефер не бросился в воду, не поплыл, а побежал по водной глади, словно по ровной площадке. Оказывается, он и это умеет!

Однако ему не повезло: за рекой берег поднимался крутой стеной. Мальчик принялся карабкаться вверх, но – какая неудача! – споткнулся, покатился вниз и упал в воду. На этот раз она не удержала его, несчастный ушёл в неё с головой.

Мне захотелось крикнуть ему: малыш, ты же плаваешь, как рыба! Воспользуйся своим чудесным даром, уплыви под водой далеко-далеко отсюда и спасёшься… Безумец, глупец, что ты делаешь, ты же губишь себя! Это твой конец!..

Несомненно, в панике Ефер утратил способность здраво мыслить и делать выводы. Он мог находиться под водой пять-десять минут, за это время мог бы удалиться достаточно далеко от погони. Вместо этого он выбрался из воды и, дрожа всем телом, несомненно, больше от страха, чем от холода, принялся судорожно карабкаться вверх по обрыву…

На противоположном берегу реки уже толпились его преследователи. Они натягивали свои луки…

Неужели убьют беззащитного мальчишку?!.

Под оранжевыми лучами Тозтора сверкнули острия роя точно посланных стрел, большинство из них нашли свою цель – вонзились в тело бедного обезумевшего Ефера. Он скатился по обрыву, ломая впившиеся в него стрелы, и неподвижно замер у самой кромки воды. Это была смерть, очень быстрая смерть.

Больше находиться в астролёте и беспомощно наблюдать за происходящим я не мог. Вернул воздушного разведчика на прежнее место, а сам сел в космокатер и полетел к реке.

Там туземцы уже переправили тело Ефера на свой берег и мастерили примитивные носилки из срубленных деревцев.

Шагая к ним, я споткнулся и увидел, что под ногами валяются обломки боевых луков. Почему аборигены поломали своё оружие? Я знал, что доселе они берегли их, как зеницу ока, ведь на изготовление каждого уходило немало времени и сил. А тут такая расточительность!

Туземцы не реагировали на моё присутствие, словно бы меня тут и не было. Предложил им использовать космокатер для транспортировки трупа, но меня, словно бы, не слышали. Лица туземцев были в слезах, некоторые посыпали головы пылью в знак скорби.

Боже мой, неужели они действительно столь сильно переживают смерть мальчика? Плачут по убитому ими же Еферу? Тогда зачем они это сделали?!.

Я совершенно ничего не понимал, в голове царил полнейший сумбур.

Труп бережно положили на носилки, и скорбная процессия медленно направилась к стойбищу.

Повинуясь внутреннему чувству, я подошёл и подставил плечо под шест носилок. Аборигены посторонились, уступив мне место. Краем глаза я заметил, что у идущих рядом со мной из глаз текут слёзы.

У стойбища нас встретила истошно голосящая толпа женщин и подростков. Меня поразило их неподдельное чувство глубокой скорби.

Трансфон металлическим голосом, лишенным всяких эмоций, переводил терзающие душу причитания. В его передаче они звучали кощунственно холодно и равнодушно. Я выключил трансфон.

Носилки положили в центре стойбища на площадке перед жилищем вождя. Труп несчастного мальчика начали обряжать в уже заготовленные наряды. Я знал, что покойников здесь хоронят в земле. И предельно быстро, в день смерти.

«Очень разумно, – подумал я, – климат жаркий, быстрые похороны предотвращают разложение трупа и возможность распространения инфекции».

Ефера понесли в лес. Там уже была готова глубокая могила. После не очень длительной траурной церемонии, его зарыли, бросая землю горстями. Я тоже помогал остальным туземцам.

Возвращались мы молча, никто на всём пути не произнёс ни слова. Значит, так положено. Молчал и я.

Пешком я отправился к оставленному мною космокатеру, хотя мог бы вернулся в «Самару», а оттуда дать команду по радио на возвращение его в ангар. Я предпочёл дать нагрузку ногам и телу, дабы хотя бы немного рассеять мрачные впечатления от беспощадной погони и убийству мальчика. Спал беспокойно.

