Принуждение к любви

Его тон мне не понравился. Впрочем, плевать на его тон, мне все тут не нравилось почему-то. Если бы еще знать – почему именно?

– Слушай, Бегемот, ты или давай колись до самой задницы, или не морочь мне голову. Что ты из себя дона Корлеоне корчишь? Что тут узнавать? Тоже мне – бином Ньютона! Пусть твои шестерки прокатятся до редакции, и за пятьсот рублей им там все расскажут. Как на духу. Или, как в подвалах Лубянки.

– Катались, – хладнокровно сообщил он. – Ничего не узнали. Ты думаешь, я сразу тебе звонить стал? Сам думал, что все просто. Но ничего пока не узнали. Концы спрятаны.

– Пусть просмотрят другие газетки. Если это организованный слив, одного «Эха» им мало, они разослали материал повсюду…

– Давай так, Валь! Ты смотришь, анализируешь, разговариваешь, узнаешь все, что можно, в редакции или еще где, мне без разницы, и сразу докладываешь. Мне нужен ответ. Слушай, Валек, действительно очень надо, – вдруг по-человечески сказал он. – Поверь, я бы не стал тебя отрывать из-за ерунды.

– Чей все-таки заказ? Самого?

– А ты думаешь, он у меня один? – Бегемот самодовольно усмехнулся.

Не выдержал Бегемот, сломался. Ему только дай перья распустить, сразу обо всем забывает.

– Постоянный клиент. Связи уходят в небеса. – Он ткнул своим толстым пальцем в потолок.

– Сроки?

– Какие сроки! – возмущенно всколыхнулся он. – Вышли все сроки давно! Валя, милый, нам нельзя его упускать. Если он обратится к другим, мы будем козлами. Потому что я чувствую тут перспективы. Если хочешь знать, седалищем своим чувствую, понимаешь, а оно у меня вон какое необъятное! Поверь, я не ошибаюсь. Сделаем то, о чем просят, я из него потом такие заказы вытрясу, что нам с тобой на всю оставшуюся жизнь хватит. Но сначала надо сделать!

Он подался ко мне, и лицо его оказалось так близко, что я мог рассмотреть все поры на его носу. Чего-то он слишком распалился, чересчур как-то. Неужели только из-за статьи? Подумаешь, обычная джинса, заказуха, кого ей сегодня испугаешь? Но Бегемот что-то всерьез разошелся.

Я встал.

– Ладно, начальник, пошел работать.

– Сразу звони, как узнаешь, – прохрипел Бегемот.

Вдруг вспомнилось, как он валялся пьяный на диване в «Элитарном клубе» и звонил своим бухгалтершам – и одной звонил, и другой звонил…

– А девочку из приемной мне подаришь за работу? Такую юную, тоненькую, нежную девочку-секретаршу?

Какое-то время он врубался в услышанное. Он даже не сразу понял, о чем разговор. Да, Бегемот, видать, стал другим человеком. И кто его знает, что у него теперь на уме. Наконец до него дошло, и он облегченно вздохнул. Даже помахал мне ручкой.

– Хочешь, бери прямо сейчас. Хотя нет, сначала работа. Девочка никуда не денется – даю слово.

Девочка в приемной, как всегда, улыбнулась мне, и улыбка у нее оказалась вполне даже порочная.

Глава 4

Виктимное поведение[4 - Провоцирующее, легкомысленное поведение потерпевших, послужившее поводом для совершения преступления.]

Выбравшись из логова Бегемота, я вскоре оказался на Сухаревской площади и предался размышлениям.

Задание Бегемота можно было выполнить тут же – для этого достаточно было нырнуть в метро, добраться до редакции «Эха» и добыть там всю нужную информацию. Но, во-первых, не было никакого желания бежать по бегемотовским делам задрав штаны и демонстрировать ему свою немыслимую расторопность. А во-вторых, хотелось прежде внимательно прочитать материал и накопать хоть что-нибудь по своим источникам. Еще не хватало подсоблять Бегемоту вслепую, ведь он вполне мог влезть и в историю весьма сомнительного свойства.

И тут у меня в кармане пиджака завозился мобильник.

– Привет, мальчуган, я тебя потеряла! Ты что, прячешься от меня?

Это была Разумовская.

– Я не прячусь, – тупо сказал я.

– А я знаю, – закатилась смехом она. – Куда тебе прятаться? И главное, зачем?

Ее просто распирало от веселья.

– Мальчуган, – заорала она вдруг. – Я тебя очень хочу, сегодня и сейчас!

– Что так?

– Естество свое берет.

– Так мороз на дворе, – рассудительно сказал я. – Сегодня градусов десять.

– Эх ты, хлюпик! – фыркнула Разумовская. И задорно продекламировала: – Мороз десятиградусный трещит в аллеях парка, нам весело, нам радостно и на морозе жарко! Мальчуган, будь готов!

Судя по всему, она была в машине, а там ее всегда распирало от радости, там она всегда себя чувствовала хозяйкой жизни. Хотя, когда Разумовская себя ею не чувствовала? Это было ее обычное состояние.

– Завтра утром я улетаю, так что вечером мне нужно быть в семье – прощальный ужин и все такое… А до вечера я вся твоя.

– А как же прощальная ночь с безутешным супругом? Сил-то хватит на всех?

– Мальчуган, на свете есть вещи, недоступные твоему пониманию. – Разумовская просто не соизволила обратить внимание на мои колкости. – Ты где? Только не вздумай объявить, что у тебя срочные дела. Я – твое главное дело.

Было ясно, что увильнуть не удастся. Да, собственно, чего увиливать? От чего? Чего ради?

– Так, значит, план такой. – Разумовская резко перешла на деловой тон. – Сначала обедаем где-нибудь по-быстрому, а потом прямо к тебе.

Вот так с ней всегда – все рассчитано и расписано по минутам. Не только своя жизнь, но и чужие.

– Я сейчас подберу тебя, – сообщила она.

– Звучит оскорбительно, – проворчал я.

– А ты будь выше этого, мальчуган, – тут же посоветовала она. – Будь гордым и высоким.

– О господи, что тебя сегодня так несет?

– Я вся в предвкушении. Просто потеряла голову! Кстати, где ты сейчас?

– На Сухаревке.

– Ты гений, мальчуган!

– Чего так?