Затерянные в сновидениях

Завтра решающий день: я призвала тебя, соткав все грани до молекулярной точности оттенков и теней… спрятав все в малую точку… где-то глубоко – далеко… Я укладывала парашют, когда ты зашел в амбар… уже купила себе такую машину, как у тебя – Ауди а-6… Ты как всегда, в странной компании слишком земных… женщин. Может, это я тебя всегда зарисовывала слишком высоко, это только моя фантазия создавала тебя Божественным проведением… неземным созданием или ты бросал мне их в лицо как упрек моей вычурности?

Сейчас! Очень важно именно сегодня! Я хочу разобраться в этом раз и навсегда! Разрушить иллюзорные замки и созданных мною рыцарей… желаю наготы! Свободы! Я укладывала парашют, когда ты вошел в зал. Я почуяла твой взгляд на своих плечах и твое «нет» настолько зияло во всем, в движении, в походке, ты так боялся меня, моих проявлений, дикости… Кто же так тебя зацепил! Кто разрушил твое доверие к миру и людям! Кто явился твоим философским камнем… я теперь почуяла… Неуловимый запах той другой не твоей, но оставившей след, глубокий и гниющей… И ты уже не подпустишь никого, помыть и завязать рану…

– Ты прыгать? – спросила я.

– А ты что тут делаешь? – ответил ты… Мы оба знали все и просто улыбались, задавая глупые вопросы так и оставшиеся без ответа.

– Хочешь дунуть? Я уже отпрыгала, могу показать тут все.

Мы пошли в маленький, узкий, светлый и уютный вагончик, в которым мы с сестрой жили пока тренировались. Все стены в домике были увешаны нашими фотками или красивыми видами из журналов с нашими интервью, фотоотчетами соревнований по парашютному, и не только, спорту. Ты так и не понял, что это все было сделано специально для тебя, все это соткано для нашей последней встречи, потому что так невозможно умирать, каждый раз увидев тебя, на несколько недель или месяцев, даже лет. Ты давал мне тенденцию к саморазрушению, и я до сих пор только теряюсь в догадках, что же все-таки подвигло нас разлететься подальше и не встречаться более. Хотя ответ всегда один и тот же, любовь друг к другу затмила любовь ко всему остальному… ненасытная и все подчиняющая сила, кидающая нас в объятья…

Мы курили и… Мои желания меня краснеть упреком вынуждают…
И трудно так попридержать тот стон…
Что гибкостью из негой заставляют,
Изгибы изливать на лист бумаги…
И памятью прикосновений причиняют неудобство расстояний…
И не дают уснуть…
Так долг путь туда, где нежная игра все силилась отдаться
И улетая, не смогла расстаться, с тем, кто так долго хладен был
О боже, кто теперь поможет мне придержать мой пыл
До следующих свиданий?
Ну а теперь желание одно! Курить гашиш в распахнутые окна
И обдавать прохожих странным ритмом, мурашками по коже
И видеть, лицезреть как эти рожи, преображаются в красивое лицо.
Мой милый! Как же много расстояний!
Как долог день!
Как ночь длинна!
Зияющая тишина во мне кричит!
И светом брызжет та дыра, что сердце укрывает!
Мне мало твоего звонка!
И мало мне прикосновений!
Желание одно – пройти насквозь тебя
И не цепляясь за края, и не сломав не одного крыла!
Остаться рядом до поры, до срока, что не заставит утонуть,
И вовремя отправит в путь.

Ты не смотрел на меня… так пристально, что обдавало то жаром, то холодом твоей отчужденности и нашей откровенной не понятной принадлежности друг другу без ожидания совместного… без надежды на близость и единение… Мы еле сдерживали стон, безмолвный, но такой громкий и безнадежный, такой истовый своим пониманием того, что твоя и моя воля, как сталь острая и беспощадная к эмоциям, сбивающая в хаос. Мы, ты и я, понимая, что сбой контроля приведет к невозможному по силе срыву, к вечному, дикому желанию быть одним… И я поняла, что это последняя встреча в этой жизни! Что более мы никогда не увидимся. И стало спокойно и пусто, холодно и больше не хотелось ничего! Ты отвернулся, сдерживая дрожь, я прильнула к стене, пытаясь вдавиться в дерево, дабы не перехватить твоего взгляда, тогда бы ничего не спасло… И тут произошло нелепое, я поняла, что я сталкер, могу по-другому… Поняла, что по сути стараюсь за тебя, вместо тебя, не дать тебе же самому, причинить боли тягой быть со мной, но неверием в эту возможность… Повернувшись лицом, смотря прямо в глаза беспощадно к тебе, твоей борьбе не за что с собственными тараканами! Я пустила в ход все, обаяние, юмор, лукавство, выпуская все свои чувства, без демонов и желания чего-либо получить взамен… без всего того, что мешает наслаждаться всем, что происходит сейчас. Моя улыбка стала всепонимающим отражением произошедшего во мне сдвига, прозрения, произрастания в свою природу и приятие своего женского, со всеми вытекающими последствиями и, как неожиданно было подмечено, бонусами. Ты же, вскочив, как ужаленный, вылетел из домика раненным бомбардировщиком и стремглав побежал прикрывать свою слабость, имеющую тенденцию стать твоей силой, прикрывать ее земными девчонками… Мне стало легко и весело, свободно… но потом снова вернулось старое, фрустрация, иллюзии так просто не желают расставаться… неизжитое, якорем цепляя меня за дно, такое темное и тяжелое, такое глупое и беспокойное… безнадежное и искренне влюбленное в тебя, мой друг!

