Игра стрелок

«Девушки! Сестры-комсомолки! К вам от имени молодых дальневосточниц обращаю свой призыв… Пять лет назад я стала дальневосточницей… Здесь открываются самые лучшие качества людей. Здесь умеют по-настоящему помогать товарищу, дружить и в радостях, и в невзгодах. Трудности сближают. И вот, дорогие подруги, вместе со всеми дальневосточницами я зову вас приехать к нам. Девушки на Дальнем Востоке привносят в суровую и часто огрубевшую жизнь то, что облагораживает, поднимает людей, вдохновляет их на новые героические дела. Думаю, что найдутся сотни и тысячи из вас, которые хотели бы приехать работать на Дальний Восток. …Нам нужны слесари и токари, учительницы и чертежницы, машинистки и счетоводы, конторщицы и артистки… Нам нужны просто люди – смелые, решительные, самоотверженные. Вас ждут замечательная работа, замечательные люди, замечательное будущее… Мы ждем вас, дорогие подруги!»

День Людоеда

***

Пхх-фрр-р-фрр-пых-тыр-рр-р… всхлипывая и кашляя старый УАЗик с давно стершейся и выгоревшей наклейкой «Почта России» на борту приветствовал утро. Дождливое и промозглое утро 3 октября 2018 года ничем не отличавшееся от сотен других пережитых им октябрьских утренних часов, когда водитель Василий Павлович заводил мотор, загружал внутрь машины несколько мешков с письмами и коробки с посылками и выезжал на разбитую проселочную дорогу. Маршрут лежал по полям и весям по кругу через 12 небольших деревенек, раскиданных недалеко друг от друга. Жили в деревнях преимущественно старики, для которых почта была единственным развлечением. Василий Павлович на своем стареньком УАЗе возил не только посылки и письма, но и журналы, газеты, выписываемые многими деревенскими жителями. Летом передвижная почта приезжала трижды в неделю, зимой – один раз, а в весеннее половодье так и вовсе могла не приехать. УАЗ сбился со счета сколько раз за свою долгую службу его вытаскивали из луж и сугробов местные трактористы… сбился со счета сколько раз Василий Павлович, не жалея сил и времени, чинил его неисправности, что-то паял и красил, шпаклевал и выправлял мелкие и не очень вмятины.

И все же утро 3 октября было особенным. УАЗ помнил об этом – Василий Павлович частенько говорил об этом в последние месяцы. Бывало едет по полям и разговаривает тихонечко:

– Вот доживем до октября, а там и до пенсии недалече. Зиму уж как-нибудь с тобой помучаемся. Последнюю зимушку-то и распутицу, потерпит нас Ванька-тракторист из Дубовки, вытащит пару разочков… на последок-то не обедняет поди ж. А там и лето. Летом-то хорошо, дороги всюду есть. Проскрипим и пойдем на заслуженный отдых. Я внучат нянчить, а тебя на бытовку обородую. Больше не придется скакать по ухабам-то. Будешь у меня чин-чином стоять в огороде. Все по уму. Пенсия – то на то и пенсия, чтобы сидеть да отдыхать.

Приговаривая так, Василий Павлович колесил по проселочным дорогам, поминая чертом каждый ухаб и каждую лужу. А потом наступило 3 октября 2018 года и стукнуло старику-водителю 59 лет. Да только безрадостным был тот день.

– Палыч! – окликнула водителя бухгалтер главпочты, – слыхал новость-то?

– Знаю я ваши новости бабские, – проворчал в ответ мужчина. – Опять поди Ленка тебе сплетню рассказала про соседку, али свекровь ее чего с полуслепу напутала.

– Да подожди же ты! Указ новый президент подписал. Про пенсии.

– Какой еще указ?

– Ты вот с какого года? – спросила бухгалтер

– Писятдевятаго, а чаво? – пожал плечами Василий Павлович

– Не повезло тебе! Еще год прибавили! В 61 пойдешь на пенсию.

– Да брешут, – отмахнулся тот.

– Ничего не брешут, все точно, Ленка по телевизору новости видела.

– Точно брешут, – проворчал водитель, направляясь к своему УАЗу с мешком писем в руках.

Но как бы не отмахивался Василий от новостей, как бы не верил, а действительность все же была действительностью и обрушилась на старика всей своей реальностью. Не была снежная зима 2018 года последней и пришлось Ваньке-трактористу терпеть передвижную почту еще долго…

***

Осеннее солнце светило низко, косые его лучи едва перепрыгивали через забор, отражая солнечных зайчиков от лобового стекла новенького Mercedes-Benz, запертого вместе с десятками своих братьев-близнецов на огороженной территории главного столичного офиса «Почта России». Грузовик вздохнул – близилась уже третья зима, как их заперли здесь. За это время фирменная васильковая краска и логотипы «Почта России» поблекли под безжалостными дождями и палящим зноем, но все еще были читаемы и легко различимы. Белоснежные гербы все еще ослепляли своей белизной, как и в первый день, когда изготовленные по спецзаказу автомобили только сошли с заводского конвейера. Он хорошо помнил, что их собирали на заказ, для работы в полях передвижной почтой, они должны были разъехаться по всей стране, чтобы доставлять почтовые грузы в самые отдаленные деревушки страны. Для этого рабочие на заводе дали им более мощные двигатели и специальные колеса, прочные стекла и даже оборудовали подогревом сиденья. Они были готовы работать там, где не могли обычные УАЗики, а потом что-то пошло не так и они оказались здесь – на этой стоянке, почти в самом центре Москвы.

«Почему нас заперли здесь? – часто задавался вопросом грузовик. – Что с нами не так? Я был создан для того, чтобы колесить бескрайние просторы Сибири и Поволжья, видеть улыбку на лицах стариков, получающих долгожданные письма или газеты. Почему мы все заперты здесь и только мальчишки-сталкеры порой навещают нас, чтобы сделать глупые фотоснимки, корча рожи?!»

