С тобой среди звёзд

Мама всегда по приезду на дачу первым делом бежала проверять огород. Как будто помидоры и картошка, засеянные в прошлом году, к этому году выросли бы сами.

К тому времени, как я закончила с уборкой, ужин уже был накрыт в беседке, во дворе. Мама всегда на первый день брала еду из дома, так что готовить ей не пришлось.

Во дворе тихо раздавалась музыка, мама, как всегда, привезла с собой магнитофон.

– У вас здесь очень здорово. – Произнес Дима, усаживаясь за столик.

– Да, этот дом строил мой отец. Они с моей мамой тогда только поженились. – мамуля с теплотой вспоминала о детстве, проведенном в этом крошечном доме. Я знала все ее истории наизусть, она рассказывала их мне каждое лето, когда мы приезжали на дачу. – Видишь, вот это дерево? Однажды я залезла на самый верх, а спуститься побоялась. Родители работали допоздна, и мне пришлось сидеть на ветке до самой полуночи. Потом папа меня, конечно, снял, но больше я по деревьям не лазила.

Дима вежливо слушал мамины рассказы весь ужин. Потом мы с ним убирали со стола, еле уговорив, эту женщину посидеть, отдохнуть. Я безумно хотела спать, но потопала мыть посуду, настойчиво пожелав маме спокойной ночи и проследила, чтобы она пошла в дом. Я мыла посуду, тихо подпевая себе под нос известную песенку, что крутилась в магнитофоне. Дима неслышно подошел сзади, осторожно приобнял и уткнулся носом в мои волосы. Я замерла. Вода продолжала течь, тарелка зависла в скользкой руке, и я чувствовала, как пена с губки ползет под рукав…

Внизу живота похолодело. Я нервно облизнула губы, сосчитала до пяти, и опустила тарелку обратно в раковину. Осторожно развернулась в кольце Диминых рук, оказавшись к нему лицом. Он был намного выше меня, и мне приходилось высоко задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– Мы хотели поговорить. – Почти шепотом произнесла я.

Дима склонился к моим губам, прикоснулся ко мне щекой, и так же шепотом спросил:

– О чем?

Его руки заскользили по моей спине, а сам он приблизился ко мне вплотную.

Я уперлась руками в его грудь, стараясь отодвинуть его от себя, боясь, что он снова полезет меня целовать.

Неохотно, но Дима отстранился.

– Я серьезно, Дим. Вчера мы не договорили.

– Да? А мне казалось, что я предельно ясно выразился и вполне доходчиво все объяснил.

Прозвучало язвительно.

– А меня ты спросить не хотел?

Он отошел еще на шаг, скрестил руки на груди.

– Нет.

Такого ответа я не ожидала. Я задохнулась от возмущения, не находя даже слов.

– Я сказал – ты моя. На этом точка. По-моему, все ясно.

Я оторопела.

– С чего ты взял, что будет учитываться только твое мнение? – меня постепенно стала наполнять злость. И слова прозвучали резко и слишком громко. Я быстро оглянулась на дом, еще не хватало разбудить маму.

– Твое мнение изменится, – пожал плечами парень, запустил ладонь в свои блондинистые, непослушные волосы, отчего те встали торчком. – Я не хочу больше поднимать эту тему.

Он наклонился, чмокнул меня в щеку:

– Спокойной ночи. Я иду спать на свою раскладушку, но, если ты сжалишься, с удовольствием переберусь к тебе.

Подмигнув, Дима, как ни в чем не бывало, развернулся и ленивой походкой отправился в дом. А я так и осталась стоять у раковины с застывшей на руках пеной и совершенно до одури злая.

Глава 6

Утром я проснулась такой же злой, какой и засыпала. Дима еще спал. На раскладушке, естественно.

А мама уже приготовила завтрак. Я помогла ей накрыть на стол. В магнитофоне раздавалась мелодия хорошо знакомой песни. Мы пели ее когда-то вместе с Тимом. Внутри опять все сжалось. Неприятное чувство, которое стало преследовать…

За завтраком я сидела молча. На Диму внимания не обращала, на вопросы мамы отвечала односложно и невпопад. Мыслями я была там. У Тима в комнате, пыталась представить, что он думает, что он чувствует. Что он сейчас делает? Возможно, он под кайфом. И хотя тот выкрик из-за закрытой двери, что он любит меня, поселил в моем сердце надежду, тревога все сильнее охватывала меня. К тому моменту, когда я поняла, что ничего так и не съела, что вилка в руке звякает о тарелку, потому что рука дрожала, Димы за столом уже не было. Мама мыла посуду. Я взглянула на нее с благодарностью. Я догадалась, что она спровадила Диму, дала ему какое-то поручение. Она не трогала меня все то время, что я сидела молча и неподвижно.

– Мам… – тихо позвала я.

Она бросила посуду, подошла и присела за стол. В ее взгляде читалась тревога, но мама молчала. Просто смотрела и ждала. Как же я люблю ее!