Но я уже это пережила… пролилась, просочилась теплой водой в самую узкую трещину миров. Теперь необходимое осознание догонит меня топором в спину… Что бы я не начинала, куда бы не убегала, всегда вижу и чувствую твое дыхание, совсем близко, рядом… усмирить свой разум и чувства, выполнить почти не посильную задачу, всеми частями вцепляясь за это «почти»… достигнуть гармонии, прийти к пониманию между своим «хочу» и «надо по-другому». Вижу путь рядом с тобой и понимаю, что должна быть благодарна тебе за все отраженное, но не отражаемое. Пока это понимание застряло комом в горле и раздробило кости от невозможности что-либо поменять. И снова в суицидально-опативное…

Нежелание жить здесь, преследует меня с самого рождения, с тех пор, как я помню себя, при малейшем неудобстве мне невыносимо хочется распустить огромные белые крылья и унестись… туда, дороги куда не помню… нет ни ключей, ни знаний, что могли бы провести за горизонт памяти в страну моего истинного рождения. В такие моменты, а их огромное многообразное множество, начинаю чудить и иногда выйти из этих флипов или беганья по кругу, фрустрации, самостоятельно не возможно. В такие моменты я уже не понимала, что есть реальность… а где моя иллюзорная психоделика… только теперь знаю, что все это было необходимо для моей огранки и вытачивания, того прямого и прочного стержня, что теперь соединяет во мне все уровни и планы.

6 ГЛАВА

ЧУДИТЬ В ДЕСНА, ДО КРОВИ

Небо – это такой ресурс, способный заменить все. Целый мир пустоты и высоты, и нет ни мыслей, ни внутренних диалогов. Только здесь, только сейчас. Это погружение внутрь своего самого глубокого и чистого. Небо меняет всех без исключения, как и вода, природный фильтр чистоты. Знаю тех, кому сложно с самими собой один на один, нужно прикрывать свою наготу и тяжело налегке. Но это пройдет, не сразу, не за миг, все расставиться высотой на свои места, как, впрочем, и глубиной. Жаль, что мало таких практик в нашем вычурном, якобы цивилизованном обществе, где мы можем с детства прививать и взращивать в себя знание о том, что смерть неизбежна и важна. И что школа смерти такая же, как и школа жизни. В Тибете, Бутане, Индии такие ресурсы есть и люди там, по моему мнению не такие поверхностные, как основная масса тех, кто не задумывается (тут все – занавес).

Я читала книгу Роберта Свободы, про то как учатся, сидя на смашанах, не только те, кто следуют духовному учению, но и те, кому это кажется важным – местах сожжения (кремации). Они учиться принимать смерть как должное. Мне почему-то видеться это важным аспектом человеческого обучения, ибо понимание хрупкости жизни достает изнутри нежность и заботу; может не у всех, но мы же не пробуем и потому – кто знает? Если мы сможем научить своих детей любить, то можно сказать, мы научили самому главному. Люди, умеющие любить, всегда смогут сохранить хрупкое и понять чужую боль, уважать любую жизнь, смерть. Но, к сожалению, паттерны поведения передаются как проклятая эстафета, втирается в поры, выкрашивают нас в серые цвета, и мы все, как сизые понедельники бредем вне своих дорог, дорого платя за чужие жизни в наших телах. Почему смерть? Да потому что она оживляет, как ни что иное. Разве нет? Так вот небо, вода, это инструменты возвращения домой, это пути в себя, это когда только шёпотом и до мурашек, чувствительность такая, что аж зашкаливает!

Мы тренировались с сестрой много, бесконечно с первого взлета и до самого «крайнего» (слово «последний» это – запрещенка). Не страх смерти, а скорее, понимание, что визуализация, проведение мыслей в звуки оживляет последствия сказанного! Потом лежали, долго не могли заснуть, хотя сил не было даже встать и выйти за сладким, обсуждая что еще мы хотели бы попробовать, какие эксперименты с фигурами мы завтра включим в программу. Не было учителей – ну и отлично, правил тоже не было, мы могли делать все что хотели. А когда попала в руки первая кассета с фристайлом, мы безотрывно катали и накатывали в небе все новое, что нашли там. Ясно помню колебания судьбы в пространстве, возможности другого пути… мой домик на дропзоне и наши прыжки с Русланом глаза в глаза. Когда в глазах партнера отражается закатное солнце – сюроромантика. Длинными вечерами, когда прощания такие громкие, что создают невозможность завязать разговор, и вы глупо улыбаетесь друг другу, пытаясь увести горящий взгляд в сторону, чтобы не сдавить или не быть раздавленными. Мы, живущие романтичным, одним днем, утопая в адреналине по самый третий глаз, мы влюбляемся как последний раз всегда…

В нем было то, что зацепило меня за тебя… неуловимая тайна… и невозможность вытянуть свою ладонь из твоей… со скрипом и лениво… но я же понимала, дура-дурой, но понимала, что хочу заесть боль – сладким никак, так хоть человечинкой… прости Руслан и черт побери мой сарказм!

Ступени тронет легкими шагами твой образ,

Что ведет меня сквозь сны.

Подернется основа мироздание,

И слишком быстро побегут часы.

Основы мысли нежными словами разгонишь в стороны

Движением руки, и прочь и навсегда уйдут скитания

Мятежной непростой души…

И ясны станут все пути… и мысли.

Вдохнуть сияние, выдохнуть любовь,

Остановить бушующую кровь

И сбросить пульс до двадцати мгновений

Тех звений, что сливаются в одно…

Единой силой и любовью сыты,

Уже омыты и обриты наголо…

И вскачь… в галоп, прям с места!

Какая разница, какого теста?

И кто ведет, и кто ведомый…

Твое во мне, и я в твоем застряла…

И снова мало и мало…

И время так скоро, и полон дом гостей…

И зацепиться взглядом за твое,

Что тоже жить во мне должно…