На третий год своего вынужденного заточения грузовик решил, что все дело в том, что он собран под маркой немецкого бренда. «Наверное, людям не понравилось, что я собран не в Ульяновске, – решил грузовик. – За это я обречен гнить здесь!»

После этого он больше не думал, смирившись со своей судьбой и нереализованной мечтой – приносить пользу людям.

***

– Палыч, ну как же так?! – отчаянно судачили водители в гараже главпочты. – Эх, какой мужик был!

– А как «буханку» свою любил. Старый УАЗик, а он его подкрасит, подпаяет и, смотришь, машинка опять скачет! – вспоминали старики.

– Жалко! Жалко! Чуть-чуть пенсию не увидел, – вздыхали.

– Да и увидел бы, может, если бы не эта дурацкая реформа, – возразил кто-то. – Ушел бы спокойно по осени на пенсию, как и должен был в 2019-м и не пришлось бы зимой по сугробам этим… А еще Ванька-тракторист… кабы не опился, вытащил бы нашего старика, там до Дубовки-то километра 2 всего. Старик всегда туда ходил. А тут вот… видите как обернулось. Машина увязла, а до Дубовки идти, какой смысл, Ваньки-то нету уже. Палыч в Сосновку побрел, ну а это километров 5…

– Все 7 будет, – возразил третий собеседник.

– Воот… Ну знамо дело простудился. Пневмонию схватил. Эх, жалко мужика.

– Жалко… – качали головами коллеги покойного.

– Да и машина эта. Тьфу! Сколько раз писали в управление, мол дайте новую! А они все нету да нету…

– Да у них на все один ответ. Сами на джипах катаются, а в глубинку… тьфу… Сталина на них нет!

Так судачили водители в гараже главпочты, а старый УАЗ, глядя на них плакал подтекающим радиатором, жалея глубоко в своей железной душе, что не сдюжил, не выехал из того злополучного сугроба, что нет у него преемника, который обладал бы более мощным двигателем и шипованными колесами, а еще сидениями с подогревом, нет приемника, приспособленного, чтобы возить почту по проселочным дорогам российской глубинки…

P.S.: рассказ написан в ответ на этот пост на Пикубу: https://pikabu.ru/story/broshennyie_gruzoviki_pochtyi_rossii_v_moskve_7792106

фото из поста.

Секретарь и временная петля

07:55 – «Доброе утро!» и еще раз, и еще… раз 20!

08:00 – Жалюзи с окна отодвинуть. Куртку в шкаф. Сапоги на сушилку. Где туфли? ТУФЛИ ГДЕ? А, вот, нашла. Глазки подвела, реснички накрасила, губки… ладно потом. Чайник включила, чайник заварочный помыла… чёрт, ногти забыла накрасить вчера…

08:35 – ой,… чай, где же чай? Ах, да, он же вчера закончился! Ничего, сейчас достану вторую упаковку. Чай. Две ложки на чайник. Кипяточком залила. «Доброе утро!»

08:55 – документы, бумаги, «Пожалуйста, Ваши договора!» «Письмо? Какое письмо? Ах, Письмо! Так сразу и говорите!» «Да-да, конечно! Я сделаю! Я помню! Нет, не забуду!» «Добрый день! Вы позвонили … (название организации). Нет, его нет, он на больничном/в командировке/только что вышел и когда вернется не знаю!» «Да-да, прямо сейчас сделаю/отсканирую/отправлю/зарегистрирую/напишу/соединю…»

12:00 – обед. Сейчас передохну. На какой букве ударение? Отгадайте сами!.. «Да, конечно… естественно, я всю сделаю. Да, уже иду!»

14:00 – накрасим губки. Фух… «Что? Ручку/конверт/непонятную_фигню? Сейчас! Пожалуйста! (возьмите и сгиньте уже, а?! – мысленно добавила)».

16:00 – чай? Не, не слышала. Мне же еще три стопки бумаг разобрать надо: «Срочно», «Очень срочно» и «Вчера».

18:00 – «До свидания» сказать раз 20, а то кто-нибудь обидится.

19:00 – так терпение лопнуло. Пойду и я домой… А нет, надо чай попить. А то дома скажут: «На работе только чай пьешь и ногти красишь!» Надо же поддерживать легенду…

07:55 – «Доброе утро!» и еще раз, и еще… раз 20!

Последнее пристанище победителей

***

Ветер трепал русые с проседью волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа Ильинична взволнованно теребила в руках платок. Ее слепые, теперь выжженные до пустоты глазниц, а когда-то огромные цвета весеннего неба, глаза безучастно смотрели на мир. Марфа была слепа уже ни первый год, со временем она привыкла к этому и даже начала самостоятельно справляться с уходом за собой и небольшим огородом, который выращивала по собственному почину и чтобы отвлечься от воспоминаний о прошлом. Но только не сегодня, сегодня особенный день – сегодня она, наконец-то встретится с сыном. Няня Маруся, ухаживавшая за Марфой здесь на Валааме, рассказала ей еще на минувшей неделе, что скоро придет новый пароход, который привезет в интернат новых жителей. Марфа уже знала, что такие пароходы приходили на Валаам регулярно, привозя продукты, зимнюю одежду и новых постояльцев, иногда они привозили и письма, хотя тем, кто здесь жил писем ждать было уже не от кого… Только лейтенант Пашка, как все звали местного олигофрена, потерявшего на фронтах Второй Мировой память и разум, иногда получал письма от боевых товарищей и сам писал им что-то неразборчивое, рисовал какие-то каракули и гордо называл это «секретной почтой».