8. Незаданные вопросы

Последующие дни проходили безрадостно, всё ещё давала о себе знать незабываемая картина преследования несчастного. Она прямо-таки стояла перед моими глазами. Когда выходил наружу, то казалось Тозтор злится на нас и безжалостно поливает жаром с небес. Посмотрел термометр – оказалось, что на отметка на шкале куда выше обычного. Вспомнил, что день ото дня она поднималась всё выше. Уже и аборигены нередко обеспокоенно посматривали на светило. Я вспомнил, что оно, образно говоря, балансирует на самом краю и в любую секунду может рвануть страшнее самой ужасной бомбы. Неужели уже это начинается?!.

Посетил могилу бедного Ефера. Она оказалась в очень ухоженном состоянии. Лежали игрушки, охапки цветов. Некоторые совсем свежие. Несомненно, их принесли буквально перед моим приходом.

На следующее утро встал с ощущением кануна грандиозных событий. Вспомнил, что снились диковинные сны, которые помнил совсем смутно. Даже от обычного завтрака отказался, похоже, удивив корабельного робота-кока. А на вид совершенно бездушный механизм! Не находил места, меня куда-то тянуло. Не выдержал, собрался и пешим ходом направился в стойбище, хотелось дать физическую нагрузку организму.

Там меня ожидал сюрприз: возле каменных руин, похожих на огромный гриб, на невысоком скальном выступе сидел мудрец в красно-оранжевом плаще. Тот самый, из Заповедного леса. По всем признакам он только что явился сюда.

Аборигены имели ошарашенный вид. Несомненно, подобное являлось чем-то из ряда вон выходящим. На их лицах было выражение неизбывного благоговения. Они двигались не то чтобы тихо, а словно бы превратившись в бесплотные тени, не издающие ни звука. Начали собираться тесным полукругом перед мудрецом.

Он сидел совершенно неподвижно, как бы в прострации. Вот его тело дрогнуло, он обвёл взглядом присутствующих и по толпе словно прошёл электрический разряд: все подтянулись, выпрямились, взбодрились. Я почувствовал такой прилив сил, что буквально трепетал от их избытка.

Гуру сказал:

– Настал день, когда нужно опять успокоить бешеное солнце. И мы его успокоим. Вы согласны со мной, братья? Поклянитесь.

– Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся! Мы успокоим солнце! – раздался единодушный хор голосов туземцев.

Помимо своей воли я кричал вместе со всеми.

– Оно успокоится. – Мудрец встал, повернулся к оранжевому светилу, которое висело над острыми пиками скалистых гор. – Успокоится, как только мы попросим его. Просите, братья! Просите изо всех сил. Захотите, очень сильно захотите усмирить Тозтор, пусть он изменит свой нрав, умерит свою силу. Просите мысленно, слова тут не нужны, они только помеха. Просите сердцем!

Странная тишина наступила в стойбище. Смолкли даже игривые пташки, перестала шуметь листва спиралевидных деревьев.

Немигающим взором гуру глядел на светило, медленно разводя руки в сторону.

Неведомая сила овладела мною: все мысли ушли, осталось лишь глубинное чувство, ощущение всемогущества. Тозтор удивительно приблизился – я видел в нём кипение звёздной энергии, готовой разорвать его, как колоссальную бомбу. Свирепые силы астрономических масштабах бушевали в звезде, рвались наружу…

«Нет, – стиснул я зубы, – не позволим, не выйдете! Ты останешься, Тозтор, таким, каким был доныне! Твоей мощи мы противопоставим свою: опутаем, окружим, сдержим твой напор! Ты покоришься нам и будешь светить Оссиане, как и прежде! Ты не сожжёшь её и все прочие планеты, нет! Успокойся, смирись, покорись, не рви путы! Утишь своё буйство! Успокойся, успокойся, успокойся!..»