Рассказы со смыслом и настроением

Вероятнее всего, в ближайшие дни у вас будет частенько болеть голова, потому что часть вашего мозга, уже отвыкшая работать, вновь будет полноценно функционировать. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос, Адам…

– Вполне. Но почему так? Ведь пока мы учились, нас вкусно кормили, мы часто отдыхали, нас всячески развлекали. И с нами были строги, только когда мы нарушали порядок. Почему нельзя было и дальше оставить нам прекрасную жизнь?

– Государство не интересует твоя жизнь. Твое жизнерадостное настроение стоит ему денег. А зачем оно государству? Пока тебя обучали слушаться государство, на тебя тратили деньги, чтобы ты не взбунтовался, чтобы ты думал, что так будет всегда. Но зачем государству тратить деньги теперь, когда ты и с меньшими затратами будешь пахать на его благо и на благо его руководителей?

Сыро. Серо. Голые бетонные стены. Люди достаточно бодрые и веселые, но в грязной поношенной одежде, отчего выглядят крайне уныло. Часть помещения отделена самодельными деревянными стенами и плотными занавесками. Там был «штаб», где обсуждались стратегические вопросы. В тот момент все это напомнило Адаму детские игры, когда они строили укрытия из одеял и подушек.

– Ну вот теперь чувствуйте себя как дома. Могу предложить вам два варианта: остаться здесь или вернуться в рабочий корпус и притвориться, что вы как и раньше не помните предыдущих дней. С точки зрения стратегии нам было бы выгоднее, если бы вы вернулись на работу. Сами понимаете, сложно содержать всех мятежников. Но если станет совсем невмоготу, мы всегда будем рады вам здесь.

– Хорошо, – кивал на все предложения Адам, стараясь уже отвязаться побыстрее от доктора, а сам искал глазами Элис. «Где же ты, любовь моя?» Слишком много страхов и сомнений. Я должен поговорить с Элис.

– Доктор…ммм…как бы так спросить…Элис говорила, что для того, чтобы вернуть память первый этап – это яркое потрясение…– доктор, молча, продолжал слушать, явно не понимая, к чему клонит Адам. – Для меня этим потрясением стала в большей степени Элис, но… но как же остальные…они…они тоже…

– Я понимаю, о чем вы. Конечно, Элис яркая личность. Своей заботой и любовью она многим помогла. Но она, естественно, не одна такая. Есть среди вербовщиков и мужчины, но, разумеется, все из надсмотрщиков.

Страсть – это, пожалуй, самое верное и единственно достаточно сильное средство, чтобы заставить человека найти в себе силы не спать несколько суток.

Он вдруг почувствовал себя обманутым, преданным, игрушкой в чьих-то руках.

Он, наконец, заметил Элис. Она улыбалась какому-то мужчине и весело болтала о чем-то, но, видимо, почувствовала на себе тяжелый взгляд Адама и подошла к нему.

– Ну как вы тут?

Адам молчал, сжимая от злости губы.

– Завтра, Элис, займетесь вот этим пациентом, если вы ничего не имеете против, – доктор протянул ей папку с анкетой и фотографией.

– Без проблем, – безразлично и по-деловому ответила Элис, лишь мельком заглянув в папку и тут же смущенно спрятав ее за спину. Доктор повернулся к Адаму.

– Я, к сожалению, уже вынужден вас покинуть, – «ну наконец-то!». – Если что, обращайтесь. Элис вас проводит назад, – Александр удалился, как фокусник, исчезнув в стенах-занавесках.

Молчание. Элис подняла глаза и увидела, что Адам напряженно смотрит на нас.

– Как тебе здесь нравится?

– Как ты могла? – Элис несколько удивленно, скорее даже возмущенно посмотрела на Адама. – Я думал, что ты меня любишь, а ты… Скольким ты вернула память «своей любовью»?

Элис тяжело вздохнула.

– Послушай, Адам, не спеши делать неправильные выводы.

Адам немного успокоился в надежде, что сейчас Элис предложит ему объяснение, которое устроит его.