– Мам, там Тим в беде, – когда говорила это, еще не знала, как объясню ей все. Но мне нужен был совет. Я запуталась.

Она подперла рукой подбородок, поерзала, усаживаясь поудобнее, и приготовилась слушать. Я вздохнула.

Рассказала ей все, что узнала от Алисы. Рассказала, что ходила к Тиму. Рассказала, что поняла, что не забыла его, что еще люблю.

– Просто я боюсь, – я отвела глаза. – Ты знаешь, я только тебе могу такое сказать. Но я боюсь, что вернусь к нему, а он так и останется… ну… Я боюсь, что это сломает меня, сломает мне жизнь. Но, с другой стороны, мам, я так боюсь, что если не вернусь к нему… Мы оба будем страдать. И я не знаю, к чему это все приведет. В обоих случаях.

Я замолчала. Вот я и произнесла вслух то, о чем боялась даже думать.

– Вика, милая моя доченька! – мама смотрела на меня с нежностью и пониманием. – Я не знаю, и никто не может знать, к чему приведет тот или иной выбор. Иногда мы стараемся сделать как лучше, лишаем себя чего-то, думая, что тем, кто нам дорог, это поможет, но по факту – мы не можем решать за других и не можем предугадать что случится в будущем. И пусть сейчас мой совет прозвучит совсем не по-матерински, но доченька, иногда важно не думать о будущем, важно быть в настоящем. Ты хочешь к Тимофею, я же вижу. И хотя, я все равно, считаю, что с Димой тебе было бы надежнее и спокойнее, я не могу посоветовать тебе сейчас просто потерпеть, переждать. Я уверена, если бы ты больше никогда не увидела Тимофея, со временем боль сошла бы на нет. Остались бы только воспоминания. И возможно, с Димой ты могла бы стать счастливой. Но я не уверена в этом на сто процентов, не уверена, что ты не будешь жалеть об этом решении всю свою жизнь. Я не хочу, чтобы, будучи взрослой женщиной, ты жила мыслями о прошлом, жалела о том, чего не сделала, не хочу, чтобы каждую ночь перед сном, ты гадала, как бы все могло сложиться, поступи ты иначе.

Она помолчала.

– Дима мне нравится. И, на мой взгляд, тебе он подходит куда больше. Но это не мой выбор, а твой. И по глазам вижу – ты выбрала. Ты выбрала тогда, когда пошла с этой девочкой, Алисой, в кафе. И случись что-то снова, ты опять выберешь именно так. Не мучай себя. Живи в настоящем. И делай, как чувствуешь.

Я пересела к маме и обняла ее. Какая же она у меня… любимая! Самая лучшая! На душе стало легче. Но тревога за Тима не отпускала. Сейчас мне хотелось только одного – поскорее уехать! Вернуться в город, и навестить одного ограниченного недоумка и идиота, который сильно ошибся…

Но перед этим, как бы мне этого не хотелось… но надо было поговорить с Димой.

Тим

Тим лежал на полу, в ванной. Дыхания почти не было. Сознание уплывало. Боль отступала. Отдаленно он слышал мамин крик, но пошевелиться не мог. Сил не было даже на то, чтобы подумать, что ему жаль. Жаль, что не может ее успокоить, не может ей объяснить, что так лучше. Что ему уже совсем не больно и ад закончился. Идея выпить обезболивающее пришла к нему, когда стало совсем невыносимо. Но таблетки никак не желали помогать. Приходилось пить их одну за одной. Ему скорее хотелось избавиться от боли. Успокоительные тоже пошли в ход. Потому что душевная боль была еще более невыносима. Он надеялся, отчаянно надеялся, что уснет. Просто поспать – это то, что могло его спасти, сон отвлек бы его от мыслей о новой дозе. Сон унес бы всю боль. А когда он проснется, все встанет на свои места.

Кто-то метался вокруг, мешая ему уплыть в сладкую темноту. С ним что-то делали, тормошили. Он хотел прогнать их, но сил не было. Зачем его трогать? Ведь все только стало налаживаться. Только нужно немного поспать и все. Кажется, он слышал, как рыдает мама. Кто-то куда-то поднял его тело, но его внутри тела уже и не было, пусть делают что хотят. Тим наконец-то уснул.

Вика

Диму я нашла в огороде. Он копал грядки, на нем были только джинсы, закатанные до колен, футболку он повязал на голову, как, бандану. Дима был очень красивым. У него не было чувства юмора, но он был сильным, верным и, правда, надежным. А еще непробиваемым, как скала. И мне предстояло каким-то образом эту скалу пробить. Потому что я тоже непробиваемая, сильная и упорная.

– Дима – позвала я парня и подошла ближе. – Бросай лопату и пошли на пляж. Тут недалеко.

Я старалась говорить это как можно спокойнее. А у самой внутри все дрожало. И, видимо, мои эмоции отражались на лице, потому что парень напрягся и вновь нахмурился.