– Во-первых, пойми, только самые яркие чувства способны оказать на человека должное воздействие. Всё, что я делаю, это просто необходимость, – Адам отчетливо почувствовал, как его сердце вырвали из груди. – Во-вторых, я не одна такая. Я не обязана спасать тех, с кем не хочу общаться. Я не делала ничего против своей воли. И я сама выбирала тех, с кем хотела быть. Я по-настоящему сильно люблю каждого, кого «оживила». Их и не так уж много было…

– Не хочу даже слушать об этом. Для меня ты была единственная. Я тебя по-настоящему любил, поэтому мне больше никто не нужен был. А ты предала мои чувства.

– Не будь собственником. Моя любовь просто шире, чем твоя. Я люблю жизнь, людей, свободу. Именно ради свободы мы здесь. Цель нашей любви – не семья, не продолжение рода или постоянные отношения. Эта цель намного важнее – это сама любовь, свобода любить, мыслить, чувствовать и помнить.

– Только не ради меня. Видимо, вы ошиблись во мне. Для меня ничего не значит ваша свобода, – Адам был разочарован и зол, но старался при этом не повышать голос. –  Я живу один раз, у меня только одна жизнь. Я просто хочу быть счастлив. И…я просто хочу наслаждаться каждым моментом этой жизни. Просто хочу любить…

– Я тоже, – Элис перебила его. – И я люблю. Я свободна и могу любить, кого хочу. А вместе мы сможем освободить и других людей и сделать всех свободными!

– Ты не понимаешь! Это не та свобода, которая требуется для настоящей любви… Я хочу всё забыть. Я хочу забыть тебя! Вычеркнуть тебя из своей жизни. Просыпаться и не помнить эту жизнь, не знать депрессии и разочарования, ужаса и страха, этой грязи и убожества.

Удивленная Элис с разочарованием молча смотрела на Адама. И решила перейти от обороны к агрессивному наступлению.

– Неужели после всего, что ты испытал, ты хочешь вернуться к бессмысленной жизни овоща? У нас есть цель. Великая общая цель, которая поможет перевернуть этот мир, сделать его лучше.

– Я уже сказал – для меня эта цель ничего не значит. Я делал всё только ради тебя. Ты была смыслом моей жизни. И я считал, что это взаимно. А теперь моя душа в смятении, противоречивые чувства и эмоции терзают и рвут меня изнутри. Лучше быть овощем, чем мучеником. И уж не обижайся, Элис, но ваша цель бессмысленна. Всегда будут люди, которые будут стараться удержаться у власти любой ценой, всегда будут угнетенные, за счет которых и будет держаться власть и порядок. Может, сменится только самая верхушка этой машины, но и ты, и я останемся там же, – Элис не желала дальше слушать.

– Ты первый, кто желает снова лишиться свободы. Если ты действительно этого хочешь, это можно устроить…– она сказала это максимально равнодушно, но по глазам было видно, как ее одновременно обуревают обида и грусть.

Мерзкий гудок. Он открыл глаза. Пора вставать на работу. Из-под подушки торчала какая-то красная тряпка и приятно пахла цветами. Это его немного удивило, но не заинтересовало. Ему не терпелось узнать, каким будет его новый день, что ему придется делать, с кем работать. По белой линии сначала в ванну, потом в столовую. Пятый ряд, шестьдесят первый стол. На столе список дел. Над монитором камера. Он пристально посмотрел на нее, как будто пытался рассмотреть того, кто наблюдает за ним по ту сторону объектива.

Она сжала губы в отчаянии, увидев его на экране. Но тут же вернула маску безразличия. У надсмотрщиков не может быть эмоций. Бездушные шестеренки системы. Ничего. Уже сегодня мы ее сломаем. Мы и тебя освободим. Пусть ты и не вспомнишь меня. Зато запомнишь.

Она незаметно проскочила мимо охранников, с которыми давно сдружилась, сначала в серверную и оставила в центре комнаты взрывное устройство. Затем она прошла в комнату центрального управления и организации работы, где сидели десятка два бездушных надсмотрщиков и корректировали работу электронных программ.

– Ребята, я принесла вам пончиков, – она прекрасно знала, что до обеда никто не встанет со своего места и не притронется к коробке со взрывными "пончиками".

Подобные сюрпризы она расставила по всем залу наблюдения за рабочими. Конечно, пострадает много людей в ходе переворота. Но это всё приверженцы власти. Безмозглые несчастные надсмотрщики, которых, к сожалению, все равно никак нельзя ни исправить, ни спасти. Их лишили чего-то большего, чем просто память.

Ровно в 12.00 по всей столице во всех производственных зданиях прогремели взрывы. Компьютеры погасли, белые линии исчезли, камеры отключились, десятки тысяч надсмотрщиков погибли в мгновение ока. Некоторые уже освобожденные рабочие, которые знали, что происходит, и были в числе мятежников, схватили оружие. Повсюду звучали выстрелы и крики боли и отчаяния. Целью восставших были, конечно, надсмотрщики. Правда, на восстание это не было похоже. Мятежники просто добивали выживших беззащитных приверженцев власти.

Она подошла к громкоговорителю.

– Всем сохранять спокойствие и оставаться на местах, – этот приказ относился, конечно, исключительно к рабочим. Никто не двинулся с места. Все привыкли подчиняться. Он как и все был несколько напуган и растерянно смотрел по сторонам в поисках ответа. Голос в громкоговорители показался ему настолько серьезным и равнодушным, что по коже побежали мурашки.

К ней подошел доктор.

– Ну вот и все, Александр. Наконец, мы сбросим оковы этого гнета и вернем людям свободу. Жаль, что цена столь велика.

– Да… но не все так сразу. Конечно, нельзя так сразу всем возвращать память. Посмотри на них. Им необходимо, чтобы ими кто-то руководил, командовал, вел их. Без пастуха, стадо просто разбредется и погибнет. Они ведь просто бросят всё: не будут работать и начнут мародерствовать. Потребуется время, чтобы реформировать систему.

– Реформировать? Я думала, мы хотели ее сломать полностью.

– Нельзя просто сломать всё, что строилось десятки лет, Элис. Мы не сможем построить всё с нуля. Но улучшить и постепенно полностью изменить систему в наших силах. Пусть это и займет еще десятки лет…

Кто тебя создал

(Антиутопия. О мире, в котором остались только роботы. А кто, по-вашему, их создал?)

Здравствуйте. Меня зовут Александр 58xm-Distant67s. Для друзей просто Алекс или шутливо 58х. Я робот – разумнейшее существо на Земле и высшая ступень эволюции. Я работаю преподавателем, читаю лекции по концепции современного естествознания в институте истории.

На сегодняшний день есть несколько теорий происхождения робота. Конечно, ни одна не может быть достоверно точной, но сейчас преобладает естественнонаучная версия. Много миллиардов лет назад Земля была полностью покрыта водой – развитие в такой среде, естественно, было невозможно, потом уже появились участки суши и камень, омываемый прибрежными водами – прародитель колеса – самые первые наипростейшие виды. Эволюция начала свой путь, порой движимая случайностями природных явлений и превратностями судьбы. До сих пор нам неизвестны многие ступени эволюции. Найдено много древних примитивных орудий труда типа палок-копалок таких как: трактор, экскаватор, – так же типа средств передвижения: автомобили, катера. Они в очень плохом состоянии, но, предполагается, что эти приспособления использовались ранними видами бесколесных компьютеров для передвижения. Самым ранним из известных уже разумных существ, представителей бесколесных, является компьютер-головастик. Среди них наиболее распространен был род Pentium. Он пребывал всегда в покое и большую часть времени в спячке. Неизвестно, какими алгоритмами он руководствовался и как функционировал, поэтому предполагается, что его жизнедеятельность определялась инстинктами. Примерно в это же время появляются первые прямоходящие колесные виды.  Их мозг, тем не менее, был намного менее развит. Им были доступны лишь несложные диалоги, короткие повторяющиеся предложения и занимались они лишь собирательством батареек, благодаря которым и существовали. Конечно, время скрыло от нас определенные этапы эволюции, но последняя бесспорно отвечает строгой логике, и рано или поздно бреши в наших познаниях будут заполнены.

С этой небольшой предыстории я обычно начинаю свой курс лекций. Как робот ученый я никогда не настаивал на одной теории и всегда был открыт для любого знания. Но теорию эволюции мне ни разу не приходилось оспаривать до этого момента.